Наследие - Буджолд Лоис Макмастер - Страница 9

Даг было тоже двинулся следом, но остановился и вопросительно посмотрел на Громовержца, когда тот пробормотал:

– Даг…

– Да, сэр?

– Восемнадцать лет назад, – сказал Громовержец, – ты уговорил меня поставить на тебя. У меня никогда не было оснований об этом жалеть. – Не хочет ли он добавить «До сих пор», подумала Фаун. – Мне вовсе не хочется защищать тебя перед советом лагеря. Постарайся, чтобы до этого не дошло, хорошо?

– Постараюсь, – ответил Даг.

Громовержец изобразил что-то вроде прощального поклона, и Фаун следом за Дагом вышла из комнаты.

Жены-командирши за столом не было. Небо за окном стало серым и низко нависло, вода озера казалась оловянной, влажность и духота давили на грудь. По дороге к коновязи Даг пробормотал:

– Что ж… Могло оказаться и хуже.

Фаун узнала собственные слова, сказанные раньше, и вспомнила ответ Дага.

– В самом деле?

Губы Дага дрогнули. Улыбка получилась невеселой, и все-таки это была улыбка, а не одна из его мрачных гримас.

– В самом деле. Громовержец мог просто кинуть мой колышек в огонь. Тогда мои проблемы его больше не касались бы.

– Как, он мог выгнать тебя из дозорных?

– Именно.

– Ох, нет! – ахнула Фаун. – А я еще наговорила ему всякого! Ты должен был меня предупредить. Только он меня разозлил, когда стал разговаривать так, словно меня рядом нет. – Немножко подумав, Фаун добавила: – Вы все трое так разговаривали.

– М-м… – Даг обнял Фаун левой рукой и на мгновение зарылся лицом в ее кудри. – Думаю, так и было. Уж очень быстро все там происходило.

Фаун подумала о том, не обменивались ли дозорные мыслями при помощи Дара, что было ей недоступно. Она и в самом деле чувствовала, что многого в той комнате не уловила.

– Что касается Громовержца, его нельзя обидеть, возражая ему, даже если ты не прав. А уж если прав, то у него достаточно крепкие плечи, чтобы вынести выговор. Громовержец не слишком любит людей, которые ползают перед ним на брюхе, а потом за его спиной жалуются.

– Это представляется разумным.

– Конечно. Ты произвела на него не такое уж плохое впечатление, Искорка. Более того, судя по результатам, ты произвела очень хорошее впечатление.

– Ну, это снимает с моей души камень. – Фаун помолчала и озадаченно спросила: – Каким результатам?

– Он воткнул мой колышек в «список больных». Я все еще остаюсь дозорным. Совет лагеря вмешивается в споры, которые семьи не могут разрешить сами, или в споры между главами кланов. Но если дело касается дозорного, совет должен действовать через военачальника лагеря. Он как бы глава клана для нас. Не скажу, что Громовержец захочет или сможет защитить меня от последствий этого, – Даг поднял левую руку, показывая свадебный браслет, – но по крайней мере он оставляет вопрос открытым.

Фаун принялась отвязывать коней, обдумывая слова Дага. Заключение нужно было сделать такое: работа Дага – и ее тоже – позаботиться о том, чтобы последствия не вышли из-под контроля. Садясь на Грейс, Фаун заметила под грушевым деревом дощатый стол, за которым, болтая ногами, расположилась Мари; Массап, сидевшая рядом, зачарованно слушала ее. Фаун решила, что ей не требуется Дар, чтобы догадаться о теме разговора, даже если бы женщины и не бросали любопытные взгляды в их сторону.

Даг обернул поводья Копперхеда вокруг крюка, подвел коня к крыльцу и с усталым кряхтением сел в седло. Жестом предложив Фаун следовать за собой, он выехал на идущую вдоль берега дорогу и повернул на восток.

3

Фаун обернулась в седле, чтобы посмотреть на вьющуюся через лес дорогу, по которой они приехали, потом снова повернулась лицом к озеру; впереди показался деревянный мост, перекинутый через протоку шириной футов шестьдесят. Находящийся за ней остров тянулся на запад, прикрывая со стороны озера тот, на котором располагался штаб дозорных. За мостом дорога поворачивала на север, и с нее на несколько миль открывался вид на озеро. Вдали Фаун могла видеть несколько узких лодок; часть из них были гребными, другие имели небольшие треугольные паруса. На втором острове росло совсем немного деревьев; между ними паслись кони, козы и овцы, а в тени дремали черные свиньи.

– Это и есть остров Кобылы? – предположила Фаун.

– Ага. Есть еще и остров Жеребенка, только его отсюда не видно. – Даг махнул рукой куда-то на северо-восток. – Это наши основные пастбища. Их даже нет нужды огораживать, как видишь.

– Вижу. Здорово! А есть остров Жеребца?

– Более или менее, – улыбнулся Даг. – Большинство жеребцов мы держим на Ореховом острове. – Он показал на низкую зеленую выпуклость, поднимающуюся из вод озера. – Все получается очень хорошо, пока какой-нибудь красавчик не возбудится и не попытается ночью переплыть на другой берег. Тогда приходится улаживать проблемы.

Дорога свернула под деревья, минуя группу бревенчатых строений на берегу. Через четверть мили Даг натянул поводья и, хмурясь, оглядел лужайку, на которой располагалось всего два жилища. Озеро тускло блестело в свете пасмурного, но жаркого дня.

– Шатер Редвингов, – сказал Даг.

– Ну вот. – Фаун сделала глубокий вдох. – Сейчас все и начнется, как я понимаю.

– Не совсем. Похоже, дома никого нет. Ну, по крайней мере мы можем оставить тут седла и сумки, а коней отпустить пастись.

Они выехали на лужайку. Два строения были расположены так, чтобы смотреть и друг на друга, и на озеро своими открытыми сторонами под навесами из оленьих шкур. Другие шкуры, скатанные и укрепленные на скате крыши, могли, похоже, в случае надобности служить дополнительной защитой стен. И в домах, и под навесами пол был дощатым, а не земляным. Фаун попыталась оценивать увиденное просто, без предвзятости. Обложенный камнями очаг между двумя домами – Фаун все еще не могла заставить себя думать о них как о шатрах – в добавление к печам, которые обогревали внутренние помещения. Разбросанные повсюду сиденья, сделанные из пней или чурбаков, говорили о том, что по крайней мере летом большая часть работ производилась на воздухе.

Фаун спрыгнула на землю и помогла расседлать коней, возясь с пряжками; Даг своим крюком снял поклажу и сложил ее на крыльце правого дома, потом задумчиво почесал в затылке.

– Не знаю, куда могла отправиться мама. Дор скорее всего в хижине, где хранятся кости. А Омба, если не уехала с острова, явится первой. Поройся на дне седельной сумки, Искорка, поищи связку подков.

Фаун так и сделала; в сумке обнаружились две связки подков, по дюжине в каждой.

– Клянусь, теперь понятно, почему твои сумки были такими тяжелыми! И сколько же времени ты возишь с собой такую тяжесть?

– С тех пор, как мы уехали из Глассфорджа. Это подарок для Омбы. Хикори – богатый лагерь, но в здешних краях мало металла, если не считать небольших залежей меди у Медвежьего Брода. Все железо приходится покупать в других лагерях, в основном тех, что в окрестностях Трипойнта. Правда, в последнее время мы начали получать его и от фермеров, которые добывают руду в холмах за Глассфорджем. – Даг быстро улыбнулся. – Когда один молодой дозорный из Трипойнта по обмену попал в отряд Массап и заявил: «Ну, наконец-то я добрался!», ему намекнули, что было бы хорошо, если бы кони, которых он собирался подарить своей невесте – местной девушке, – прибыли с грузом железа. Такая хитрость сделала семейство Массап богатым, а Громовержец прославился изобретательностью.

Фаун подвела Грейс к сколоченной из бревен скамье и взобралась на неоседланную лошадь; Даг подцепил своим крюком обе связки подков и передал Фаун. Сам он тоже сел на Копперхеда, и они вернулись на дорогу, к мосту.

У дальнего конца пастбища Даг снова спешился, снял веревочную петлю со столбика ворот, открыл их для Фаун и закрыл за собой. Садиться на Копперхеда он не стал, а пешком направился к длинному сараю в сотне шагов от ворот. Фаун соскользнула с Грейс, не уронив при этом подковы, и Даг, подцепив их своим крюком, перекинул груз через плечо. Копперхед тут же начал щипать траву; Грейс, после мгновения нерешительности, последовала его примеру.