Мориарти - Горовиц Энтони - Страница 43

— Но я должен делать то, что они говорят — у меня нет выбора.

— А если они тебя убьют?

Едва ли они хотят нас убить, — снова вмешался я. — Им от этого никакой пользы. Во-первых, наше место тут же займут другие полицейские. Допускаю, что убийство агента Пинкертона мало кого встревожит, но смерть инспектора Скотленд-Ярда — совсем другое дело. Едва ли наш враг захочет навлечь на себя такую беду.

— Тогда чего он хочет?

— Не знаю. Предупредить нас. Запугать. Может быть, показать, какой он всесильный.

— Он убьёт Беатрис.

— Опять же, едва ли. Через неё он хочет добраться до нас. Это следует из письма. Я хорошо знаю этих людей. Знаю их методы. Это нью-йоркский стиль. Вымогательство. Запугивание. Но, клянусь Господом, вашего ребёнка они не тронут — просто потому, что ничего от этого не выиграют.

Элспет чуть заметно кивнула, однако смотреть в мою сторону не желала. Втроём мы сидели за столом, и скажу вам честно — это был самый тягостный день в моей жизни, часы на каминной полке звонко отбивали каждую секунду. Ждать — нам не оставалось ничего другого. О застольной беседе не могло быть и речи, служанка принесла чай с сэндвичами, но есть никто из нас не стал. Я понимал, что за окном шумит улица, а небо становится всё темнее, но, видимо, глубоко погрузился в свои мысли — громкий стук в дверь застал меня врасплох, я даже подскочил с места.

— Это она! — воскликнула Элспет.

— Дай-то бог…

Джонс был уже на ногах, хотя от долгого сидения мышцы застыли, и двигался он неловко.

Мы прошли к входной двери, Джонс её распахнул — но никаких признаков дочери не было. Перед нами стоял мужчина в кепке, в руке он держал вторую записку. Джонс выхватил её.

— Кто вам её дал? — резко спросил он.

На лице посыльного отразилось недовольство.

— Я сидел в пабе. «Камберуэлл Армз». Какой-то человек дал мне шиллинг, чтобы я принёс это вам.

— Опишите его! Я полицейский, если будете что-то утаивать, вам же хуже.

— А что я такого сделал? Сам я плотник. Я его толком и не разглядел. Такой чернявый, в шляпе, подбородок уткнул в шарф. Спросил меня, не хочу ли шиллинг заработать и дал мне эту бумажку. Больше ничего не знаю.

Джонс взял письмо, и мы вернулись в гостиную, где он его открыл. Записка была написана той же рукой, что и первая, только оказалась ещё короче.

— «Путь покойника!» — повторила Элспет с содроганием. — Какое жуткое название. Что это? — Джонс не ответил. — Говори!

— Я не знаю. Надо посмотреть в моём указателе. Дай мне минуту…

Элспет Джонс и я остались на месте, а Джонс поспешил наверх к себе в кабинет. Мы ждали, пока он просматривал свои многочисленные записи, собранные за многие годы, — наверняка так же поступал и Холмс. Наконец, мы, сгоравшие от нетерпения, услышали его шаги на лестнице — какую весть он принесёт?

— Это в Саутворке, — объяснил он, войдя в комнату.

— Ты выяснил, что это?

— Да, дорогая, прошу тебя, не тревожься. Это кладбище, заброшенное. Его закрыли несколько лет назад.

— Почему кладбище? Они хотят сказать, что наша дочь…

— Нет. Просто для встречи, какой бы она ни была, они выбрали тихое и укромное местечко. Оно не хуже и не лучше других.

— Не ходи туда! — Элспет схватила записку, будто в трёх коротких предложениях можно было найти дополнительный смысл. — Если они держат там Беатрис, нужно идти в полицию. Я не допущу, чтобы ты подвергался такой опасности.

— Милая, если мы их ослушаемся, нашей дочери там, скорее всего, не будет. Это люди коварные и точно знают, что делают. Не исключено, что они наблюдают за нами прямо сейчас.

— Как такое может быть? С чего ты это взял?

— Первая записка была адресована мне лично. А сейчас речь идёт об обоих. Они знают, что Чейз здесь.

— Я тебя не пущу! — Элспет Джонс говорила тихо, но в голосе слышалось сильное волнение. — Послушайся меня, самый дорогой мой человек. Позволь мне пойти туда вместо тебя. Даже эти люди не смогут не услышать мольбы матери. Вместо дочки у них останусь я…

— Это им не нужно. Идти к ним должны Чейз и я. Они хотят говорить с нами. Но бояться тебе нечего. Чейз прав. Им нет смысла причинять нам вред — они от этого ничего не выиграют. Я считаю, что Кларенс Деверо хочет с нами о чём-то договориться. Вот и всё. Сейчас размышлять об этом вообще не стоит — пока жизнь Беатрис в опасности. Но если мы откажемся следовать их указаниям, возможно самое худшее. В этом сомнений у меня нет.

— Тут не сказано, когда они хотят вас видеть.

— Значит, надо ехать сейчас же.

Элспет не стала спорить. Она обвила шею мужа руками, обняла его, словно прощаясь. Признаюсь честно: к сказанному Джонсом я отнёсся с сомнением. Если Кларенс Деверо просто хотел с нами поговорить, зачем похищать шестилетнюю девочку? Чтобы заманить нас на заброшенное кладбище посреди ночи? Возможно, он ничего и не выиграет, причинив нам вред, но едва ли это его остановит. Мне известны его подвиги. Известно, на что он способен. Спорить с ним не больше смысла, чем со скарлатиной, и если мы окажемся у него в руках, он нас уничтожит просто в силу своей природы.

Мы вышли из дома. Вечер был необычно прохладный, хотя — ни малейшего ветерка. В дверях Джонс и его жена просто окинули друг друга долгим взглядом, и мы оказались на пустынной с виду улице одни. И всё же что-то говорило мне — за нами наблюдают.

— Мы уходим, чёрт вас дери! — воскликнул я. — И мы одни. Ждите нас на кладбище «Путь покойника» и делайте там с нами что захотите!

— Они нас не слышат, — заметил Джонс.

— Они где-то поблизости, — возразил я. — Вы же сами сказали. Они знают, что мы идём к ним.

До Саутворка было относительно недалеко, и мы пошли пешком. Джонс надел тёплое пальто, а ещё я заметил, что у него новая палка, ручка вырезана в форме головы ворона. Как нельзя лучше подходит для визита на кладбище. Он был необычно сдержан и молчалив, и мне пришло в голову, что он, как и я, ни капли не верит в то, что сказал жене. Мы шли навстречу смертельной опасности, и ему это было прекрасно известно. Он знал это ещё когда пригласил меня составить ему компанию.

«Путь покойника» давно прекратил своё существование. Кладбище появилось в первой половине века, тогда никто не представлял, сколько народу будет жить в Лондоне и, тем более, сколько лондонцев перейдут в мир иной. Довольно скоро на кладбище стало тесно, могилы буквально налезали одна на другую, и надгробные плиты и памятники, призванные утешать и будить воспоминания, представляли собой жуткое зрелище — они покосились под самыми разными углами, даже соприкасались друг с другом в вечной борьбе за пространство. Уже много лет над местом вечного упокоения висел бьющий в нос гнилостный запах. Последние могилы были вырыты до неприличия мелкими и не справлялись с поставленной задачей, в результате, можно было наткнуться на прогнившие гробы и даже обломки торчавших из-под земли человеческих костей. Как и следовало ожидать, привозить сюда покойников перестали. Другие подобные кладбища сумели распродать. Какие-то удалось превратить в парки. Но «Путь покойника» остался, каким был, — вытянутым и бесформенным куском пространства между железнодорожными путями и старым складом, по обе стороны — ржавые ворота, а внутри — несколько замшелых деревьев… казалось, кладбище это находится где-то посредине между реальным миром и потусторонним, существует внутри собственной скорлупы, мрачной и пугающей.

Мы прибыли в ту самую минуту, когда церковные часы начали отбивать восемь, бесстрастные удары эхом отдавались в темноте. Я сразу увидел, что мы не одни, и сердце моё ёкнуло. Нас ждала дюжина злодеев, таких грязных и оборванных, будто они только что вылезли из окружавших их могил. Почти все они были в плотно облегающих куртках, засаленных вельветовых штанах и ботинках. Кто-то с непокрытой головой, кто-то в фетровой шляпе, почти все вооружены толстыми палками, которые держали на плечах либо под мышкой. Зажжённые факелы отбрасывали на могилы красный свет, что придавало всей сцене совсем дьявольский вид. Понятия не имею, сколько они нас ждали, но неужели мы просто так сдадимся на их милость? Я напомнил себе: выбора у нас не было, мы пошли на это по собственной воле.