Тысяча орков - Сальваторе Роберт Энтони - Страница 67

— Выйдите к ним, — приказал Аграфану Эластул, — и поговорите. Достопочтенный дворф, соотношение сил, увы, не в пользу вашего народа. Вы же не хотите истребления собственных соплеменников?

Аграфан затрясся, зашевелились губы, что проглатывали слова, так никем и не услышанные. Развернувшись, советник выбежал из дома, направившись туда, где кипела битва, что наверняка приближалась к городской темнице.

— Дворфы гораздо сильнее, чем вы полагаете, — сказала Эластулу Шаудра Звездноясная.

— Мы их одолеем.

— Но какой ценой? — спросила хранительница скипетра. Разубедить Эластула, обращая внимание на потери среди воинов, было сложно, ибо правитель не рисковал жизнью, однако Шаудра попыталась привлечь внимание маркграфа к материальной стороне вопроса: — Наши горняки — дворфы — единственные, кто способен добывать подходящую руду.

— Еще найдутся, — не согласился маркграф. Шаудра смерила правителя недоверчивым взглядом.

— Так что ты посоветуешь?

— Отпустите Торгара Молотобойца, — ответила хранительница скипетра.

Эластул сморщился, точно от боли.

— У вас не остается выбора. Освободите его и позвольте уйти. Знаю, он уйдет не один, и Мирабар понесет немалые потери, но не все дворфы покинут город. И возможно, ваша слава не отвратит новых дворфов от того, чтобы переселиться в город. Иначе грядет кровопролитие, в котором победителей не окажется, а итогом станет разрушение Мирабара.

— Вы переоцениваете преданность дворфов друг другу.

— Вы недооцениваете ее. Родственные узы для всякого дворфа дороже, чем золото и драгоценные камни. А дворфы, о Эластул, все состоят друг с другом в родстве, и объединяет их клан Делзун. Говорю вам как советница и друг. Отпустите Торгара, и немедленно, прежде чем наберет полную силу сражение, прежде чем воцарится безумие.

Эластул задумался, опустил взор, и на его лице сменялась череда выражений, одно за другим — от ярости до страха. Правитель посмотрел на Шаудру, а после — на Джафара.

— Да будет так! — приказал правитель.

— Керельменаф! — начал было возражать Джафар, но тотчас же замолк под непреклонным взглядом Эластула.

— Немедленно! — потребовал правитель. — Освободите Торгара Молотобойца и заставьте его навсегда покинуть город!

— Он может расценить вашу милость как повод для того, чтобы остаться, — вмешалась Шаудра, искренне недоумевая, возможно ли после подобных событий установление лучшего, более глубокого взаимопонимания между дворфами и маркграфом.

— Под страхом смерти запрещаю ему оставаться в городе и возвращаться сюда.

— Вероятно, многие дворфы не одобрят подобного решения, — заметила Шаудра.

— Так пусть те, кто согласен с изменником, отправятся вместе с ним! — плюнул Эластул. — Пусть отправляются в Мифрил Халл и умрут по дороге, а если доберутся, то пусть заразят Мифрил Халл тем же ядом измены, что так долго отравлял Мирабар! Иди! — проревел маркграф Джафару. — Иди немедленно, избавь нас от изменников!

Джафар ухмыльнулся, знаками пригласил следовать за собой еще одного «молота», и оба воина стремительно скрылись в темноте.

Взглянув на прощание на Эластула, за «молотами» последовала и Шаудра Звездноясная.

Когда все трое добрались до темницы, то вокруг ее стен разгоралась скорее перебранка, нежели потасовка, однако, несмотря на старания Аграфана успокоить дворфов уговорами, положение стремительно ухудшалось.

На сторону Язвия и Торгара встало несколько сотен дворфов, которым противостояло приблизительно вдвое больше бойцов Алебарды. Примечательно, что в рядах мирабарского войска не было видно ни одного дворфа, хотя немало дворфов, что сражались в Алебарде, стояли в стороне, скрестив на груди руки и созерцая происходящее с мрачной, угрюмой миной.

Шаудра оглянулась на Джафара, что с явным презрением взирал на мирных дворфов.

— Даже и не помышляй о том, чтобы нарушить приказ маркграфа, — предупредила упрямого «молота» хранительница скипетра. — И даже не думай задержать освобождение Торгара, чтобы подстрекнуть дворфов к битве.

Джафар обернулся к Шаудре, коварно ухмыляясь.

— Я готова пустить в ход чары, — предупредила Шаудра.

Женщина блефовала, однако не отходила от воина ни на дюйм.

Заметив, что ее заявления не действуют, она продолжила:

— В мирабарской междоусобице не окажется победителей. Взгляни, Джафар: те, кто сражается в твоей же Алебарде, отошли в сторону — их раздирают внутренние противоречия.

К людям подошел советник Аграфан — растерянный, в помятой одежде, точно кто-то ухватился за прекрасную ткань и поднял советника над землей, несколько раз встряхнув его (по правде говоря, так и случилось).

— С ними невозможно разговаривать! — прогремел голос раздосадованного дворфа.

— С ними поговорит Джафар, — сообщила Шаудра, — и сообщит о том, что Торгару возвращается свобода. — Обернувшись, женщина взглянула на прищурившегося «молота». — Торгара освободят незамедлительно, по приказу маркграфа, и тотчас доставят к дороге, что ведет в Мифрил Халл, вернув ему все имущество.

— Хвала Думатойну! — облегченно вздохнул Аграфан.

Дворф побежал передать известие остальным, и наконец-то ему удалось речами положить конец зарождавшимся беспорядкам.

— Стало быть, мерзавец Торгар от нас уберется! — презрительно бросил Джафар в лицо Шаудре!, признавая свое поражение.™ Что ж, пусть убирается. По мне, пусть хоть все его вонючие и уродливые сородичи убираются вместе с ним!

Шаудра отнеслась к вспышке негодования как к должному — ничего иного от «молота» Джафара она и не ожидала.

Встав посреди толпы, Шаудра привлекла внимание всех собравшихся вспышкой магического света над головой. Когда же к ней обратились всеобщие взоры, хранительница скипетра возвестила о том, что столь долго жаждали услышать многие из мирабарских дворфов.

И когда из мирабарской темницы вышел Торгар Молотобоец, то выход его сопровождался громовыми рукоплесканиями Язвия и его сторонников, к которым примешивались проклятия и брань многих людей, а также несколько вздохов и неопределенных звуков, что издавали дворфы из Алебарды, по-прежнему стоявшие поодаль.

Шаудра пробралась через толпу к Торгару, рядом с которым уже стоял Аграфан.

— Ты не вправе выбирать, куда пойдешь, — пояснила дворфу хранительница скипетра, голос и манеры которой говорили, что она, вопреки смыслу слов, настроена отнюдь не враждебно. — Тебе следует немедленно покинуть город.

— Я уже принял такое решение, — заметил Торгар.

— Дайте ему хотя бы ночь, — попросил у Шаудры Аграфан. — Позвольте попрощаться с теми, кого он покидает.

— Не думаю, что среди тех, кого он покинет, найдется так уж много достойных того, чтобы с ними попрощаться, — послышался сердитый голос. Все трое повернулись и увидели, как к ним идет старый Язвий, облаченный в дорожную одежду, с огромным мешком за спиной.

За стариком-дворфом через всю площадь тянулась долгая череда его соплеменников, облаченных в такую же дорожную одежду, несущих пожитки и походные принадлежности.

— Вы не можете так поступить! — возразил советник Аграфан, но возражения его оказались единственными, ибо, взглянув на Шаудру, дворф увидел, как женщина кивает с мрачным одобрением.

Вскоре Торгар Молотобоец окончательно покинул Мирабар, и вместе с ним отправилось около четырех сотен дворфов — чуть ли не пятая часть из всего дворфского населения Мирабара, среди которых многие прожили в городе более столетия, и чьи семьи служили городу со времен основания. Все они уходили, высоко держа голову, убежденные в том, что король Мифрил Халла поступит справедливо и не закроет, перед ними двери.

— Не верится, что все произошло на самом деле, — заметил Аграфан Шаудре, когда они вместе с Джафаром наблюдали за исходом дворфов.

— Когда тонет корабль, то крысы бегут, — заметил Джафар. — Жадные псы надеются найти в Мифрил Халле гораздо больше богатств.

— Они надеются найти среди себе подобных больше уважения, чем мы в Мирабаре можем им предложить, — поправила «молота» Шаудра. — Величайшее из всех сокровищ, Джафар — уважение, а среди народов Фаэруна не сыскать более достойных уважения, чем дворфы Мирабара.