На войне как на войне - Самаров Сергей Васильевич - Страница 11

Окна в полуподвальном помещении вообще никогда, похоже, не открывались. Решетки на окнах устанавливались давным-давно, может быть, когда дом только построили, и какой-то дурак бездумно воткнул мощные металлические прутья между двойными рамами. Если внутреннюю раму еще можно было распахнуть, то внешняя открывалась на полтора сантиметра и упиралась в прутья. Из-за этого в помещении в жаркую погоду дышалось так, словно на лицо тебе сыпанули совковую лопату горячего асфальта.

Кабинет Захватова вообще отличается буйным тропическим характером — за стеной бойлерная, где проходят трубы горячего водоснабжения дома. И приходится только удивляться, почему по стенам не растут цветущие лианы. Сам Михал Михалыч даже зимой сидит из-за этого с мокрой спиной. Но зимой такое положение приятно, потому что в других кабинетах бюро ритуальных услуг, особенно в бухгалтерии, сотрудникам приходится работать, накинув на плечи пальто. Но вот лето становится для директора временем невыносимым. И к середине дня, когда дышать уже трудно, а кондиционер не помогает, Михал Михалыч начинает нервничать.

Летом он берет с собой на работу два носовых платка. Вот и сейчас один из них уже можно отжимать — пропитался вытираемым с шеи потом. Но шея у директора такая, что в лучшем случае хватило бы только банного полотенца. А еще приходится лысину вытирать и лицо. Неприятно, когда пот с носа капает. Но бороться с погодой бессильны и сам Захватов, и его вампиристая секретарша Наталья Викторовна.

Потому Захватов и не пытается. И без погоды есть отчего понервничать.

— Ты, Мастибек, с ним и поедешь... — продолжая начатый разговор, сказал Захватов. Почти зло сказал, потому что Мастибек ехать явно не желает.

— У тебя что, своих парней не хватает?

Мастибек — высокий и сухощавый, словно из виноградных лоз сплетенный парень, покачивает ногой, заброшенной на ногу. Тоже злобно покачивает, не нравится ему такая опасная игра в кошки-мышки с профессиональным гробовщиком. Только гробовщиком он про себя называет не директора бюро ритуальных услуг, а человека, который умело в гроб других отправляет. Понимает он, что такая игра слишком опасна. Это с другими, даже с достаточно крутыми парнями, но доморощенными самоучками, потягаться можно. А здесь многоопытный профи...

— У меня парней хватает, — Захватов на хитрость пошел, — но, во-первых, нет таких, как ты... Мои парни против Ангела не потянут. А во-вторых, ты слишком плотно завяз во всей этой истории, чтобы в стороне оставаться. Мои парни тоже там будут, не беспокойся. С тобой вместе их отправлю. Якобы Ангелу в помощь. Но у них связей там серьезных нет. Так, кто-то кого-то на зоне боком знал. А ты своих друзей потрясти можешь.

— А откуда у меня-то там связи? Я там не был ни разу.

— В каждом большом городе базар есть. На базаре всегда земляков найдешь. Они помогут и сведут, с кем следует...

В этом Михал Михалыч прав, и Мастибек не может не согласиться. Но он молчит, не торопится с окончательным решением. Другое бы дело здесь, на месте разобраться, когда Ангел атаки не ожидает. В этом случае можно попробовать сработать четко и быстро. Но тогда отпадает смысл во всем мероприятии. А там уже, на месте, сразу после операции — киллер будет предельно насторожен и стократно опасен. Гораздо опаснее, чем дома. Уж Мастибек-то отлично знает, что такое настороженный спецназовец. Пусть не с этим грушником, а с другими спецназовцами сталкиваться приходилось. У себя в республике, когда шли бои власти с оппозицией. Потому и пришлось перебираться с теплого юга на Урал. Дома Мастибек в розыске.

— Иначе... — Захватов решил последний и самый веский козырь пустить в ход. — Ты уж извини старика... Иначе я буду вынужден на тебя стрелки перевести. Мы с тобой в доле работаем. Пусть Таманец хотя бы половину с тебя спрашивает.

И сердито замолчал, засопел, вытирая пот с шеи.

Мастибек резко встал. Этого он от Захватова не ожидал. Но не нашел что возразить и потому тут же сел снова, понимая, что Труповоз припер его к стенке. Придется ехать и ввязываться в это дело.

— Сколько человек мне дашь?

— Двоих Ангелу отдаю. В помощники. Один из них — самый лучший, что у меня есть. Я на него надеюсь. И двоих тебе дам. Тоже в помощники. А там уже сам ищи, сколько тебе понадобится. Своих земляков поднимай. Вы же всегда друг друга выручаете.

Я наглядно показал господам офицерам, как следует стрелять. Не знаю, понял ли капитан Югов намек. Судя по физиономии, он хитрый, как все остроносые и быстроглазые, а вот насчет ума — следует еще разобраться. И поверит ли он, что я не отличаюсь стеснительностью — в преследователя стреляю даже с большим удовольствием, чем в преследуемого. Не мучает потом комплекс вины — я только защищался. Впрочем, этот комплекс давно перестал меня мучить, потому что я знаю, в кого стреляю. И в каждого стрелять не буду. Когда-то, во времена своей армейской службы, за меня выбор делало командование, а за командование — политики. Тогда я отвечал за Родину. Сейчас я сам за себя отвечаю. Но и за Родину — тоже.

Без политиков.

Со своей точки зрения.

По своим понятиям.

У меня есть собственный критерий выбора.

И при этом я не собираюсь дать себя в обиду никому. Ни уголовникам, ни ментам, ни фээсбэшникам. Но откровенно бросаться на них тоже не собираюсь. Не психопат.

На перекресток я заскочил на последней фазе зеленого света и захватив желтый. И чуть не столкнулся с торопливым «БМВ». Вывернул только за счет реакции и благодаря навыкам вождения в «экстремалке» — это тоже входило в курс нашего обучения. Мое слегка нервное состояние понятно. Даже если человек не чувствует за собой никакой вины, ему все равно не по себе становится, когда он замечает пристальное недоброжелательное приглядывание к собственной персоне. Особенно со стороны такой серьезной конторы, как ФСБ. А уж в моем-то положении это приглядывание совсем протухшей килькой отдает — ни один бродячий облезлый кот полакомиться таким блюдом не пожелает.

Знать бы только, что им надо...

Где-то я «наследил»?..