Наследие - Буджолд Лоис Макмастер - Страница 40

Однако все живущие поблизости, за исключением детей, воспринимают Дар на большом расстоянии. У Фаун неожиданно возникла ужасная мысль…

– А когда Даг и я… когда Даг открывается передо мной… мы… э-э…

Фаун умолкла, но это не помогло: Каттагус ехидно усмехнулся. Не было ни малейшего сомнения в том, что он очень хорошо ее понял.

– Что касается меня, то я аплодирую Дагу, хоть Мари меня за это и пинает. Женщины из рода Редвингов – суровый народ, скажу я тебе. – Лукаво глядя на залившуюся румянцем Фаун, старик добавил: – Это все одышка – она мешает мне самому делать то же самое. Я мало что теперь могу, кроме как приветствовать более везучих мужчин.

Фаун покраснела еще сильнее, хоть смутно и поняла: Каттагус прибег к этому откровенному признанию, чтобы сравнять счет. Жестокость и доброта – как могло так много и того, и другого уместиться в одно утро?

– Люди есть люди, – глубокомысленно изрекла Фаун.

Каттагус кивнул.

– И всегда ими были и всегда будут. Вот так-то лучше.

Только тут Фаун заметила, что успокоилась; горло у нее больше не перехватывало. Коснувшись тесьмы на левом запястье, она спросила Каттагуса:

– С Мари сегодня утром тоже все в порядке?

– Пока да. – Старик, прищурившись, посмотрел на свадебный браслет Фаун. – Даг что-то сделал с ним? Или… с тобой?

Фаун кивнула, хотя воспоминание о том, при каких именно обстоятельствах это произошло, заставило ее снова покраснеть. Однако Каттагус, хотя он мог быть догадливым и бесцеремонным, не стал выпытывать у нее интимные подробности.

– Я заставила свой Дар войти в браслет Дага при помощи… одной уловки, когда мы плели тесьму, но чувствовать Дар Дага я не могла. Поэтому он что-то сделал с моим браслетом, усилил в нем Дар, что ли, прежде чем уехать. Так хорошо знать, что, если понадобится, я смогу его найти… как и он меня, наверное.

Каттагус открыл рот, собираясь что-то сказать, передумал и только заморгал.

– Как это?

Фаун подняла руку, закрыла глаза и стала медленно поворачиваться. Когда она снова открыла глаза, оказалось, что она повернулась лицом на запад.

– Вон там… Чувство довольно смутное, но, думаю, если бы я оказалась поближе, я лучше ощущала бы, где он находится. Так и получилось тем утром, когда он еще был поблизости. – Взглянув на Каттагуса, Фаун с удивлением обнаружила, что тот озадаченно поднял брови. – Разве браслет так действует не у всех?

– Нет.

– Ох…

Каттагус потер нос.

– Думаю, не над браслетом он поработал на самом деле. Лучше не говорить никому о таком трюке, пока он не вернется.

– Почему?

– Н-ну… Скажем так: если Даг пожелает еще больше углубить свои противоречия с советом лагеря, пусть уж он сам решает, как это сделать.

В словах Каттагуса явно был какой-то скрытый смысл, но какой именно, догадаться Фаун не могла.

– Хорошо, – послушно согласилась она, но не утерпела и снова повернулась лицом на запад. – Как ты думаешь, когда они вернутся?

Каттагус пожал плечами.

– Откуда мне знать? – Однако, судя по глазам, он слишком много знал…

Фаун кивнула – не столько соглашаясь с неопределенностью, сколько выражая молчаливую симпатию, – и направилась к собственному шатру. Ей нужно было придумать новое занятие своим рукам. Только не вязание… Солнце стояло в зените, и Фаун пожелала, чтобы оно освещало дорогу Дагу, куда бы та ни вела.

«Мертвая тишина», – подумал Даг; никогда еще это выражение не казалось ему более верным.

Жаркое летнее солнце освещало совершенно зимний ландшафт. Болотистая равнина, открывшаяся взору Дага, выглядела как после недели убийственного мороза. Вместо высоких зарослей зеленого тростника лежали груды поникших и перепутавшихся побуревших стеблей. Посаженные рядком осокори, за которыми укрывался отряд Дага, казались призраками; их пожелтевшие листья один за другим, кружась в неподвижном воздухе, бесшумно падали на землю. Воздух был жарким, влажным и душным, как всегда летом в Рейнтри, но в нем не гудели и не пищали насекомые, не перекликались птицы. Да, это было истинное опустошение, раз даже москиты подохли и теперь плавали среди длинных прядей пожухлых водорослей на неподвижной воде. Среди этого унылого мусора желтели панцири пары мертвых черепах. Синее небо, отражавшееся колышущимися полосами в воде, странно контрастировало с серой пеной.

Мертвая грязь чавкала под ногами Дага, хотя и не высасывала его Дар, как бывало при соприкосновении с почвой, долго подвергавшейся воздействию Злого. Более того: Даг не чувствовал той сухой дрожи в диафрагме, похожей на отзвук сильного удара в живот, которая говорила бы о близости логова Злого. Даг осторожно выпрямился, чтобы лучше рассмотреть развалины стоявшего на берегу селения Стражей Озера, отделенного от отряда четвертью мили открытой воды.

Скорчившись среди увядшего и увядающего камыша, Мари прошипела предостережение.

– Его здесь нет, – выдохнул в ответ Даг.

Мари, хмурясь, кивнула, но все же прошептала:

– А его рабы могут еще оставаться поблизости.

Даг рискнул чуть-чуть приоткрыть свой Дар; ему пришлось сглотнуть, чтобы преодолеть тошноту, вызванную тяжкой нагрузкой на него, которую порождало осквернение земли Злым. Только убедившись, что его не вырвет, Даг приоткрыл Дар немного больше. Ему не удалось обнаружить поблизости ничего живого, кроме нескольких черных дроздов; птицы улетели от опасности, а теперь вернулись и напрасно искали своих супругов или гнезда.

– На милю вокруг нет ничего живого… нет, подожди! – Даг снова опустился на корточки. В сотне шагов от деревни, на сыром берегу что-то задело его восприятие – знакомый сгусток искаженного Дара, словно стекающегося к одному месту, как вода, просачивающаяся сквозь землю. Даг прищурился и обследовал окрестности внимательнее.

– Мне кажется, там, за селением, питомник глиняных людей. Впрочем, сейчас охраны около него не заметно… но есть кое-что еще.

Мари еще больше нахмурилась.

– Можно было бы ожидать, что уж питомник-то будет охраняться.

Даг обдумал возможность хитро устроенной ловушки. Допустить такое – значило, пожалуй, приписать этому Злому слишком большую проницательность. Он сделал Мари знак, и та передала безмолвный сигнал остальным. Дозорные стали красться дальше, мучительно медленно, используя любое укрытие; им предстояло обойти эту похожую на озеро часть большого болота, чтобы добраться до развалин покинутой деревни.

Около сотни шатров стояли на берегу изолированными группами, в которых жили отдельные кланы; до недавнего времени они давали приют тысяче Стражей Озера. Еще не менее тысячи жителей обитали вокруг болота более разбросанно. В селении десяток шатров сгорел дотла, и только недавний дождь погасил тлеющие угли. Всюду были видны следы поспешного бегства, однако, помимо сожженных строений, особых бессмысленных разрушений Даг не заметил. Он не заметил и трупов и не уловил запаха тления, хотя это было слабым утешением: лишенные Дара тела иногда очень медленно разлагались. Все же Даг позволил себе надеяться на то, что большей части жителей удалось спастись и отступить на юг: Стражи Озера знали, как мгновенно сняться с места и бежать. Потом Даг подумал о том, как сейчас выглядит маленький крестьянский городок, рядом с которым, как считалось, вывелся Злой.

«Что стала бы делать Фаун, если бы…» Даг резко оборвал лишающую сил мысль.

Он добрался до бревенчатой стены крайнего уцелевшего шатра и нерешительно посмотрел оттуда в сторону заболоченного участка шагах в ста от него. Густая поросль деревьев – ивы, молодых ясеней, зловещего вида колючей тедичии – скрывала что-то темное, что Даг едва мог различить обычным зрением. Он снова воспользовался Даром, поморщился и поспешно восстановил защиту.

– Мари, Кодо, ко мне, – бросил он через плечо.

Мари оказалась рядом тут же; Кодо, самый старший из дозорных, если не считать Мари, через мгновение скользнул вперед и присоединился к ним.

– Там кто-то есть под деревьями, – пробормотал Даг. – Не глиняные люди, не рабы-крестьяне… Думаю, это кто-то из нас. Случилось какое-то ужасное несчастье.