Братство спецназа - Самаров Сергей Васильевич - Страница 45

– Вы можете дать мне номер его сотового телефона?

– Нет. Этот номер может дать только сам Виктор Юрьевич…

– Спасибо, девушка. А до которого часа он будет там занят?

– В четыре часа началось собеседование с больными. С шести часов лечебный сеанс. Это немногим меньше часа.

– Хорошо. Попозже я позвоню ему домой.

– Его сегодня вечером дома не будет.

– А куда мне можно будет ему позвонить?

Девушка на другом конце провода замялась.

– Я не могу вам дать этот номер, – сказала она наконец. – Виктор Юрьевич знает ваш домашний телефон?

– Да.

– Я сообщу ему о вашем звонке. Вы будете после работы дома?

– Надеюсь.

– Он вам позвонит.

Оленин положил трубку. Значит, Доктор Смерть позвонит вечером. И опять придется разговаривать при Татьяне. Конечно, она не мешает, но не следует пока ничего говорить жене. Татьяна хорошо знает его мечту. И поддерживает ее. И уж тогда – только покажи, что возможность такая представилась, она будет торопить и торопить, толкать и толкать. Да и сама, через своих знакомых, может в это дело влезть. Что с нее возьмешь – женщина она слишком энергичная и не привыкла ждать.

Нет, лучше самому найти Доктора. Раньше…

Виделось лето и море…

Шумит легкая и приятная тугая волна, разбиваясь о прибрежные камни с легким пенистым шипением, словно бумага шуршит.

– Расслабьтесь… Постарайтесь полностью расслабиться. Если не получается сделать это сразу, расслабьте сначала ноги. Вы очень много сегодня ходили пешком. Очень много… Ноги устали, они свинцовой тяжестью налиты… Расслабьте их так, чтобы совсем не чувствовать…

Из магнитофона звучит музыка. Плавная и такая же величественная, как необъятный океан. Шум прибоя пробивается сквозь музыку. Он ласкает слух и заставляет закрыть глаза. Против воли заставляет закрыть глаза, чтобы можно было представить это море здесь, в небольшой сравнительно комнате. В небольшой комнате – безбрежный океан. Это парадоксально-величественно. Это завораживает и кружит голову.

Голос Доктора Смерть тоже рокочущий, с приближением прибойной волны он усиливается, становится гуще, не дает заглушить характерные властные нотки.

– Глубоко дышите… Полной, освобожденной грудью. Ваши плечи расправлены. Воздух легко входит в легкие и при выдохе разгоняет кровь по всему телу. Вы ощущаете это. Вы прекрасно ощущаете каждую частицу своего тела. Каждую малейшую частицу. Вы спокойны и уверены в себе. Ваши мысли текут плавно и спокойно. От всего отрешитесь… Слушайте только прибой и мой голос. Вы спокойны… Вы абсолютно спокойны…

Дым Дымыч занял крайнее из кресел, поставленных полукругом. Он и сейчас играет роль телохранителя, но он-то сам отлично знает, что не от этих парней, пришедших сюда точно так же, как он сам, в камуфляжной форме – обязательный признак принадлежности к братству афганцев, когда они собираются вместе, следует охранять Доктора Смерть. И потому спокойно может позволить себе расслабиться. Может позволить себе действительно воспринять внушение. И он воспринимает, как губка, впитывает каждое слово, каждую фразу. И нет сейчас даже в воспоминаниях ни Толстяка, ни его жены Фени Инфляции. Нет стукача Седого и милиционера в овощной яме гаража. Нет хромого сапожника в торце коридора на втором этаже большого здания на проспекте Победы. Нет высокого и жилистого телохранителя, который позволил себе расслабиться, увидев на передней панели «Запорожца» милицейскую фуражку. Их никогда не было, никогда…

– Вы слышите прибой и даже с закрытыми глазами видите море. Вы видите вечер, ощущаете его. Теплый и спокойный вечер. А вы сидите на берегу и слегка дремлете. И шум прибоя вместе с глубоким дыханием помогает вам понять полноту и спокойствие мира. И ветерок слегка касается вашего лица. Приятный легкий ветерок. Вы чувствуете его кожей… Вы дышите им… Глубоко дышите… Глубоко и спокойно…

Странно, вентилятор, что ли, Доктор установил в этой комнате? Дым Дымыч в самом деле ощутил легкий ветерок, который, едва касаясь, нежно, с женской лаской прошелся по лицу. Но любой вентилятор должен шуметь двигателем, а здесь никакого шума не слышно. А ветерок тем не менее идет. Может, Доктор сам машет чем-то? Газеткой или просто руками.

Опять прохлада по лицу. Настоящая морская вечерняя прохлада. В меру влажная и ласкающая кожу. Сохатый даже глаза захотел открыть. Это получилось не сразу. Словно в глубоком сне он находился.

Но когда открыл, увидел, что Доктор просто ходит перед креслами, шагах в пяти перед ним. И ничем не машет. Спокойно ходит, жестикулирует в такт словам и говорит, говорит, говорит… Спокойно говорит… Очень спокойно и властно, убеждающе… И от этого голоса опять захотелось закрыть глаза.

И Дым Дымыч подчинился, закрыл.

– Легкий ветерок идет с моря и слегка шевелит ваши волосы. После дневной жары это приятно, очень приятно… Вы вдыхаете этот ветерок, глубоко вдыхаете, и вам становится спокойно и хорошо. Весь мир вокруг вас спокоен… И вы в этом мире спокойны и беспечны… И с этой минуты, стоит вам только несколько раз глубоко вдохнуть, вы сможете, вы всегда сможете успокоить себя. Слушайте прибой… Слушайте, какой он величавый и вечный… Он есть сегодня, он был вчера, он был год назад, он был таким уже много веков… Вы прикасаетесь к вечности… К спокойной, ничем и никем не нарушаемой вечности… И рядом с ней любые заботы становятся несущественными. Ничто не сможет волновать и беспокоить вас, если вы думаете о вечности…

Сохатый слушает голос Доктора Смерть и в самом деле чувствует прикосновение вечности. Но эта вечность – его вечность, она не ограничивается одним океаном, она сливается с бесконечным космосом, и мириады звезд становятся единым и неделимым понятием – вечное спокойствие…

Дым Дымыч так и не понял – уснул он надолго или только на какую-то секунду потерял связь с действительностью? Но, если даже и уснул, знал – он и во сне продолжал слышать и понимать голос Доктора Смерть. И остался полностью уверен, что контроль за сознанием и ситуацией в целом он не потерял.

В свое время, еще до Афгана, когда проходил подготовку к командировке в Никарагуа, определенное количество часов пришлось отдать занятиям по устойчивости от гипнотического внушения. И Сохатый хорошо знал – против воли загипнотизировать человека очень сложно, если человек знает, что имеет дело с гипнотизером. Даже невозможно практически без применения специальных технологий. Обманных технологий. И, отдавая себя, по сути дела, в руки Доктора Смерть на этом сеансе, он знал, что настороженное и подготовленное подсознание всегда даст толчок, как кулаком в бок стукнет, стоит только Доктору попытаться перейти грань, отделяющую лечебный сеанс от любого другого. От сеанса, хоть отдаленно напоминающего допрос.

И потому воспринял спокойно, когда проснулся вдруг от того, что Доктор сказал голосом совсем другим, с совсем иными интонациями:

– Вот и все. А теперь еще трижды глубоко вдохнули и встали… Медленно, неторопливо встали и потянулись. Не надо спешить. Сеанс закончен, но это не киносеанс, и не торопитесь к выходу. Осознайте себя в действительности, ощутите тело и мысли. И хорошо помните, что любое волнение вы сможете снять очень быстро только несколькими глубокими вдохами. Все…

Он включил верхний свет и выключил магнитофон.

– Теперь наши занятия вы время от времени будете продолжать самостоятельно. – Доктор открыл свой «дипломат». – Каждый получит по кассете с этой же записью. Включайте, слушайте, дышите… И успокаивайтесь… Если у кого-то возникнут проблемы, милости прошу ко мне. Магнитофоны у всех, надеюсь, найдутся?

Из здания они вышли вместе. Гагарин своей мощной рукой опять раскрыл перед Сохатым тугую стеклянную дверь, словно старушку развалюшку пропускал.

Приятная расслабленность после сеанса прошла сразу, как только Дым Дымыч увидел машину Оленина рядом с «Мерседесом». Это резко насторожило. Значит, не полностью удовлетворен старший следователь утренней беседой? Заметил какой-то прокол в рассказе командира? Дым Дымыч незаметно осмотрелся. Посторонних вокруг не было. И интуиция ничего не подсказывала – не ощущалась опасность. Значит, это не задержание.