История, конца которой нет - Энде Михаэль Андреас Гельмут - Страница 42

Не успел Бастиан закончить фразу, как дюна под ним и вся земля вокруг заходила ходуном. Будто гром прокатился по пустыне, но так глухо, что скорее это можно было ощутить, чем услышать.

Бастиан обернулся и увидел вдали, у самого горизонта… Сперва он не мог понять, что это… Там пронеслось что-то похожее на огненный мяч. С невероятной быстротой этот мяч описал широкий круг, в центре которого сидел Бастиан, а потом вдруг помчался прямо на мальчика. В раскаленном мареве, нависшем над пустыней, в котором все контуры трепетали, будто язычки пламени, это создание Фантазии было похоже на пляшущего огненного демона.

Бастиан испытал такой страх, что, не успев опомниться, кубарем покатился вниз и притаился в ложбинке между красной и синей дюной, пытаясь укрыться там от бегущего к нему огненного чудовища. Но, очутившись внизу, тут же устыдился своего страха и поборол его.

Он схватился рукой за ОРИН у себя на груди и почувствовал мощный прилив того великого мужества, о котором только что мечтал.

И тут он снова услышал глухой гром, от которого содрогались дюны, но сейчас он раздался где-то совсем рядом. Он поднял глаза.

На вершине огненно-красной дюны стоял огромный Лев. Он стоял прямо под солнцем, и могучая грива, обрамляющая львиную морду, казалась огненным венком. И грива, и вся его шерсть были не желтые, как у обычных львов, а огненно-красные, как дюна, над которой он возвышался.

Лев, видимо, не заметил мальчика, застывшего между дюнами, такого крошечного по сравнению с ним. Глаза его были прикованы к красным буквам на склоне синего холма. И снова раздался его мощный громоподобный рык:

— Кто это сделал?

— Я, — ответил Бастиан.

— А что это означает?

— Мое имя, — ответил Бастиан. — Меня зовут Бастиан Бальтазар Багс.

Только теперь Лев направил на него свой взгляд. Бастиан ощутил, что его окутывает пелена пламени и вот сейчас он превратится в горсточку пепла. Но это ощущение тут же прошло, и он выдержал взгляд Льва.

— Я — Граограман, Владыка Разноцветной Пустыни, — сказал огромный зверь, — а еще меня называют Огненной Смертью.

Они по-прежнему глядели друг на друга, и Бастиан чувствовал смертоносную силу львиного взгляда.

Это был тайный поединок. Наконец Лев опустил глаза. Медленным, величественным шагом сошел он с холма. И едва ступил на синий песок, как изменилась его окраска — и грива, и шерсть его стали синими. Громадный зверь постоял мгновение перед Бастианом, глядевшим на него, как мышка на кота, и вдруг улегся у его ног, склонив голову перед мальчиком.

— Господин, — сказал он, — я твой слуга и жду твоих приказаний!

— Я хочу выбраться из этой пустыни, — сказал Бастиан. — Ты можешь вывести меня отсюда?

— Нет, Господин, этого я сделать не в силах.

— Почему?

— Потому что я ношу пустыню в себе. Бастиан не понял, что хотел сказать этим Лев, и потому спросил:

— А нет ли здесь кого-нибудь, кто бы меня отсюда вывел?

— Да как же тут может кто-нибудь быть! — воскликнул Граограман. — Где обитаю я, никого живого быть не может. Мое присутствие превращает на много миль вокруг самых могучих и страшных жителей Фантазии в горсточку пепла. Потому-то меня и зовут Огненной Смертью и Владыкой Разноцветной Пустыни.

— Ошибаешься, — возразил Бастиан. — Не все сгорают в твоих владениях. Я, например, как видишь, выдерживаю твой взгляд.

— Потому что на тебе Блеск, Господин. ОРИН защищает тебя даже от меня, самого смертоносного создания Фантазии.

— Ты утверждаешь, что, не будь на мне Амулета, я превратился бы в горстку пепла?

— Да, это так. Это обязательно случилось бы, даже если бы я сам захотел тебя спасти. Ведь ты первый и единственный, кто со мной когда-либо говорил.

Бастиан дотронулся рукой до Знака.

— Спасибо, Лунита, — тихо проговорил он. Лев снова встал и поглядел сверху вниз на Бастиана.

— Мне кажется, Господин, нам есть о чем поговорить. Быть может, я могу поведать тебе тайны, которых ты не знаешь. А ты, возможно, сумеешь разгадать загадку моего существования, которая от меня сокрыта.

Бастиан кивнул:

— Только мне хотелось бы, если это возможно, сперва попить. Я умираю от жажды.

— Твой слуга слушает и повинуется, — ответил Граограман. — Не пожелаешь ли сесть ко мне на спину? Я доставлю тебя в мой дворец. Там ты найдешь все, что тебе надо.

Бастиан вскочил на спину Льва и ухватился обеими руками за его гриву — пряди ее трепетали, как языки пламени.

— Крепче держись. Господин, я резвый бегун, — сказал Лев, повернув к нему голову. — И еще одна просьба: обещай мне, что, пока ты будешь в моих владениях или просто рядом со мной, ты ни по какой причине ни на секунду не снимешь с шеи защищающий тебя Знак Власти.

— Обещаю, — сказал Бастиан.

И Лев побежал. Сперва медленно — его движения были исполнены достоинства, — потом все быстрее и быстрее. С изумлением наблюдал Бастиан, как на каждом песчаном холме Лев меняет окраску, принимая цвет песка. Но вот Граограман перешел на огромные прыжки, он перелетал с дюны на дюну, едва касаясь вершин могучими лапами. Окраска его менялась все быстрее и быстрее, и у Бастиана зарябило в глазах — он видел все цвета сразу, словно громадное животное было переливающимся всеми красками опалом. Бастиану пришлось зажмуриться. Раскаленный ветер свистел у него в ушах и трепал развевающийся за спиной плащ. Он чувствовал, как напрягаются могучие мышцы Льва, вдыхал резкий, будоражащий запах его гривы. У него вырвался пронзительный ликующий крик, похожий на клекот хищной птицы, и Граограман ответил ему рыком, от которого сотряслась пустыня. В этот миг они слились в одно существо, как ни велика была разница между ними. Бастиан был в каком-то опьянении и очнулся только тогда, когда Граограман сказал ему:

— Мы прибыли. Господин. Не соблаговолишь ли сойти?

Бастиан спрыгнул на песок. Перед ним возвышалась черная скалистая гора, вся в расщелинах. А может быть, это были развалины какого-то строения? Вокруг валялись камни, наполовину засыпанные цветным песком, похожие на обломки обвалившихся арок, стен, колонн, террас, все в глубоких трещинах и так выветрены, словно песчаные бури с древнейших времен шлифовали их края и выступы.

— Это, Господин, мой дворец и моя гробница, — сказал Бастиану Лев. — Входи, добро пожаловать, ведь ты первый и единственный гость Граограмана.

Солнце уже потеряло свою палящую силу и стояло большим бледно-желтым шаром над горизонтом. Видно, их путешествие по пустыне длилось куда дольше, чем показалось Бастиану. Остатки колонн или обломки скал — Бастиан так и не понял, что это — отбрасывали длинные тени. Вечерело.

Бастиан пошел вслед за Львом через темный проход, ведущий во внутренние покои дворца Граограмана. Ему показалось, что поступь Льва изменилась, стала усталой, тяжелой.

Проход этот привел их к каким-то лестницам. Они спускались и подымались и, наконец, оказались перед большой дверью со створками из черного камня. Когда Граограман подошел к ней вплотную, она отворилась, а после того, как прошел и Бастиан, сама за ними закрылась.

Они вошли в просторный зал, а вернее сказать, в пещеру, освещенную множеством светильников. Свет их был подобен игре цветовых пятен на шкуре Граограмана. Пол, выложенный цветными каменными плитами, в середине зала подымался ступенями к круглому постаменту, на котором возвышалась черная каменная глыба. Граограман медленно поднял глаза на Бастиана — они, казалось, погасли.

— Мой час пробил, Господин, — сказал он, и голос его звучал хрипло, — у нас нет времени для разговоров. Но не тревожься, жди наступления дня. То, что всегда свершается, свершится и сегодня. И может быть, ты сумеешь мне объяснить, почему это так.

Он повернул голову в сторону маленькой двери на другом конце пещеры.

— Иди туда. Господин, там все для тебя приготовлено с незапамятных времен.

Бастиан подошел к двери, но, прежде чем ее открыть, еще раз обернулся. Граограман улегся на черной глыбе, и теперь он сам был таким же черным, как этот осколок скалы. Он снова заговорил, но его громыхающий голос стал теперь едва уловимым шепотом: