Проклятье хаоса - Сальваторе Роберт Энтони - Страница 9

– А я говорю, пусть сами заботятся о своем, – буркнул мускулистый парень по прозвищу Бердоль Свирепый, которым его наградили за борцовскую доблесть и за то, что он вечно ворчал и огрызался.

Второй жрец, Курт, кивнул в знак согласия, поскольку ни тому, ни другому не нравилось данное им поручение. Кьеркан Руфо был жрецом Денира, а не Огма, но из-за его клейма декан Тобикус настоял, чтобы именно жрецы Огма подготовили и захоронили тело. По обычаю, труп Руфо пролежал в открытом гробу три дня, и теперь настало время последних приготовлений.

Бердоль перебрал ключи, висящие на большом кольце у его пояса, пока не нашел один, нужный, с длинной бородкой, подходящий к тяжелым дверям. С некоторым усилием он открыл замок и широко распахнул створки.

Влажный, отдающий плесенью и разложением воздух пахнул в лицо обоим служителям. Усыпальница не открывалась с того времени, как умерла Пертилопа, то есть с прошлой осени, а теперь вот в нее надо положить тело Руфо.

Курт зажег и поднял фонарь, но махнул рукой Бердолю, чтобы тот проходил первым. Крепкий жрец повиновался, и его тяжелые ботинки загрохотали по каменному полу.

В просторном склепе квадратной формы своды поддерживали стоящие через каждые десять футов мощные колонны. Единственное окно, справа от двери, пропускало внутрь немного солнечного света, но стекло было таким грязным и так глубоко сидело в толще стены, что освещение тут было более чем скудным. В центре помещения располагались рядами каменные плиты, все, кроме одной, пустые.

На этой плите, между двух колонн, подальше от дверей, под ничем не примечательным саваном лежало тело Кьеркана Руфо.

– Давай побыстрее, – бросил Бердоль, сбрасывая мешок со спины.

Эта очевидная нервозность никак не устраивала его невысокого спутника, рассматривавшего Бердоля Свирепого как своего защитника.

Двое вошедших не позаботились закрыть за собой дверь, и никто из них не заметил, как мягко колыхнулся воздух, когда вслед за ними в гробницу скользнуло невидимое создание.

– Может, он выхаркнул столько крови, что это не займет много времени, – сказал Бердоль с неуверенным смешком.

Курт тоже мрачно усмехнулся этой невеселой шутке, зная, что юмор, пусть даже и черный, – их единственный щит против того омерзительного задания, которое им предстояло выполнить.

Высоко в углу усыпальницы, у противоположной стены справа от двери, сидел и почесывал свою песью голову Друзил, бормоча про себя ругательства. Бесенок пытался проникнуть в склеп с тех пор, как сюда принесли тело Руфо, надеясь, что сумеет как-нибудь извлечь хоть немного Проклятия Хаоса из трупа. Но вокруг вертелось слишком много жрецов, включая и одного из глав ордена Огма, так что Друзилу пришлось ждать. Он рассчитывал попасть внутрь после того, как все уйдут, однако дверь оказалось заперта, а окно освящено, так что он не осмелился войти.

Бес достаточно хорошо знал людские ритуалы, чтобы понимать, что намерены сделать сейчас эти двое. Они откачают из тела кровь и заменят ее зловонной консервирующей жидкостью. Друзил подслушал, что Руфо не удостоится погребения по обрядам Денира и Огма, и бесенок надеялся, что жрецы не станут тратить время на бесполезное бальзамирование. Друзил подумывал спуститься и ужалить этих людей своим ядовитым хвостом или метнуть в них пару магических заклинаний, которые поджарили бы их задницы и выгнали жрецов вон. Это было просто, но слишком рискованно, так что все, что бес мог сейчас делать, – это сидеть, наблюдать и бормотать ругательства.

Каждая капля крови, выкачанная жрецами из тела Руфо, лишала Друзила части его Tuanta Quiro Miancay.

Бердоль взглянул на своего партнера и вдохнул поглубже, демонстрируя Курту огромную иглу.

– Смотреть противно. Не могу, – признался Курт и, отвернувшись, отошел от плиты к следующей паре колонн.

Бердоль рассмеялся – слабость друга придала ему уверенность – и двинулся к плите. Он откинул саван так, чтобы добраться до левой руки Руфо, закатал рукав черного балахона, в котором был тот, и повернул руку трупа обнаженным запястьем вверх.

– Не бойся, всего один маленький укольчик, – весело пошутил, обращаясь к телу, плотно сбитый жрец, и у Курта невольно вырвался стон отвращения.

Зависший под стропилами Друзил сокрушенно прикусил нижнюю губу, глядя, как игла опускается на беззащитное запястье Руфо. Придется похитить кровь, решил он, всю до капли!

Бердоль нацелил острие на выступающую на худой руке вену и наклонил инструмент, чтобы было удобнее проколоть кожу. Он еще раз глубоко вдохнул, взглянул, подбодрив себя, на спину Курта и приступил к процедуре.

Но тут холодная, мертвенно-бледная рука резко развернулась и перехватила иглу, сжав, будто сокрушительными тисками, кисть Бердоля.

– Что? – пролепетал мускулистый жрец.

Курт обернулся и увидел низко согнувшегося над плитой Бердоля, обеими сильными руками отталкивающего от себя предплечье Руфо, в то время как костлявые, похожие на птичьи лапы, пальцы Руфо крепко вцепились в нижнюю челюсть жреца. И это Бердоль Свирепый, сильнейший из служителей Огма! Бердоль Свирепый, с его двумястами пятьюдесятью фунтами мощи, способней без оружия побороть черного медведя!

Тощая рука Кьеркана Руфо – мертвого Кьеркана Руфо! – дернула Бердоля вниз, к плите, словно его мускулистый торс был всего лишь мокрым полотенцем. Затем перед не верящим своим глазам Куртом рука Руфо толкнула Бердоля вверх и назад. Мускулы на толстой руке жреца напряглись до предела, но не смогли противостоять толчку. Подбородок его задрался, раздался хруст – для Курта этот звук прозвучал треском падающего на землю гигантского дерева, – и вот уже удивленный Бердоль таращится на мир вверх ногами и задом наперед.

Сильные руки жреца Огма отпустили худую бледную кисть трупа и беспорядочно задергались в пустом воздухе. Пальцы Руфо расслабились, и Бердоль упал на пол – мертвым.

Курт забыл, как дышать. Он переводил взгляд с Бердоля на укрытый саваном труп, а потом перед глазами у него все помутилось от ужаса – Руфо медленно сел.

Саван упал, и нескладный бледный верзила обратил взгляд полыхающих красным внутренним огнем глаз к Курту.

Друзил захлопал в ладоши и, заверещав от счастья, замахал крылышками, метнувшись к дверям.

Курт завопил и бросился со всех ног наружу – от солнечного света и спасения его отделяли всего пять больших шагов.

Руфо повел рукой, и тяжелая каменная дверь с грохотом – будто кто-то стукнул в огромный барабан – захлопнулась. Жрец Огма всем телом ударился о дверь, но с тем же успехом он мог попытаться сдвинуть гору. Он стал царапать камень, но лишь до крови ободрал пальцы. Обернувшись через плечо, жрец увидел, что Руфо встал и, шаркая, направляется к нему.

Курт снова закричал и кинулся к окну, но понял, что у него нет времени. И он сполз по стене на пол под пятном тусклого света, глядя на труп, пятясь от него, моля о пощаде и милости Огма.

Но тут его спина наткнулась на боковую стену: бежать больше было некуда. И Курт, наконец, обрел дыхание, вспомнив, кто он такой. Дрожащей рукой вытащил он из-за ворота священный символ, серебряный свиток, висящий на шейной цепочке, и воззвал к Огму.

– Сгинь! – заорал Курт на Руфо. – Именем Огма, злая нежить, убирайся прочь!

Руфо не дрогнул. Вот он уже в десяти шагах. А вот – в девяти. Проходя перед Окном, он внезапно дернулся, словно обжегся, но луч света был слишком рассеян и жалок, так что чудовище преодолело слабую преграду.

Курт яростно принялся нараспев читать заклинание. Однако он чувствовал непривычную оторванность от своего бога, словно одно лишь присутствие Руфо лишило это место святости. И все же он пел, вызывая подвластные ему силы.

Ощутив укол в бедро, жрец резко дернулся, и заклинание прервалось. Он повернулся и увидел беса с крыльями летучей мыши, насмешливо ухмыляющегося, отлетая.

– Что это за ужас? – воскликнул Курт.

Руфо стоял уже совсем близко, и человек в панике замахнулся на монстра фонарем.