Школа над морем - Донченко Олесь - Страница 9

На уроке Сашко боялся даже оглянуться, чтобы не увидеть как-нибудь Галю Кукобу, сидевшую на задней парте. Ему казалось, что Галя теперь уж навсегда потеряла к нему всякое уважение. Недаром же она была свидетельницей его позора. Недаром она видела, как он лежал, распластавшись на спине, придавленный к полу коленкой Башмачного. Правда, он не покорился неприятелю, но это уже не имело значения.

И все это видела Галина! Как же она будет теперь дружить с ним, с таким слабосильным и ничтожным?

И стыд и злость переполнили сердце Сашка. Но злился Сашка больше на себя, чем на Башмачного. Он ругал себя самыми обидными словами, он не мог простить себе, что так по-дурацки позволил одержать над собой верх. Разве нельзя было подставить Олегу ножку? Правда, такие приемы сурово осуждались неписанными школьными законами, но, если эту борьбу видит Галя Кукоба, можно пойти на все! Только бы не позор!

Кто-то легонько толкнул Сашка в спину. Сашко узнал тонкую руку девочки. Он узнал и тетрадку. Это была тетрадка со стихами, которые Сашко Чайка читал Кукобе как раз за минуту до схватки с Башмачным.

Горячее чувство благодарности к Гале шевельнулось в сердце мальчика. После всего, что произошло, после всего этого сама она еще обращается к нему, она поднимает с полу его стихи; она спасает заветную тетрадку! А ведь сам Сашко в пылу битвы забыл об этой тетрадке.

Мальчик хочет обернуться, чтобы крепко пожать Гале руку, но на пороге класса стоит Евгения Самойловна.

Сейчас начнется урок географии. Поверх доски повесили карту, преподавательница переворачивает страницы классного журнала. А на улице, возле школьных ворот, уже, наверно, сидят и поджидают окончания уроков мохнатые овчарки и дворняжки. Они боятся пропустить Евгению Самойловну. Пропустят - и прощайте хлебные корочки! Да еще такие поджаристые, вкусные!

Галя поспешно перечитывает сегодняшний урок.

Она так и не выучила его. Вчера вечером снова плакала мать, снова ссорилась с отцом, и девочка напрасно смотрела в раскрытую книгу. Мысли ее разбегались, как ни старалась она сосредоточиться и хоть что-нибудь понять из прочитанного. Нет! Сейчас уже не выучить! Правда, на большой перемене она успела прочесть заданные страницы, но разве с одного раза запомнишь все это?

«Южный Китай расположен в бассейнах рек, впадающих в Южно-Китайское море, - торопливо читает Галина. – Самая большая из этих рек - Сицзян, при которой стоит город Кантон. Сицзян, Кантон, Сицзян, Кантон... Ну, Кантон еще можно запомнить, Галя знает смешную скороговорку: «Пекин, Нанкин и Кантон сели вместе в фаэтон и поехали в Шанхай закупать Шанхайский чай». Кантон не страшно, а вот Сицзян куда страшнее. Попробуй найти на карте. А еще порт Гонконг, а еще целая глава: «Главнейшие особенности политического устройства». Есть, правда, надежда, что Евгения: Самойловна не вызовет ее сегодня. Может, пошептать про себя: «Не вызовет, не вызовет, не вызовет,» В младших классах это делают. Вдруг поможет! Только при этом надо смотреть прямо на педагога, не спуская с него глаз. «Не вызовет, не вызовет, не вызовет!»

Но Евгения Самойловна тоже глядит прямо на Галю.

- Вижу, вижу, Кукоба что-то шепчет. Она, верно, хочет первой рассказать нам сегодняшний урок, - говорит, весело улыбаясь, преподавательница. - Правда, Галя?

Галя густо краснеет и молча кивает головой. Она чувствует, как к горлу ее подступает какой-то клубок, и она напрасно старается проглотить его.

- Ну, Кукоба, подойди к карте и расскажи нам, что ты знаешь о сельском хозяйстве Китая и о его промышленности.

- О сельском хозяйстве - переспрашивает Галина и чувствует, что у нее что-то обрывается внутри, у самого сердца.

- Да, о сельском хозяйстве.

- Ну, вот... значит, так... Там разводят чай. И пьют его. И вот... И еще... И еще рис...

Галина замолкает. Она безнадежно глядит на класс, на ряды голов над партами и на лицах своих одноклассников видит настороженность и удивление.

- Ну, - удивленно поднимает брови Евгения Самойловна. - Что с тобою, Кукоба? Ну, скажи, чем замечательно сельское хозяйство Китая?

Галина молчит. В классе нависает тяжелая тишина.

Слышно, как звенит где-то перо, воткнутое в парту, и тут же затихает.

Подсказывать не решается никто.

То, что одна из лучших учениц, отличница Кукоба, не выучила урока, поражает всех.

- Ты... не читала заданного? - спрашивает учительница.

Галина молчит. Еще секунда – и она не выдержит, она заплачет. Слезы, горячие слезы подступают к горлу.

- «Плохо», - шелестит по классу, будто беспокойный ветер пробегает по партам.

Галина садится, и ей кажется, что тяжелая и бурная волна сердитого моря швырнула ее наконец на берег. Щеки горят у девочки, дрожат пальцы.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ Разговор с директором школы

«Чрезвычайное» собрание, как выразился Василий Васильевич, началось в шестом классе сейчас же после окончания занятий. На последнем уроке - уроке украинского языка, Василий Васильевич роздал ученикам тетради с диктантом.

Галина не решалась сразу открыть свою тетрадь. Она знала, что ошибок было много. Взяв тетрадь двумя пальцами за нижний уголок, она осторожно заглянула в середину. Вся страница была испещрена жирными черточками красного карандаша. У Гали больно сжалось сердце. Слабая надежда на «посредственно», еще кое-как тлевшая до сих пор, быстро гасла. На одной странице было не меньше десяти ошибок. Нет, за такую диктовку никакой учитель не поставит «посредственно».

Значит, что же? «Плохо»?

И, чтобы не мучиться страшными догадками, Галина сразу раскрыла тетрадь. Внизу страниц красным карандашом было написано: «Плохо».

Предстоящее собрание сильно волновало Галю. Она хорошо знала повестку, состоящую из одного только вопроса: успеваемость в ученье и дисциплина. И, конечно, на этом собрании первым делом будут говорить о ней, об отличнице Галине Кукобе, которая так позорно провалилась сегодня.

Василий Васильевич и в самом деле прежде всего начал говорить о ней, Он, конечно, уже знал, что Кукоба получила «плохо» не только за диктант. Евгения Самойловна уже рассказала ему, взволнованно и удивленно, как отвечала Галя сегодня по географии. Но, как ни странно, о Гале Василий Васильевич сказал только вскользь, упоминая и о других учениках.

- Вот, - говорил он, - даже отличница Кукоба, и та осрамилась. Надо, значит, узнать, почему это случилось! Чем объяснить такое странное превращение.

И сразу же после этого стал говорить о том, что нужно делать, чтобы выше поднять успеваемость, чтобы шестой класс, в котором все без исключения ученики были пионерами стал в самом деле лучшим в школе, чтобы был он примером для других, чтобы мог он по заслугам получить эту замечательную награду – парусную лодку бойцов-пограничников.

- Не забывайте, ребята: я не только директор, но и руководитель вашего класса, - усмехнулся Василий Васильевич. - Вот почему меня так огорчают все ваш неудачи и так радуют все ваши успехи. Вот почему я не могу оставаться равнодушным и к поведению Олега Башмачного, который сегодня валялся на полу вместе с Сашком Чайкой. Кстати, от кого - от кого, а от Сашка Чайки я этого не ожидал.

- Это он первый, - буркнул Чайка.

- Не будем лучше говорить об этом сейчас.

Олег сидел молчаливый и задумчивый. Но и он встрепенулся, когда слово предоставили пионервожатому Максиму и тот заговорил об изуродованной парте.

- Если мы будем терпеть таких «художников» - закончил свою речь Максим, - не видать шестому классу этой лодки. Башмачный выцарапал на своей парте корабль, но пусть он помнит, что никогда не быть капитаном тому, кто не хочет учиться и работать.

Заговорив о корабле, пионервожатый затронул самое чувствительное место в сердце Олега.

Корабль! Конечно, не тот корабль, который нацарапал Олег на парте, но настоящий могучий ледокол не покидал мыслей мальчика. Ледокол! Мощный ледокол, на котором Олег непременно поплывет в поисках новых островов. Путешествия, странствования, открытия! И зачем ему, будущему капитану, нужно было и в самом деле царапать свою парту, как какому-нибудь первокласснику.