Стрельба в невидимку (Десерт для серийного убийцы) - Самаров Сергей Васильевич - Страница 40

Вероятно, это — конец. По сути дела, предвыборную кампанию можно считать полностью проваленной. А совсем недавно все выглядело так спокойно и благопристойно.

Совсем недавно казалось, что даже близко ни один соперник подойти не сможет. В самом деле, разве можно поставить на одну ступень директора большого завода и какого-нибудь бизнесмена, пусть даже и много зарабатывающего? Руководить заводом, громадным количеством людей, организовывать производственный процесс... Это не просто архисложно, это еще и благородно, потому что Генеральный должен вникать в нужды каждого рабочего. На этом строилась вся предвыборная кампания. А в постоянной задержке зарплаты как раз и виноваты бизнесмены и предприниматели, создавшие в экономике и хозяйствовании невообразимый и безобразный хаос. И кто бы знал, какого труда стоит Генеральному хоть что-то выкраивать для выплат коллективу...

Такая политика хорошо играла на настроении заводчан. При умелом манипулировании их мнением можно было спать спокойно.

Просто не возникало никакого повода для волнений. И Юрий Юрьевич постоянно убеждал в этом Генерального. Тот сам во всякие мелочи не вникал. На нем — забота о заводе.

Поручил подготовку к выборам бывшему секретарю парткома — и это должно быть сделано. Так всегда было. И вот...

И вот кто-то забрался в файлы компьютера предвыборного штаба! Кто-то поинтересовался количеством акций предприятия, принадлежащих лично Генеральному и его родственникам, кто-то теперь готов заявить, что завод в действительности почти одному Генеральному принадлежит. И он — не просто директор, а такой же бизнесмен, как и остальные кандидаты. Только остальные сами создавали свои предприятия, а он — очень умело, подтасовкой и хитростью — овладел бывшим государственным. Да еще таким, что его название когда-то на весь Советский Союз гремело.

И заработную плату задерживают не по вине каких-то чужих бизнесменов, и вообще ее задерживают далеко не всем. Тот, кто дружит с головой, сможет сделать анализ фактов.

В предвыборную кампанию за хорошую голову заплатить не жалко — был бы результат.

И еще выплывут многие интересные моменты, если кто-то заимеет нескромное желание поинтересоваться тратами предвыборного штаба.

Раньше жизнь была спокойнее. Кто же предположить мог, что такое произойдет сейчас?! В нашей стране! И вдруг забрался злоумышленник в компьютер! Для окружной избирательной комиссии существовал совсем другой отчет, где и суммы были иными, и все расчеты велись не в долларах, а в рублях. А теперь вот опубликует кто-нибудь вопрос — за что выплачено двадцать тысяч долларов наличными санкт-петербургской группе специалистов по нейро-лингвистическому программированию? И сами же ответят — почему в последний месяц музыка, как в праздник, постоянно звучит из заводского радиоузла. И в обеденный перерыв, и в пересменку — в цехах, и на всей территории завода, и на площади перед заводоуправлением, и перед каждой проходной... А звучит она потому, что в музыку заложены агитационные фразы. И рабочие просто программируются на голосование. На активность и на обязательный результат. Программируются просто на любовь к Генеральному, как к отцу родному...

И если такие факты всплывут штормовой волной — уже неважно, за кого пойдут голосовать эти рабочие. Нынешний закон предельно жесток. Генерального просто снимут с выборов и пошлют подальше. Мало того, могут и под суд отдать. Он-то вывернется, слишком большой человек. Но “стрелочник” всегда нужен. Генеральный, естественно, обвинит во всем Юрия Юрьевича, хотя сам же и поручал ему эту работу — и ни одного лишнего шага начальник предвыборного штаба не сделал.

Все по согласованию с Генеральным. Кроме, разве что, последней авантюры с вором-домушником.

Юрий Юрьевич выпил сразу четыре маленьких таблетки валерианки, чтобы успокоиться. Год до пенсии остался. Хоть бы дотянуть...

И он дрожащей рукой набрал номер телефона приемной.

— Алло, Юлечка, — трепетно попросил он секретаршу. — Поинтересуйся, когда сам сможет меня принять?

Вечерние прогулки еще с полгода продолжались. И даже зимой, в самый мороз и обжигающий ветер, когда люди — в том числе и одинокие девушки — не гуляют, а лишь изредка спешат куда-то. Потом прогулки прекратились сами собой, потому что не приходило то, чего он ждал.

Только ближе к весне Леший почти по-собачьи затосковал. Выть иногда хотелось, как воет оставленная одна в квартире собака. Он снова вспоминал теплоту губ девушки, которую избил, когда поймал полный отвращения к нему взгляд, — и что-то горячее начинало бурлить между животом и грудью, клокотать, требовать выхода. Он боролся с этим гейзером, как мог. Самым сильным средством в такой борьбе было воспоминание о страхе. Но логика желания страх побеждала довольно легко. Город слишком многолюден, чтобы Леший не мог спокойно думать о повторении.

Повторения хотелось. Желание буквально вытягивало все внутренности, и он ощущал порой настоящую физическую боль.

Зацвели деревья, майские ласковые дни становились невыносимыми. Иногда сразу после занятий в институте, иногда прямо с занятий — а порой и вместо занятий — он уходил из города. Не очень далеко. В городской бор. Институт — рядом. Едет туда, но проезжает лишнюю остановку — и уходит. Бродит подолгу вдоль дороги, не углубляясь в густые заросли.

И видит, что бор посещается многими людьми. Он и раньше знал это — знал, что в хорошую погоду здесь бывает более многолюдно, чем вечером на городских улицах.

Ежедневно в бору неспешно прогуливались пенсионеры. У них был всегда свой маршрут. Этот маршрут в городе так и называли “тропой пенсионеров”. Так даже в газете писали, требуя поставить на этом маршруте скамейки для отдыха. Была здесь и “тропа здоровья” — там люди бегали “от инфаркта”, подтягивались на поставленном прямо среди деревьев турнике, отжимались на параллельных брусьях, сваренных из старых водопроводных труб.

Часто, особенно весной, можно было встретить здесь и парочки. От молодых до людей уже в возрасте. Но все они искали или уединения, или встречались там, где их не могли увидеть, потому что в другом месте встречаться им было негде. Вот эти-то парочки и привлекали внимание Лешего больше всего. Он понимал, для чего они идут в бор. И незаметно сворачивал с дороги следом за ними. Он просто подсматривал. И какое-то время вуайеризм давал ему даже удовлетворение. Но потом, уже вечером, дома, в своей холодной и одинокой постели он все вспоминал — воображение работало вовсю, и тогда становилось совсем невмоготу.