Изгнанник - Сальваторе Роберт Энтони - Страница 41

— Тебя превратил маг? — спросил он, догадываясь об ответе. Он и Белвар обменялись взглядами. — Я слыхал о подобных заговорах.

— Я тоже, — подтвердил хранитель туннелей. — Магга каммара, темный эльф, я видел, как маги Блингденстоуна пользовались подобной магией, когда нам нужно было проникнуть… — Глубинный гном внезапно остановился, вспомнив, откуда родом его товарищ.

— В Мензоберранзан, — широко улыбаясь, закончил за него Дзирт.

Белвар смущенно крякнул и вновь повернулся к чудовищу.

— Выходит, ты был когда-то пичем, — сказал он, желая расставить все точки над «и», — и какой-то маг превратил тебя в пещерного урода.

— Да, — ответило чудовище. — Больше не пич.

— Где твои собратья? — спросил свирфнеблин. — Насколько я знаю, пич не часто путешествует в одиночку.

— М-м-мертвы, — произнес монстр. — Злой к-к-к…

— Колдун-человек? — подсказал ему Дзирт.

Огромный клюв возбужденно дернулся:

— Д-да, человек.

— И этот маг, выходит, оставил тебя мучиться в этом мерзком образе? — подвел итог Белвар.

Он и Дзирт обменялись долгими и жесткими взглядами, а затем Дроу отступил, позволяя монстру подняться.

— Я хот-т-тел, чтобы т-ты уб-б-бил меня, — сказало чудовище, принимая сидячее положение. Оно с явным отвращением посмотрело на свои когтистые лапы. К-камень, камень потерян… для меня.

Белвар в ответ поднял свои кованые руки.

— Я тоже когда-то считал так. Ты жив и больше не одинок. Пойдем с нами к озеру, там можно спокойно поговорить.

Пещерный урод поспешно согласился и с огромным усилием начал поднимать с пола свою тушу, весившую добрых четверть тонны. Под скрежет и лязг жесткого панциря этого создания Белвар предусмотрительно шепнул Дзирту:

— Держи свои клинки наготове!

Пещерный урод наконец поднялся, достигнув внушительного роста в десять футов, и Дроу не стал оспаривать логику Белвара.

Не один час понадобился заколдованному монстру, чтобы рассказать двум приятелям о своих приключениях. Не менее поразительным, чем сам рассказ, было то, что просто на глазах улучшалось его владение языком Дроу. Этот факт и подробности прошлой его жизни, жизни пича, целиком посвященной добыче и обработке камня, о чем он рассказывал со священным трепетом, — все это убеждало Белвара и Дзирта в правдивости его причудливого повествования.

— Приятно снова заг-г-говорить, хотя это и не мой язык, — через какое-то время промолвил монстр. — Такое ощущение, словно вновь об-б-брел часть того, кем б-был когда-то.

Слишком свежи были в памяти Дзирта такие же ощущения, поэтому он отнесся сочувственно к подобным сантиментам.

— Как долго ты находишься в этом облике? — спросил Белвар.

Пещерный урод пожал плечами, что сопровождалось немалым шумом.

— Недели, м-месяцы. Не могу вспомнить. Время потеряно для меня.

Дзирт закрыл лицо ладонями и глубоко вздохнул, сочувствуя этому несчастному созданию. Он ведь тоже чувствовал себя потерянным и одиноким в дебрях Подземья. Он тоже познал беспросветность такого существования.

Белвар легонько потрепал приятеля рукой-молотом.

— И куда же ты теперь направляешься? — спросил хранитель туннелей. — И откуда идешь?

— Пытаюсь найти к-к-к… — пещерный урод запнулся на последнем слове, как будто даже простое упоминание зловредного колдуна причиняло ему огромную боль.

— Но это п-просто бесполезно. Я без труда отыскал бы его, если бы был пичем.

Камни с-сказали бы мне, где искать. Но я больше не могу часто разговаривать с ними. — Чудовище поднялось с камня, на котором сидело. — Я ухожу, — решительно сказало оно. — Вам опасно находиться рядом со мной.

— Ты останешься, — внезапно заявил Дзирт не допускающим возражения тоном.

— Я не могу с-себя контролировать, — попытался объяснить монстр.

— Это не проблема, — ответил Белвар. Он показал вверх, на дверь, расположенную на карнизе в углу пещеры. — Наш дом находится там, наверху, а дверь в него слишком мала, тебе не пролезть внутрь. Ты отдыхай здесь, внизу, на берегу озера, до тех пор, пока мы не решим, что нам делать дальше.

Монстр безумно устал, и рассуждения свирфнеблина были достаточно разумными. Чудовище вновь опустилось на камень и свернулось калачиком, насколько это позволило его громоздкое тело. Дзирт и Белвар удалились, на ходу оглядываясь на своего странного нового компаньона.

— Щелкунчик, — внезапно произнес Белвар, останавливая Дзирта. С огромным усилием пещерный урод повернулся, проявляя уважение к глубинному гному и понимая, что Белвар обращается к нему. — Вот как мы будем тебя называть, если у тебя нет возражений, — объяснил свирфнеблин чудовищу, призывая в свидетели Дзирта. — Щелкунчик!

— Подходящее имечко, — заметил Дзирт.

— Это п-п-ревосходное имя, — согласился пещерный урод, сожалея, что не может вспомнить имя, которым назывался, будучи пичем, — имя, которое катилось и катилось вперед, подобно круглому голышу в наклонном коридоре, и воздавало молитвы камню каждым раскатистым слогом.

— Мы расширим вход, — сказал Дзирт, когда они с Белваром вошли в свое жилище внутри расселины, — чтобы Щелкунчик мог входить сюда и отдыхать рядом с нами в полной безопасности.

— Нет, темный эльф, — возразил хранитель туннелей. — Мы этого не сделаем.

— Ему небезопасно оставаться там, у воды. Какие-нибудь чудовища отыщут его.

— Он-то как раз в достаточной безопасности, — фыркнул Белвар. — Какое чудовище по собственной воле нападет на пещерного урода? — Белвар понимал искреннюю тревогу Дзирта, но он понимал также и опасность, скрывавшуюся за этим предложением. — Я сталкивался с подобными случаями магических превращений, мрачно сказал свирфнеблин. — Они называются полиморфами. Тело изменяется мгновенно, но для изменения сознания может потребоваться время.

— О чем это ты? — встревожился Дзирт.

— Щелкунчик все еще пич, — ответил Белвар, — хотя и загнан в тело пещерного урода. Но боюсь, что вскоре Щелкунчик больше не будет пичем. Он станет пещерным уродом, и разумом, и телом, и какими бы добрыми друзьями мы ни стали, Щелкунчик начнет думать о нас не более как об очередной порции пищи.

Дзирт попытался было спорить, но Белвар остановил его одной отрезвляющей мыслью:

— Получил бы ты удовольствие, приведись тебе убить его, темный эльф?

Дзирт отвернулся.

— Его рассказ так напоминает мою жизнь.

— Не настолько, как ты считаешь, — возразил Белвар.

— Я тоже был на краю гибели, — напомнил Дзирт хранителю туннелей.

— Ты так думаешь. Но то, что было сущностью Дзирта До'Урдена, оставалось в тебе, друг мой. Ты был таким, каким тебе приходилось быть, к чему вынуждала тебя окружающая обстановка. В этом разница. Не только телом, но и сущностью своей Щелкунчик вскоре станет пещерным уродом. Его мысли будут мыслями пещерного урода, и он не отплатит тебе милосердием, будь ты даже последним Дроу на земле.

Дзирту не хотелось соглашаться, хотя он не мог отказать глубинному гному в жестокой логике. Он отправился в левую нишу, которую считал своей спальней, и улегся в гамак.

— Увы тебе, Дзирт До'Урден, — еле слышно пробормотал Белвар, слыша тяжелые шаги Дроу, придавленного грузом печали. — И увы нашему обреченному другу пичу.

Хранитель туннелей отправился в свою нишу, заполз на подвесную койку, чувствуя себя ужасно из-за причиненной другу боли, но твердо решив оставаться трезвым и рассудительным, чего бы это ни стоило. Увы, Белвар хорошо понимал, как Дзирт сочувствует Щелкунчику, которому предстояло утратить самого себя.

Поздней ночью возбужденный Дзирт затряс Белвара, прервав его сон.

— Мы должны помочь ему, — хрипло прошептал Дзирт.

Белвар спросонок никак не мог сообразить, где он находится. Сон его был беспокоен; ему все время снилось, как будто он, крича во всю глотку «Биврип!», бросается в атаку на их нового приятеля, чтобы вышибить из него дух.

— Мы должны помочь ему, — настойчиво твердил Дзирт.

Судя по измученному виду Дроу, похоже было, что он вообще не уснул в эту ночь.