Волшебник Изумрудного города (первое издание) - Волков Александр Мелентьевич - Страница 14

И вот Бастинда достала Шапку, надела на голову и начала колдовать. Она стала на левую ногу и шепнула:

— Эп-пи, пэп-пи, кэк-ки!

Потом переступила на правую ногу и сказала громко:

— Хил-ло, хол-ло, хел-ло!

Потом стала на обе ноги и закричала изо всей силы:

— Зиз-зи, зуз-зи, зик!

И небо потемнело от стаи Летучих Обезьян, которые неслись ко дворцу Бастинды, смеясь, шумя и болтая. У каждой обезьяны за спиной была пара мощных крыльев, а лапы их были длинны и сильны. Предводитель стаи подлетел к Бастинде и сказал:

— Ты вызвала нас в третий и последний раз! Что прикажешь сделать?

— Нападите на чужестранцев, забравшихся в мою страну, и уничтожьте всех, кроме Льва! Его я буду запрягать в коляску, как лошадь!

— Будет исполнено! — ответил предводитель, и стая с шумом полетела на восток.

Гибель Бастинды

Путники с ужасом смотрели на приближение тучи огромных обезьян: с этими сражаться было невозможно.

Обезьяны налетели массой и с визгом набросились на растерянных пешеходов; ни один не мог притти на помощь другому, так как всем пришлось отбиваться от врагов.

Железный Дровосек напрасно размахивал топором.

Обезьяны облепили его, вырвали топор, подняли бедного Дровосека высоко в воздух и сбросили в ущелье, на острые скалы. Железный Дровосек был изуродован, он не мог сдвинуться с места и даже охнуть. Вслед за ним в ущелье полетел его топор.

Другая партия обезьян расправилась со Страшилой. Они выпотрошили его, солому развеяли по ветру, а кафтан, пустую голову, башмаки и шляпу свернули в комок и зашвырнули на верхушку горы.

Лев вертелся на месте и так грозно ревел от страха, что обезьяны не решались к нему подступить. Но они изловчились накинуть на льва веревки, повалили на землю, опутали лапы, заткнули пасть, подняли на воздух и с торжеством отнесли во дворец Бастинды. Там его посадили за железную решетку, и Лев в ярости катался, по полу, пытаясь перегрызть путы.

Перепуганная Элли ждала жестокой расправы. На нее бросился сам предводитель Летучих Обезьян и уже протянул к горлу девочки длинные лапы с острыми когтями. Но он увидел на ногах Элли серебряные башмаки, и лицо его посерело от страха. Он отпрянул назад и, загораживая Элли от подчиненных, закричал:

— Девочку нельзя убивать! Это Фея!

Обезьяны приблизились любезно и даже подобострастно, бережно подхватили Элли вместе с Тотошкой и помчались в Желтый дворец Бастинды. Опустившись перед дворцом, предводитель Летучих Обезьян поставил Элли на землю. Взбешенная волшебница набросилась на него с бранью. Предводитель Обезьян сказал:

— Твой приказ исполнен. Мы разбили железного человека и распотрошили чучело, поймали Льва и посадили за решетку. Но мы и пальцем не могли тронуть девочку: ты сама знаешь, какие несчастья грозят тому, кто обидит обладателя серебряных башмачков. Мы принесли ее к тебе: делай с ней, что хочешь! Прощай навсегда!

Обезьяны поднялись в воздух и с шумом улетели.

Бастинда взглянула на ноги Элли и задрожала от страха: она узнала серебряные башмаки своей сестры Гингемы.

«Как они к ней попали? — растерянно думала Бастинда. — Неужели хилая девчонка осилила могущественную Гингему, повелительницу Жевунов? И все же на ней серебряные башмачки! Плохо мое дело — ведь я пальцем не могу тронуть маленькую нахалку, пока на ней башмаки».

Она крикнула:

— Эй, ты! Иди сюда! Как тебя зовут?

Девочка подняла на злую волшебницу глаза, полные слез:

— Элли, сударыня!

— Расскажи, как ты завладела башмаками моей сестры Гингемы? — сурово крикнула Бастинда.

Элли густо покраснела.

— Право, сударыня, я не виновата. Мой домик упал на госпожу Гингему и раздавил ее…

— Гингема погибла!.. — прошептала злая волшебница.

Бастинда не любила сестру и не видала ее много лет.

Она испугалась, что девочка в серебряных башмачках принесет гибель и ей. Но, поглядев в простодушное лицо Элли, Бастинда успокоилась.

«Она ничего не знает о таинственной силе башмачков, — решила волшебница. — Если мне удастся завладеть ими, я стану могущественней, чем прежде, когда у меня были волки, вороны, черные пчелы и Золотая Шапка».

Глаза старухи заблестели от жадности, и пальцы скрючились, точно стаскивая с Элли башмаки.

— Слушай меня, девчонка Элли! — хрипло прокаркала она. — Я буду держать тебя в рабстве и, если будешь плохо работать, побью тебя большой палкой и посажу и темный подвал, где крысы — огромные жадные крысы! — съедят тебя и обгложут твои нежные косточки! Хи-хи-хи! Понимаешь ты меня?

— О, сударыня! Не отдавайте меня крысам! Я буду слушаться!

Элли не помнила себя от испуга.

— Иди за мной!

Бастинда повела девочку через прекрасные комнаты дворца, где все было желтое — и стены, и ковры, и мебель — и где у дверей в желтых ливреях стояли Мигуны, сгибаясь вдвое при появлении волшебницы и жалостно мигая ей вслед. Наконец они пришли в темную и грязную кухню.

— Ты будешь чистить горшки, сковородки и кастрюли, мыть пол и топить печку!

И, оставив девочку, полуживую от страха, Бастинда отправилась на задний двор, потирая руки.

— Я хорошо напугала девчонку! Теперь усмирю Льва, и оба будут у меня в руках!

Трусливый Лев перегрыз веревки и лежал в дальнем углу клетки. Когда он увидел Бастинду, желтые глаза его загорелись злобой.

«Ах, как жаль, что у меня еще нет смелости! Уж отплатил бы я старой ведьме за гибель Страшилы и Железного Дровосека!»

И он сжался в комок, готовясь к прыжку. Старуха вошла через маленькую дверцу.

— Эй ты, Лев, слушай! — прошамкала она. — Ты мой пленник! Я буду запрягать тебя в коляску и кататься по праздникам, чтобы Мигуны говорили: «Смотрите, какая могущественная наша повелительница Бастинда: она сумела запрячь даже Льва!»

Пока Бастинда болтала, Лев разинул пасть, ощетинил гриву и прыгнул на волшебницу, проревев:

— Я тебя съем!

Он на волосок не достал до Бастинды. Испуганная старуха выскочила из клетки и проворно захлопнула дверку. Тяжело дыша с перепугу, она крикнула через прутья решетки:

— Ах ты, проклятый! Ты еще не знаешь меня! Я заморю тебя голодом, если не согласишься ходить в упряжке!

— Я тебя съем! — повторил Лев и яростно бросился к решетке.

Старуха затрусила домой, ворча и ругаясь.

…Для Льва и Элли потянулись скучные и тяжелые дни рабства. Элли с утра и до вечера работала на кухне, выполняя капризы старухи. Бастинда придиралась к ней и часто замахивалась на девочку желтым зонтиком, который везде таскала с собой. Элли не знала, что волшебница не может ударить ее, и сердце девочки сжималось, когда зонтик поднимался над ее головой.

Каждый день старуха подходила к решетке и визгливо спрашивала:

— Пойдешь в упряжке?

— Я тебя съем! — был постоянный ответ, и Лев грозно бросался к решетке.

Бастинда с первого дня плена не давала Льву есть, но он не умирал с голоду и был силен и крепок, как всегда.

Дело в том, что старая Бастинда больше всего на свете боялась темноты и воды. Как только ночная темнота окутывала замок, Бастинда пряталась в самой дальней комнате, запирала двери прочными засовами и не выходила до позднего утра. А Элли, которая совсем не боялась темноты, вытаскивала из шкафа все съестное, что там оставалось, и несла Льву. Она входила в клетку, и Лев, довольно урча, съедал пищу, укладывался поудобнее. Девочка гладила его густую мягкую шерсть и играла кисточкой его хвоста.

Они долго разговаривали: вспоминали про верных друзей: — Страшилу и Железного Дровосека, грустили о их гибели, строили планы бегства, но убежать из Желтого дворца было невозможно: он был обнесен высокой стеной с острыми гвоздями наверху. Ворота Бастинда запирала, а ключи уносила с собой. Поговорив и поплакав, Элли крепко засыпала на соломенной подстилке под надежной охраной Льва.

И так шли тоскливые дни плена. Бастинда с жадностью смотрела на серебряные башмачки Элли, которые девочка снимала только ночью, в клетке Льва, или когда купалась. Но Бастинда боялась воды и никогда не подходила в это время к Элли.