Вектор-прим - Сальваторе Роберт Энтони - Страница 19

По тихим всхлипываниям она поняла, что Мара плачет.

— Мара? — тихо позвала она и постучалась. Ответа не последовало, и Лейя сама открыла дверь. Мара сидела на кровати спиной ко входу, и плечи ее слегка вздрагивали, словно она только что взяла себя в руки.

— Ты в порядке? — спросила Лейя. Мара кивнула. Лейя подошла к кровати и села рядом с Марой, обняв ее за плечи.

— Что случилось?

Мара села повыше, глубоко вздохнула и протерла мокрые глаза.

— Ничего, — ответила она.

Лейя посмотрела на нее с большим сомнением.

— Сон приснился, — объяснила Мара. — А когда проснулась, сама не знаю, что на меня нашло…

— Может, поговорим об этом?

Мара пожала плечами..

Лейя подождала ответа еще немного, но затем поняла, что та не собирается ничего добавлять.

— Мы подлетаем к Корусканту, — сказала Лейя. — Хочешь, я помогу Джайне с посадкой?

— Я сама справлюсь, — заверила ее Мара.

Она поднялась с кровати и хотела пойти к выходу, но лицо исказила гримаса боли.

Лейя моментально пришла на помощь подруге, подхватив под локоть.

— Просто спала в неудобной позе, — попыталась объяснить Мара, но Лейя уже не верила ей. Она деликатно заставила ее присесть на край кровати.

— Дело не в том, что ты отлежала ногу. Это ведь из-за болезни, правда?

Мара посмотрела исподлобья, стараясь скрыть наворачивающиеся на глаза слезы.

— С некоторых пор вновь начались приступы, — призналась она.

Лейя вздохнула и покачала головой, сожалея о том, что она никак не могла помочь своей дорогой подруге и родственнице.

— Ты же сказала, что ничего страшного, — попыталась она успокоить Мару. — Что особенного было на этот раз?

Мара отвела взгляд в сторону.

— Давай же, говори, — сказала Лейя немного строже, чем собиралась, и Мара посмотрела на нее, но не со злостью или обидой, а, скорее, с недоверием.

И с чего это Лейя решила, что Мара обязана делиться с ней своими проблемами? Она ничем не могла помочь больной женщине. Все остальные, кто заразился такой же болезнью, все рассказывали своим врачам, за ними наблюдали лучшие доктора Новой Республики. Они жаловались по каждому поводу, ныли по поводу каждого симптома и умоляли хоть о какой-нибудь помощи. И все они были мертвы, или скоро будут.

— Извини, — сказала Лейя, почувствовав угрызения совести. — Ты ничего не должна говорить мне.

Она наклонилась и поцеловала Мару в щеку, затем поднялась, собираясь уходить, и протянула Маре руку.

Мара взялась за руку, но вместо того, чтобы встать, она потянула Лейю к себе и заставила ее сесть обратно. Затем пристально посмотрела в глаза Лейе.

— На этот раз… мое лоно…

Лейя нахмурилась, не понимая, о чем идет речь.

— Эта болезнь, — объяснила Мара. — Она атаковала меня во сне, на этот раз пыталась поразить лоно.

Глаза испуганно расширила глаза.

— Ты отразила приступ.

Мара кивнула и выдавила слабую улыбку.

— Еще поживу, — ответила она, грустно усмехнувшись.

Лейя поразилась стоицизму и мужеству Мары: Каждый раз, когда болезнь обострялась, она фокусировала Силу и направляла ее на отражение приступа.

— Но все было намного серьезнее? — предположила Лейя, объясняя причину слез Мары — необычно острую для нее реакцию.

Та покачала головой.

— Да ничего особенного, не больнее, чем обычно.

— Тогда в чем дело? — спросила Лейя.

Мара глубоко вздохнула и горестно прошептала:

— Мое лоно…

И только сейчас Лейя все поняла.

— Боишься, что ты не сможешь иметь детей, — подсказала она.

— Не такая я уже молодая, — ответила та с горькой усмешкой.

Это было правдой. Маре, как и Люку с Лейей, было уже за сорок, но если бы не болезнь, она была бы совершенно здоровой женщиной и, насколько знала Лейя, еще могла стать матерью. Лейя отлично понимала ее тревогу, учитывая, что болезнь ударила по самому важному для любой женщины.

— Когда я вышла замуж за твоего брата, мы планировали завести детей, — рассказывала Мара. — Он с такой любовью смотрел на твоих детей, и больше всего на свете мы мечтали о своих, пусть не трех, как у вас.

— Ты еще сможешь родить, — заверила ее Лейя.

— Возможно — ответила Мара. — Но кто знает наверняка, Лейя? Я устала от постоянной борьбы, а болезнь и не думает отступать.

— Но и не наступает, — напомнила ей Лейя.

— Я не собираюсь сдаваться, — сказала Мара. — Но детей мне уже не завести. Я не знаю, заразятся ли они от меня этим недугом, или болезнь убьет их в моей утробе. Никто не может сказать, когда это пройдет, и не будут ли последствия болезни настолько серьезными, что я больше не смогу иметь детей.

Лейя хотела сказать что-то успокаивающее и обнадеживающее, но как поспорить с железной логикой Мары? Она просто положила ей руку на плечо.

— Ты не должна отчаиваться.

— Не буду, — ответила Мара с улыбкой. — Кроме того, мне еще Джайну нужно многому научить. Ее рано отпускать из-под моего крылышка.

Недовольное выражение липа Лейи невольно выдало ее.

— Что такое? — с беспокойством спросила Мара.

— Иногда я страшно ревную Джайну к тебе, — призналась Лейя, широко улыбнувшись. — Между вами возникла крепкая духовная связь, и я так рада, что Джайна нашла в твоем лице друга и наставника. И в то же время это раздражает. Когда я вижу вас вместе, мне хочется обнять тебя крепко-крепко… и тут же задушить!

Мара испуганно посмотрела на Лейю, когда та подошла к ней и слегка сжала шею, словно и впрямь хотела задушить, ее.

— Ты поправишься, — сказала Лейя. — Обязательно поправишься. И у тебя будет куча ребятишек, а скоро и Джайна заведет своих, — она толкнула Мару локтем в бок. — Вот весело будет, а? Будем сидеть втроем и болтать о проблемах воспитания, а Люк будет нянчиться с детишками.

Лучшие слова в данный момент Лейя вряд ли смогла бы найти. Уголки рта Мары приподнялись в легкой улыбке, а в зеленых глазах блеснул огонек надежды.

Однако, пока они обе шли на мостик, Лейя поняла, что эта надежда мимолетна и более вероятная картина — она рассказывает детям Джайны, какая замечательная была сестра у их бабушки, — заставила ее сердце сжаться от боли.

Но дать волю слезам она не имела права. Она, да и все вокруг, должны были обнадеживать Мару.

Когда Джесин подошел к главному отсеку «Тысячелетнего сокола», он услышал доносящиеся оттуда характерный свист разрезаемого воздуха и треск электрических разрядов. Это Анакин оттачивал владение лазерным мечом.

Он все время упражнялся.

Как правило, Джесин оставлял своего брата в покое. Он прекрасно знал, что их философские взгляды на жизнь разнятся слишком сильно, и ему с братом пока не удавалось найти общий язык. Но сегодня, после посещения Совета, он был в прекрасном настроении и готов поспорить, поэтому он открыл входную дверь и зашел в отсек.

Взмокший от пота Анакин отбивался лазерным мечом от парящего в воздухе маленького шарика, который стрелял электрическими зарядами, нащупав брешь в обороне.

Джесин вынужден был признать, что его младший брат хорошо владеет мечом. Анакин с бешеной скоростью повторял одно и то же упражнение: резко опускал меч слева направо, затем поднимал его и снова опускал, но справа налево, и каждым взмахом меча он отмахивался от электрических выстрелов шарика.

Анакин закончил тренировку, дезактивировал меч и остался стоять на месте, шумно дыша.

Джесин медленно, явно издевательски, захлопал.

— Ты сможешь так же? — спросил Анакин, не поворачиваясь к брату.

— Какая разница? — ответил Джесин, и Анакин презрительно наморщился.

— Ты половину своей жизни тратишь на танцульки вокруг этого шарика, — прокомментировал Джесин.

— Мы ведь рыцари-джедаи, или скоро будем ими, -ответил Анакин.

— А все джедаи должны проводить все свое свободное время в тренировках с летающим шариком? — язвительно заметил Джесин.

— Ты тоже тренируешься, — возразил Анакин.