Павшая крепость - Сальваторе Роберт Энтони - Страница 50

Затем разъяренный дворф врезал гоблину слева, пытавшемуся, пользуясь моментом, взобраться на стойку в нескольких футах от него. Тяжелая дубина взлетала вверх и падала вниз, отбивая оружие и ломая кости. Вверх и вниз, с неодолимой свирепостью; никакие доспехи не спасали врагов от напора ревущего дворфа.

– О-о-о-о!

Огр растолкал людей и орков, чтобы пробиться к прилавку, и вспрыгнул на него – храбро, но безрассудно; Пайкел раздробил ему коленную чашечку, крутанулся вокруг своей оси и ударил уже упавшего монстра прямо в грудь, сбросив его в толпу. Неуклюже кувыркающийся огр сбил с ног и подмял под себя немало соратников, а неистовый дворф продолжал скакать по стойке.

– О-о-о-о!

Человек с мечом сделал выпад в сторону Айвена, но Пайкел раздавил его локоть о край прилавка, прежде чем меч дотянулся до дворфа.

– Эй, он мой! – запротестовал Айвен, но Пайкел его не слышал: он продолжал выть и драться.

Следующий его замах сломал чью-то шею, но этого противника дворф подпустил слишком близко – он успел задеть Айвена, и тот спиной вперед полетел со стойки.

Пайкел даже не заметил, что остался один. Он видел лишь мертвую змейку, с которой так подружился. Он бегал взад и вперед по всему прилавку, бешено молотя конечностями, не испытывая боли от множества ран, число которых беспрестанно увеличивалось, а чувствуя лишь сладкий вкус мести, продолжая бить и крушить внезапно подавшуюся назад толпу.

– Нам нужна поддержка на переднем крае! – сердито взревел Айвен, когда Шейли помогла ему подняться на ноги.

– А стрелы? – Эльфийка показала пустой колчан и последнюю стрелу, уже брошенную на тетиву.

Айвен поднял руки и выдернул стрелу из собственного лица.

– Вот еще, – мрачно предложил он. И неожиданно странно передернулся, завел руку за спину и извлек из-под лопатки еще одно длинное древко.

Глаза-Шейли расширились – она смотрела поверх плеча дворфа на стол, который враги развернули так, что отверстие сбоку прилавка теперь находилось на линии прицела. Она немедленно вскинула лук и выстрелила, всего лишь расщепив дерево стола-заграждения, но вынудив неприятельского лучника нырнуть в укрытие.

– Я достану тебе стрелы! – рявкнул Айвен, разворачиваясь и озирая сцену побоища.

А затем он кинулся навстречу противнику. Лучник приподнял голову, прицелился, но нервы его не выдержали – когда ревущий дворф подбежал ближе, стрела взлетела слишком высоко, не причинив никому вреда.

Айвен упрямо мчался только вперед, игнорируя вопли врагов, тычущих в него пальцами – и не только. Он пригнул голову и на полной скорости врезался в тяжелый стол, перевернув его так, что тот снова стал на ножки, и сам взмыл на него.

Трое обескураженных лучников, прятавшихся позади стола, изумленно поглядели вверх. Они не осознавали, насколько уязвимы стали теперь, когда их барьер оказался у них над головой, пока свистнувшая стрела не убила одного из них.

Две пары глаз метнулись обратно к Шейли; оба солдата с облегчением увидели рванувшегося наперерез гоблина, прервавшего полет следующей эльфийской стрелы ценой собственной жизни.

Айвен перегнулся через край стола и кувыркнулся вниз, врезав плашмя топором по голове одному из оставшихся лучников. Второй солдат поторопился выхватить кинжал прежде, чем дворф выпрямится и снова вскинет топор. Но Айвен бросил оружие, мгновенно вскочил на ноги и хлопнул своими крепкими ручищами по ушам врага, стиснув ладонями его голову.

Кинжал воткнулся дворфу в плечо, но Айвен, зарычав, рванул вверх, и лицо человека вжалось в низ столешницы. А дворф, продолжая давить, уперся ногами в пол, а плечами в стол и резко, изо всех сил дернулся. Когда стол взлетел вверх на фут, Айвен низко пригнулся, но рук не опустил, удерживая голову врага повыше.

– Можно поспорить, кому хуже, – пробормотал дворф, когда упавший стол треснул, а лицевые кости человека захрустели.

Солдат сидел неловко, скрестив под собой ноги, по-прежнему зажмурившись, но Айвен все равно ударил его в сплющившееся лицо, отбрасывая с дороги, а потом, подхватив свой топор и ближайший колчан, рванулся из-под стола обратно к стойке. Арбалетный болт воткнулся ему в икру, и дворф споткнулся, но через мгновение он уже снова бежал, закусив толстую нижнюю губу, чтобы превозмочь жгучую боль.

Шейли пришлось развернуться, чтобы послать третью, и последнюю, стрелу в рожу орка, протиснувшегося за прилавок с дальней стороны стойки, обогнув свирепствующего Пайкела. А когда эльфийка снова оглянулась на зеленобородого дворфа, то оказалась лицом к лицу с очередным гоблином. В отчаянии, не успевая дотянуться до меча, Шейли хлестнула луком наотмашь, пытаясь отогнать чудовище.

– Тебе смерть, – пообещал гоблин, но Шейли покачала головой, даже улыбнулась, увидев топор, взмывший над головой монстра за его спиной.

Гоблин рухнул, и Айвен тут же взгромоздился на него.

– Вот тебе стрелы! – крикнул он, кидая Шейли три почти полных колчана.

Времени выслушать ответ у него не было – дворф уже повернулся и взмахнул обоюдоострым топором, отбивая брошенное в него копье.

Шейли тоже развернулась, на ходу бросая стрелу на тетиву, и выстрелила, раз, другой, третий – враги напирали с трех сторон.

– Мертвая змея! – снова и снова кричал Айвен, подстегивая ярость своего брата. – Мертвая змея!

– О-о-о-о! – завывал Пайкел, и еще один враг валился бездыханным.

Но Шейли знала, что им, чтобы выстоять, потребуется нечто большее, чем неистовство Пайкела, большее, чем четыре десятка стрел, принесенных Айвеном. Ее руки привычно двигались, метко посылая стрелы во врагов, но на каждое освободившееся после выстрела место вставал новый противник.

– Бонадьюс! – крикнула Даника, направляясь к стене, и прыгнула в кружащийся туман.

И, сильно ударившись о камень, упала, оглушенная, обратно в комнату.

Девушка немедленно сделала сальто, чувствуя себя преданной и уязвимой. Дориген избавилась от Кэддерли, а в руках эта опасная женщина по-прежнему держала волшебную палочку. Даника кувыркнулась еще раз и встала на ноги там, где их с все еще сидящей женщиной разделяло пространство в полкомнаты.

– Пароль был «Бонадьюс», – обвинила колдунью Даника.

– Только те, кого перечислил Абаллистер, могут входить в его личные покои, даже с этим словом, – спокойно объяснила Дориген. – Он хотел видеть Кэддерли. Очевидно, ты в список не включена.

Рука Даники неожиданно дернулась, и один из ее кинжалов полетел в Дориген. Посыпались искры, и клинок, наткнувшись на магический щит, упал к ногам женщины, которая сразу направила волшебный жезл на Данику; предупреждая воительницу:

– Не двигайся.

– Предательство, – выдохнула Даника, но Дориген, отрицательно, качала головой при каждом звуке, срывающемся с губ девушки.

– Ты полагаешь, что сможешь убить меня этой палочкой? – спросила Даника и закружилась; равновесие никогда не подводило ее, и ноги готовы были перенести хозяйку куда угодно одним точно рассчитанным движением.

– Я не желаю пробовать. – Голос Дориген звучал с неподдельной искренностью.

– Одно заклинание, Дориген, – прорычала Даника. – Или один-единственный взмах твоей палки. И все.

– Я не желаю пробовать, – повторила старшая женщина тверже и, подчеркивая свои намерения, бросила палочку на стол.

Даника выпрямилась, совершенно сбитая с толку.

– Я не лгу тебе, – объяснила Дориген. – И я не обманула Кэддерли, заставив его пойти куда-то, где ему не место.

Значит, Дориген действительно верит, что все было предопределено свыше. Даника не чувствовала той же уверенности, что ее противница. Она верила в силу личности, в выбор личности, а не в какой-то предначертанный судьбой путь.

– Абаллистер наверняка накажет меня за то, что я впустила туда молодого жреца, – продолжила Дориген, невзирая на сомнение, омрачившее лицо Даники. – Он надеялся, что я убью Кэддерли или, по крайней мере, истощу его магическую мощь.

Она хихикнула и отвела взгляд, а Даника осознала, что сейчас можно вспрыгнуть на стол и придушить ведьму – та не успеет среагировать. Но Даника не двинулась с места, ее удержала нота искренности в голосе колдуньи.