Ночные маски - Сальваторе Роберт Энтони - Страница 56

– Мы отправимся к неприятелю в тыл и там-то его и поймаем, – объяснил он, думая об усадьбе, которую описала ему душа Бойго Рата. – Вы готовы сражаться?

Темные глаза рыжебородого дворфа широко раскрылись от неожиданного приглашения, и его ответное «хи-хи-хи» очень понравилось брату.

– Это здесь! – осторожно прошептал волшебник, показывая на окно, полуприкрытое ветвями раскидистого вяза. – Кто-то ходит за этим окном, внутри дома.

Кэддерли осмотрел двор, изумляясь тому, куда завел Данику ее охотничий инстинкт. Молодая воительница хорошо маскировалась, не вылезая из тени.

– Пора идти, – сказал Айвен Пайкелу, покрепче сжав свой большой топор.

Зеленобородый дворф взял брата за плечо, тихо указывая на дерево.

– Я не собираюсь карабкаться на другой ствол, – прорычал Айвен, но сменил гнев на милость, увидев жалобное выражение лица родича. – Хорошо, – согласился он наконец, – ты можешь сам забраться сюда.

Пайкел подпрыгнул от радости, и его широкая улыбки исчезла под шлемом, точнее, под кухонным котлом, закрывшим лицо. Айвен резко сдернул его с брата, водрузил на свой собственный шлем с рогами оленя и подтолкнул Пайкела локтем.

– Айвен, – гробовым голосом сказал Кэддерли, не дав ему сделать и двух шагов. Дворф повернул к волшебнику огорченное лицо. – Не убивай никого, если сможешь этого избежать, – твердо сказал служитель Денира, – как мы договорились.

– Как ты договорился сам с собой?

– Айвен! – Суровый тон волшебника заставил дворфа поежиться.

– Проклятый парень лишает нас всех удовольствий, – сказал рыжебородый брат Пайкелу, когда дворфы отошли от волшебника на почтительное расстояние. Они подпрыгивали, пинали и толкали друг друга, роняя на землю, пока, наконец, не приблизились к корням раскидистого клена.

Служитель Денира недоверчиво покачал головой, опасаясь, что шумное поведение братьев привлечет к ним внимание всей округи. Он все так же сомневался во всей их затее, когда Пайкел вскарабкался на плечи Айвена, уцепившись за самую низкую ветку. Зеленобородый, дворф быстро взобрался наверх, задев своей дубинкой голову брата, но все же умудрился обхватить ветку. Вися на руках и яростно болтая ногами, Пайкел никогда не взобрался бы наверх, если бы брат честно не вернул ему удар дубинкой, пришедшийся по заднице и чуть не перекинувший его через толстый сук.

– У-у-у! – тихо простонал Пайкел, потирая ушибленное место и забирая у Айвена палицу.

Волшебник тяжело вздохнул: братья-дворфы гораздо лучше проявляли себя в защите, чем в нападении.

Охранник, один из оставшихся Ночных Масок, тоже недоверчиво помогал головой, наблюдая выходки дворфов. Он поглубже впился зубами в мягкое и ароматное мясо цыпленка, вытянув одну ногу вдоль скамейки, поставленной поперек комнаты, от стены до стены, и уставился в щель между старыми бревнами. Ее ширина позволяла ему целиться из арбалета. Боец начал метить в Айвена, подумав, что если собьет нижнего дворфа, тот, что наверху, окажется в затруднительном положении.

Вжи-и-ик! Ослепленный убийца бросил арбалет, отпрянул назад и беспорядочно замахал руками. Воздух вдруг наполнился цыплятами разного размера и возраста. Они заслонили свет, рассыпая перья и пух, и казались одной огромной движущейся мишенью. Что-то дважды попало ему в лицо и шею, и боец почувствовал, как какая-то жидкость течет по нему, пропитывая тунику. Он схватился рукой за раны, пытаясь остановить поток крови.

Испуганный воин почти рассмеялся, когда обнаружил, что нечто, принятое им за кровь, на поверку оказалось яичным белком. Затем ему стало ясно, что за облаком летящих цыплят приближается бросающий их противник. Бандит приготовился, отложил в сторону ставший ненужным арбалет и выдул тонкий кинжал. Падение цыплят прекратилось. Никакого врага в маленьком помещении не было.

«Скамейка, – подумал боец. – Скорее всего, он забрался под нее». Улыбка покинула его лицо, и он принялся на ощупь искать непрошеных гостей. Возглас охранника приглушила чья-то рука, другая отобрала у него оружие. Он успел только в ужасе вытаращить глаза, а затем зажмуриться от обжигающей боли, когда его собственный кинжал вонзился ему же в глотку, под верхнюю челюсть, и безжалостно проник в мозг.

Даника отшвырнула убитого противника в сторону и повернулась, чтобы посмотреть на братьев дворфов. Айвен тем временем подобрался к окну и спрятался под подоконником. Пайкел же осторожно вышагивал по ветке прямо над головой брата. Это засада, наводящая ужас на врага, догадалась девушка и решила, что ей самое время выбраться наружу и занять новую позицию. Она помедлила, прежде чем перешагнуть через мертвое тело разбойника, и осмотрела свою работу. Кэддерли просил ее не убивать никого, если этого удастся избежать, и хотя воительнице, как и Айвену, это соглашение казалось нелепым, она чувствовала себя слегка виноватой за то, что не выполнила просьбу своего любимого.

Конечно, девушка не испытывала никакой симпатии к тому, кого только что отправила на тот свет. Лучше чем кто-либо из ее спутников она знала побуждения и методы банды убийц, не питая никакой жалости ни к кому, кто носил черную с серебряной каймой маску этого не знающего снисхождения союза.

Айвен, сидя прямо под окном, со страхом посмотрел вверх, на то, как Пайкел пытается найти себе укрытие в качающихся и отбрасывающих блики листьях. Затем, когда зеленобородый брат наконец устроился на ветке более или менее надежно, дворф принялся царапать острием топора бревенчатую стену дома, сопровождая скрежет громким фырканьем и сопением. Мгновением позже любопытная физиономия выглянула из-за занавески. Человек, держа в руках меч, удивился, не увидев ничего в окне, и бесстрашно перегнулся через подоконник.

– Ха! – крикнул он, увидев Айвена. Сверху хрустнула ветка.

– Там мой брат, – объяснил дворф, показывая наверх.

– Ого? – спросил разбойник.

– Уа-у! – прорычал Пайкел, обрушиваясь вниз, как большая белка, чьим хвостом для равновесия служила палица, вытянутая прямо перед собой.

Противник попытался защититься мечом, но получил такой удар в грудь, что тут же отлетел прочь, будто выпущенный из катапульты.

– Давай, давай! – прокричал Айвен, запрыгнув на подоконник и приблизившись к своему брату, болтающемуся вверх тормашками.

Пайкел беспомощно задергался, события разворачивались в точности так, как предполагалось. Ветка вернулась на свое место, и толстая веревка, обвязанная вокруг пояса, заставила дворфа нелепо повиснуть между небом и землей.

– Ну давай же! – воскликнул Айвен теперь уже изнутри.

Он схватил свободную от дубинки руку брата и дернул, до половины втянув его в комнату. – Эх-эх, – попытался объяснить Пайкел. Думая, что его брат просто упрямится, Айвен отложил топор, схватил родича обеими руками и дернул изо всех сил. Пайкел очутился в комнате, а следом в окне показалась дрожащая, скрипучая ветка с листьями.

Вандер держал дверь хлева, приподняв на петлях, так что она почти не скрипнула, когда он тихонечко отворил ее. В образовавшуюся щель он не мог видеть сражения, разворачивающегося в окне, но его насторожили дрожащие ветви клена над крышей дома. Эта странность вкупе с предыдущим полетом цыплят не оставляла сомнений: вторжение началось.

Великан остановился, недоверчиво глядя на огненный шар, висящий в воздухе в нескольких футах над ним, прямо за дверью хлева. Дуплосед застыл, чувствуя опасность и понимая, что стоит ему пошевелиться, как волшебный предмет займется им вплотную. Чего же ждет наславший шар заклинатель? Великан медленно вернулся в хлев. Огненные брызги с шипением упали с шара, прожигая землю рядом с ногой дуплоседа. Вандер припал к полу, закрыв за собой дверь, опасаясь, что сгусток Силы проследует внутрь. От края двери хлева поднялся сизый дымок.

Упрямый дуплосед поднялся на ноги, решив, что ему следует во что бы то ни стало выбраться наружу, выскользнуть из ловушки. Все казалось подозрительно тихим. Командир отряда взревел и поднял ногу, вознамерившись открыть таким образом дверь. Он никоим образом не мог узнать, висит ли там по-прежнему огненный шар, но очень хотел на свободу. Великан ничего не услышал, но ему тут же показалось, что земля перед ним встала дыбом, забив пылью глаза и заставив его отползти назад. Он переметнулся обратно через невидимую преграду и тихо зарылся лицом в грязь.