В сердце Азии. Памир — Тибет — Восточный Туркестан. Путешествие в 1893–1897 годах - Хедин Свен - Страница 30

Поблизости находился аул (или кочевье) из четырех юрт. Старшина, бек Тогда-бай, славный таджик важного вида, тотчас же явился с визитом и сообщил, между прочим, что аул имеет всего 25 жителей, что одна юрта принадлежит семейству таджиков (арийское племя, говорящее на персидском языке), а три остальные найман-киргизам и что они круглый год проводят в этой местности, лишь меняя яйлаки, — где поживут месяц, где два. Зимой здесь бывает ужасно холодно, снегу выпадает много, и овцам трудно бывает находить подножный корм. После продолжительного снега накопившиеся громадные запасы его сползают по бокам гор в виде лавин, увлекая за собой камни и щебень.

Симпатичный старик принес нам барана и кувшин молока и выразил полную готовность доставить нам все нужное, жалея лишь о том, что по причине своих преклонных лет не может сопровождать нас в наших экскурсиях в горы. Он тоже рассказал нам старинное предание о восходившем на Мустаг-ату шейхе, видевшем там белобородого старца и белого верблюда и принесшем оттуда большой железный котел, который теперь хранится в мазаре в долине Шинди. Мы долго беседовали о предполагавшихся новых экскурсиях, и старик отправился в обратный путь, в свое одинокое жилище среди морен, только поздно вечером.

9 августа мы исследовали левую сторону ледника Чал-тумака. Поднявшись по моренам, мы достигли местечка на склоне горы, откуда открылся чудесный вид на правильную структуру ледника. Он весь покрыт сетью трещин, частью поперечных, частью продольных, образовавших целую систему ледяных пирамид. Моренные камни и глыбы падают в трещины, которые походят на черные канавки и делают ледник похожим на решето. Назад мы пробирались по ложбине между ледяными пирамидами и боковой мореной; по ложбине текла, словно масло по намыленному металлическому желобу, горная речка, подмывая основания некоторых пирамид, которые и угрожают ежеминутно рухнуть.

В заключение нашей экскурсии мы посетили бекаТогда-бая, который созвал почетнейших обитателей аула и предложил нам дастархан. Аул расположен на берегу ледниковой речки; кругом расстилались луга, где паслись яки, верблюды и лошади бека. Женщины доили овец. Некоторые из таджикских женщин были очень красивы и имели бойкий, веселый вид; одеты они были очень живописно, но небрежно и частенько подходили к юрте поглядеть в щелочку на чужестранца.

10 августа мы отправились вверх по ручью, на берегу которого был разбит наш лагерь. Яки осторожно и лениво подвигались по глубокой ложбине ручья между моренами и колоссальным увалом из щебня, образовавшимся около подножья находящейся к северу от него отвесной стены скалы. На вершине ее лежал массивной броней лед, который местами спускался с нее, образуя круто обрывавшийся край с бахромой сталактитов, длиной до 10 метров.

Непосредственно из-под самого ледяного покрова сбегают с острого выступа скалы четыре больших и несколько маленьких каскадов; эти хрустально прозрачные, сверкающие струи падают с такой высоты, что силой ветра обращаются в мелкую густую водяную пыль, отливающую на солнце цветами радуги. Более сильными порывами ветра пыль прибивается к стене скалы, по которой вода и стекает вниз, а затем частью по щебневому увалу, частью под ним пробирается тысячью струек в реку.

Ледник Терген-булак спускается тремя потоками. Средний поток гораздо больше и толще двух боковых и господствует над местностью. Справа впадает в него поток поменьше, который вырыл себе такое глубокое ложе, что ледяные массы главного потока значительно возвышаются над ним.

Между этими двумя потоками находится мощный кряж, и в углу, образованном ими, под крайним скалистым выступом этого кряжа находится воронкообразное углубление, наподобие наблюдаемых в речных руслах за мостовыми быками.

Слева от ледяного покрова отделяется небольшой отрог из светлого, чистого льда, втиснутый узким клином между стеной скалы и главным потоком. В ледяных массах слышится треск и грохот, камни и глыбы с шумом проваливаются в трещины. Повсюду слышится журчание струек; верхний слой льда порист и хрупок, — все говорит, что и этот ледник находится в периоде живейшей деятельности.

Спускаясь с горы, мы видели двух больших серых волков, кинувшихся бежать по моренам. Волки здесь обычное явление и иногда режут молодых яков. Бек Тогда-бай умно поэтому сделал, приставив к своим стадам стаю злых собак. Этот почтенный старик доставил нам маленькую походную юрту и другие необходимые вещи для двухдневной экспедиции на Мустаг-ату, на которую мы намеревались взойти 11 августа.

Ранним утром, когда мы снова готовились взять великана приступом, Мустаг-ата была еще окутана ночным туманом; минимальный термометр показывал — 4,8°. Погода выдалась замечательно благоприятная: на небе не было ни единого облачка, и слабый ветерок скоро улегся совсем. Нам предстояло подняться на высоту приблизительно 6000 метров, ночевать там, а на следующий день продолжать подъем и достигнуть возможно большей высоты. Поэтому мы брали с собой маленькую юрту, четыре больших связки терескена для топлива, шесты, веревки, топоры, тулупы и продовольствие; все это было навьючено на девять сильных яков.

Я решил как можно меньше утомлять себя, чтобы сберечь свои силы к следующему дню, когда предстоял настоящий подъем с легким багажом и всего с тремя людьми. Поэтому я с самого начала стал изображать собой как бы вьюк на моем яке: один из киргизов, верхом или пешком, все время тащил его вперед за веревку, продетую в ноздри, а другой понукал его сзади палкой всякий раз, как животное находило мои стремления слишком высокими и останавливалось, чтобы поразмыслить — к чему, собственно, ведет это вечное карабканье.

Таким образом, я не тратил сил даже на понуканье яка, что вообще довольно-таки утомительно. Наш маленький караван медленно, упорно подымался вверх, делая сотни извилин по склону горы вдоль левого бока ледника Чал-тумак; склон этот был не слишком крут. Яки пыхтели и сопели, высунув свои синие языки.

Это был тот же самый покрытый щебнем кряж, по которому мы шли 9 августа, и на том месте, где мы тогда остановились, мы сделали теперь первый роздых. Сейчас к югу от этого места ледяной покров образует выступ с крутыми боками; у подножия его обрушившиеся куски льда смерзлись в длинную ледяную глыбу. В час дня мы достигли приблизительно 5200 метров высоты. Снег был рыхлый, мокрый, таявший на солнце, так что почва местами была сыра.

Наконец голый кряж сузился в настоящий клин, уходивший под ледяной покров. Последний не обрывается здесь круто, и самый край его настолько тонок, что мы без труда взобрались на него и двинулись по льду, запорошенному снегом. Яки сначала скользили и спотыкались, но скоро верхний снеговой покров стал настолько толст, что они шли по нему так же твердо и ровно, как недавно по щебню.

Вдруг, справа, с другой стороны ледника Чал-тумак, послышался оглушительный грохот. Это оторвалась от нависшего здесь края ледяного покрова глыба и покатилась вниз. Громадная голубоватая ледяная глыба разбилась о выступ скалы в мелкий белый порошок и, как мукой, обсыпала поверхность ледника. В воздухе долго стоял гул, словно после удара близкого грома; эхо повторяло его на сотни голосов между отвесными стенами скал, пока наконец не замерли последние отголоски и не наступила обычная тишина. Но легкая ледяная игольчатая пыль долго еще носилась в воздухе.

Нам представился прекрасный случай наблюдать за деятельностью этого маленького ледника. Тяжелый ледяной покров сползает с краев скал, раскалывается по трещинам, и мощные глыбы время от времени рушатся вниз, чтобы, как мы сейчас видели, превратиться в ледяную пыль и посыпать поверхность главного ледяного потока, на котором, таким образом, возникает ледник-паразит.

Перед нами и над нами расстилалась пустынная, ослепительно белая ледяная поверхность. Мы знали, что ледяная кора нас сдержит, но все-таки было жутко вступать в эту неведомую, никогда не знавшую человеческих следов область, где, может быть, ожидало нас много опасностей, свойственных этому царству льда.