Лютый зверь - Калбазов (Калбанов) Константин Георгиевич - Страница 11

Примерно треть границы между Гульдией и Фрязией проходила по реке Рензе, довольно полноводной, катящей свои воды до Турани, где она вливалась в ее величавый, плавный и могучий поток. Тут было целых три моста, но не один из них не подходил Виктору, потому как там и пограничная стража, и таможенники, и все прочие прелести жизни. Оставалось только продираться через чащу, двигаясь нетореными путями, чтобы преодолеть реку вплавь. Брр, вода совсем холодная! Пользоваться уже существующими тропами контрабандистов он не хотел. Это только непосвященный считает, что все там шито–крыто и представители власти ничего не знают. Как бы не так. Тот, кто не хочет делиться, как раз держится в стороне от любых троп, но и занимается этим делом недолго. Все же выгоднее иметь связи со стражниками, причем по обе стороны границы. Что–то теряешь, не без того, зато риск куда меньше, да и в обход двигаться не приходится.

Переправился Волков без проблем. Не сказать что водные процедуры доставили радость, но и не так страшно все оказалось, как виделось поначалу. Действовать решил просто. В лесу устроил два схрона. В один положил все добытое оружие, в другой – деньги и драгоценности. Не удержался, посчитал. Хм… Это он удачно пограбил. В наличии оказались триста талеров и полсотни имперских золотых, а это порядка трехсот тридцати брячиславских рублей. Были еще и драгоценности. Курочить их, тем самым уменьшая стоимость изделий, он не собирался. Теперь скрываться нет смысла. Бегать с транспарантом и кричать, что он тать, в его планы не входило, но и терять выгоду из–за того, что есть возможность засыпаться на сбыте приметных драгоценностей, он не хотел. Здесь с международным правом туго и договоренностей о выдаче преступников нет. А шкодить в каком–то другом месте он не собирался, ему нужна только Гульдия.

Лошадь, у которой из упряжи осталась только уздечка, он определил на постоялый двор, попавшийся на не особо оживленной дороге. Хозяин был рад и постояльцу, и тому, что тот решил оставить на хранение одну из лошадей. Не сказать что гость вызвал у него доверие, уж больно бандитской внешности он оказался, но небольшое количество постояльцев сделало его куда менее разборчивым. Платит честь по чести, и то хорошо.

И вот Виктор снова в дороге, а вернее, вновь продирается сквозь чащу, довольный тем обстоятельством, что впервые за несколько дней удалось выспаться в человеческих условиях. Ну как в человеческих… Отдохнуть–то он отдохнул, но вот когда двинулся в путь, обнаружил, что на том дворе приобрел «соседей». Вскоре эти паразиты начали ему докучать, вызывая сильный зуд.

Когда Волков служил в армии, вшами его удивить было трудно, а уж когда находился в боевой обстановке – и подавно. Но он и его товарищи ни на минуту не прекращали с ними бороться: мылись, брились, кипятили одежду, потому как мало вшей, тут же появлялись и их товарки блохи. Так что способы борьбы с этими паразитами ему знакомы не понаслышке. Вот только где тут прокипятишь одежду? Для этого нужен большой чан или хотя бы котел, тогда есть шанс разобраться с проблемой. Но с собой ничего подобного не было, а возвращаться не хотелось, ведь о подарочке он узнал уже в пути.

В очередной раз почухавшись, словно кабан какой, он решил, что пришла пора обзавестись шелковым бельем. Это поможет впредь избегать радости симбиотического существования человека и насекомых. Дороговатое удовольствие, но оно того стоит. Вот ей–ей стоит! А, зараза, да сколько можно!!! Может, все же вернуться? Отвык он что–то от этих гадов. «Да пошло все, не ной, – осадил он себя. – На это еще время терять».

Эта дорога была не так наезжена, как иные, но оно и к лучшему: меньше вероятность того, что на стрельбу сбежится вся округа. Да и встреча с военными патрулями маловероятна. Само же наличие дороги говорило о том, что люди здесь все же проезжают. Впрочем, это могут оказаться сплошные крестьяне, резать которых нет никакого желания. Если вдруг придется, то, как говорится, жеманничать не станет, но и специально нападать не будет.

Просидел целый день, уже иззуделся от нетерпения. За все время проехало только три повозки с крестьянами, протопали несколько пеших путников и никого достойного для нападения, ни одного всадника. Как видно, насчет второстепенных дорог он погорячился. Придется все же выходить на большак, иначе и до ишачьей пасхи просидеть можно, а он не для того сюда выбирался, чтобы ерундой заниматься.

Дело близится к вечеру. Солнце роняет на землю косые лучи, отчего на запад смотреть невозможно, больно уж слепит. Эта парочка появилась именно с запада, да только Виктору светило особых неудобств не доставляло. Он расположился под лапами раскидистой ели, которая каким–то образом сумела затесаться в лиственный лес и достичь внушительных размеров. Растущие по соседству деревья дают хорошую тень, так что ему дискомфорта никакого и видно все замечательно.

Это не просто путники, а солдаты. Передовой дозор? Вроде не похоже. Даже если пехотное подразделение и среди них нет всадников, дело не в этом. В дозоре люди себя не ведут так, даже если движутся по своей территории. Ведь если что случится, то им достанется на орехи от командиров. Кому нужны такие неприятности? А эти идут расслабленно, по сторонам не смотрят, лениво беседуют, у обоих на плече палка с притороченным к ней узелком, и это помимо солдатских кожаных сумок на левом боку, которые тоже выглядят набитыми. Справа висит патронная сумка. Хотя до патронов пока еще не додумались, но нужно же где–то хранить пули и пороховницу. У одного, что помоложе, пара пистолей за поясом, у другого – в кобурах. На кожаные ремни подвешены багинеты (они сейчас вместо штыков, а также используются как холодное оружие), на правом плече – пехотные мушкеты.

Все понятно. Эти, наверное, из ополченцев. Война закончена, и они возвращаются домой, до следующей войны, а если ничего не случится, то до сборов, которые у гульдов, насколько было известно Добролюбу, случаются пару раз в году. Что ж, вот вас–то и не хватало. А то как–то нечестно получается: вышел на тропу войны, а под руку только гражданские и попались. Давайте, ребятки, подходите поближе, незачем бить на большой дистанции, еще промах выйдет, чего доброго. Лучше уж наверняка.

Тут на добычу рассчитывать не приходится, да и глупо было бы. Конечно, оружие чего–то да стоит, но не оно привлекло внимание Виктора и сделало дичь заманчивой. Эта честь принадлежала военной форме. Эти парни наверняка побывали на брячиславской земле и принимали участие в походе. Что ж, как там у вас с прибытком получилось, неизвестно, но вот на своей земле явно не повезло: никто вас отпускать не собирается.

А может, ну эту стрельбу? Лишний шум, тарарам, а так – взять их тишком в ножи, дорога всего–то в десятке шагов от ели, где притаился Волков. Пропустить мимо и… Мелькнула было вновь мысль о необходимости выучить язык, но мелькнула и погасла. Виктор иронично улыбнулся. Ох, лучше бы никому не видеть эту улыбку. Надо же, додумался! А как того пленника через две границы пару сотен верст тащить, подумал? С языком что–нибудь еще придумаем, а сейчас…

Как–то просто все получилось. Шли себе воины гульдские, шли… Миновали раскидистую ель, а тут из–за спины появляется чудо в кафтане серо–буро–пошкарябанного цвета. Ох и ругался красильщик, когда изводил краски, смешивая их в непонятную бурду! Ничего, полное возмещение стоимости краски и прибыль его успокоили. Правда, профессиональное самолюбие было уязвлено, но с этим ничего не поделаешь. Тот воин, что постарше, еще успел уловить звук и даже обернулся. Что ж, нож должен был войти в спину, а угодил в грудь. Молодой так ничего и не понял, получив вестника смерти точно между лопаток.

Виктор сразу метнулся к поверженным противникам. В руках – уже другая пара ножей. Каждому нанес удар в сердце – и порядок. Вообще–то перерезать горло было бы надежнее, но тогда кровищи будет, а так вполне аккуратно получилось. Схватил за ноги одного и поволок под ель. Потом второго. Подобрал все их пожитки, припорошил пылью натекшую кровь. Вроде нормально.