Вокруг света за китами - Зенкович Борис Александрович - Страница 33

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

Охота за гладкими или настоящими китами. — Почему их так называют. — Особенности в строении и поведении этих китов. — Охота за гладкими китами, в разных местах Мирового океана. — Как и почему истребили гладких китов. — Полярный или гренландский кит и особенности охоты за ним. — Охотский кит. — Японский кит. — Бискайский кит. — Южный кит. — Где встречаются эти киты в настоящее время и попытки охранить их от истребления. — Как охотятся чукчи и эскимосы за гладкими китами. — Охота прежде и теперь. — Особенности биологии гладких китов.

Уже три года прошло с тех пор как мы начали охотиться за китами, но за это время я ни разу не видел ни одного фонтана настоящих или гладких китов, как, впрочем, не видели их и другие мои товарищи. А у нас есть задание от нашего института постараться добыть гладкого кита, — если можно то и не одного, тщательно измерить их, привезти коллекции — скелет, паразитов, ус и тому подобное, тщательно исследовать, чем они питаются, в общем произвести полный биологический анализ.

Косатки.

Теоретически мы великолепно знаем, как отличить гладкого кита от всех других, но пока эта теория нам еще не пригодилась. И сколько раз мы всматривались в океанскую даль в надежде увидеть не обычные, так примелькавшиеся нам фонтаны китов-полосатиков или кашалотов, а мощный, двойной фонтан настоящего кита и совершенно гладкую, без спинного плавника или горба спину. Мы знаем, что в Беринговом проливе и до настоящего времени охотятся за полярными или, как еще их называют, гренландскими китами, но они бывают там тогда, когда нас там нет, то есть ранней полярной весной (июнь) или же осенью, когда мы уже охотимся у Южной Камчатки. Знаем мы, что в XIX столетии большое количество настоящих китов встречалось в Охотском море, у Курильской гряды и у Южной Камчатки, — но все это прошлое, а вот сейчас три года подряд мы так внимательно наблюдаем за всем, что делается в море, имеем право говорить, что знаем немало, подготовили своих гарпунеров, а настоящего кита до сих пор не видели. Приблизительно так рассуждали мы с Петром Андреевичем Зарвой, проводя дальнюю разведку на траверсе бухты Моржовой, далеко в океане. Мы отошли на расстояние больше 150 миль от берега и уже не видны самые высокие сопки, но пока ничего интересующего нас не заметили. Повернули обратно и пошли по нашему обыкновению зигзагами, меняя курс через каждый час. Пообедали и вышли на мостик погреться на солнышке, — сегодня день тихий и такой солнечный, что даже бочкарь наш, как мы называем наблюдателя-матроса в «вороньем гнезде», что-то затих, уж не дремлет ли?Но оказывается он нисколько не дремал: не успели мы устроиться поудобнее, как он крикнул, чтобы я поднялся к нему, ибо он уже несколько минут наблюдает за одним местом, где, показалось ему, мелькнула гигантская бабочка. Либо кашалот, а то и горбач, решили мы с Петром Андреевичем, и я не торопясь полез по вантам в бочку. Но не успел я залезть в бочку, как увидел в расстоянии не более мили от нас великолепный двойной фонтан! Ну, уж это не кашалот и не горбач, можно спорить на что угодно, — это, конечно, настоящий гладкий кит. Круто повернул китобоец, меня даже прижало к вантам от резкого поворота, и пошел по направлению к этому, еще невиданному нами фонтану. Но вот второй фонтан и тоже двойной, но не такой мощный, а вот уже видна круглая и широкая спина и никакого следа спинного плавника. Не отрываю бинокля от глаз, держу его одной рукой (другой и ногами вцепился в ванты, так в бочку и не долез) и кричу Зарве, что это, безусловно, гладкий кит, но вопрос, какой? Дело в том, что и в наших дальневосточных водах имеется три вида настоящих гладких китов: полярный или гренландский кит, затем — японский или северо-западный кит (так называют его иностранные китобои) и, наконец, еще один вид, пока не описанный ни одним научным работником, но известный китобоям прошлого столетия, как «погги», или «охотский настоящий кит». Полярный кит сюда не дойдет, но японский или охотский вполне могут встретиться, как встречались они здесь в конце прошлого столетия.Раздумывая, я вместе с тем поторопился залезть в бочку и приготовился смотреть во все глаза. Пока мы подходили, кит успел выпустить восемь фонтанов и нырнул.Теперь я понял недоумение наблюдавшего гигантскую «бабочку» матроса Павла Кузнецова. Эта «бабочка» не была похожа на бабочек горбача или кашалота. Во-первых, лопасти хвоста были значительно длиннее и более заострены, а во-вторых, он несколько раз взмахнул ими в воздухе. Именно, взмахнул! Видно, трудно ему нырять, что приходится применять столько усилий. И не мудрено: ведь гладкие киты — по существу мешок с салом. Пока это я знаю по литературе, рассказам чукотских охотников-китобоев и образцу сала, который мы получили с Чукотки и храним в институтском музее: толщина сала доходит до 50 сантиметров.Мы знаем, что гладкие киты ныряют не глубоко и не надолго и ждем его появления с минуты на минуту. Конечно, время его исчезновения засекли и теперь отсчитываем минуты. На седьмой минуте он опять появился в полумиле от нас и снова пускал свои двойные фонтаны: первый побольше и подольше по времени, остальные значительно меньше, но все двуструйные, расходящиеся в обе стороны. Пуская фонтаны, он медленно плыл, причем часто была видна его широкая круглая и как бы несколько выпяченная спина. Мы близко от него, из бочки ясно видно все его вальковатое и в высшей степени неуклюжее тело, с резко сужающимся хвостовым стеблем и громадными лопастями, которыми он чуть шевелит. За те две минуты, что он был у поверхности, мы подошли совсем близко к нему, но кит пока не собирается нырять; уже выпущено шесть фонтанов и он как будто бы раздумывает, что же делать дальше.На нас он не обращает внимания и продолжает лежать неподвижно, пока мы обходим его. У нас еще раньше было решено внимательно проследить за поведением гладкого кита или китов, если они нам встретятся, а уж потом решать вопрос — стрелять его или же выбирать другого кита. Для наших целей нужен средний кит или крупный, но никак не небольшой экземпляр. Поэтому Зарва не подходит к пушке, а поднялся на ванты и тоже наблюдает.В прозрачной воде видны все движения этого неуклюжего существа. Вот он чуть приподнялся легким движением хвоста и снова появился над поверхностью воды его двойной фонтан. Грудные плавники прижаты к телу, они широкие — мне виден хорошо левый — и довольно длинные, не менее двух метров. Но вот он двинулся вперед: лопасти хвоста подымаются и вверх и вниз, одновременно они делают боковые движения. Работает хвостом усердно, а скорость совсем небольшая. Это не молниеносный полосатик, и даже не медлительный кашалот, — действительно, мешок, наполненный салом. И при всей своей неуклюжести он в океане на своем месте и даже в его неуклюжести заметна какая-то грация, какая-то обтекаемость — ничего лишнего, если не считать некоторой угловатости (или это так кажется?) головы. Еще один небольшой фонтан, и видно, как его кратерообразные дыхала появились над поверхностью воды, захватывая порцию свежего воздуха. Наше присутствие ему не мешает, хотя мы вот тут рядом, можно на его выпяченную кругловатую спину бросить шапку. Вот почему за ним было так легко охотиться во времена парусного флота, — вот причина почти полного исчезновения этих китов: полная беспечность, пожалуй еще большая, чем у кашалотов. «Те хотя бы иногда между собой дерутся в припадке всяких страстей, а тут и страстям уместиться негде», — совершенно серьезно рассуждают наши моряки.— Ну, как, — спрашивает Петр Андреевич, — это то, что тебе нужно? — Но я медлю с ответом. На мой взгляд, это небольшой кит. Пытаемся прикинуть на глаз его длину — он лежит и ждет, попрежнему не обращая внимания на китобоец и на наши уже шумные разговоры.— Повидимому, напитался и теперь переваривает, — слышатся рассуждения по его адресу, прямо хоть флажок в него втыкай. Решили проверить, а что же он здесь делал и действительно ли переваривает свой обед. Быстро опущенные планктонные сетки показали, что на глубине двадцати метров много излюбленных китами рачков-калянусов, а на глубине 35 — они просто кишат. Вот и разгадка благодушного поведения кита. Видимо, он здесь с утра кормится, а теперь отдыхает. Мы простояли около него не менее получаса, и он продолжал лежать спокойно, время от времени выпуская короткие фонтаны. Уж не дремал ли он? Очень может быть. Мы часто видели деятельно нырявших и регулярно возвращавшихся на поверхность китов по утрам и днем, но часто мы видели китов и неподвижно лежавших на поверхности. Точно так же мы часто видели китов, кормившихся у самой поверхности сумрачными днями и «белыми ночами», когда планктонные рачки находились у самой поверхности воды.После некоторых рассуждений мы все же решили, что это молодой кит, — в нем вряд ли было больше одиннадцати метров; мы попросту оставили его в покое, такого беспечного и беспомощного. В задании института на добычу гладкого кита было сказано, что надо добыть взрослого, по возможности наиболее крупного гладкого кита или двух. Этим условиям наш кит не отвечает, а поэтому решили подождать еще немного, а потом итти искать настоящей добычи. Более часа лежал наш кит, после чего опять начал двигаться и вдруг изогнулся, что было удивительно для его неуклюжей туши и даже смешно, и с усилием, явно заметным, начал нырять головой вниз, деятельно помогая хвостом. Вот лопасти уже в воздухе, да не только лопасти, но и почти треть хвостового стебля, вот взмах, другой, третий и он исчезает, только пузырьки воздуха еще некоторое время появляются из синевы. Мы с сожалением расставались с этим зрелищем, но такая погода не так уже часто нас балует, а с утра мы не имеем добычи. Долго вспоминали мы этого молодого кита и почти всегда разговор начинался так: «а что-то наш китишко поделывает», и все знали, о каком ките шла речь.Прошло два года с тех пор, как мы вели наблюдение за «нашим китишкой», и вот мы снова почти в тех же местах. Я плаваю на «Авангарде». Гарпунером и одновременно капитаном на этом китобойце мой старый приятель Афанасий Пургин. Начало июня в Камчатском море — это значит много туманов, нет-нет налетит и штормяга, а в общем еще очень холодно. Вчера мы удачно охотились, Афанасий Николаевич сдал на базу двух финвалов и кашалота, но сегодня с утра блуждаем в тумане и никак не можем окно нащупать. Решили итти дальше в море — «где, быть может, этого проклятущего тумана не будет», — как ворчит Пургин. Китобоец ходко идет, чуть пеня небольшую встречную зыбь. Идем прямо на восток, к солнышку поближе. Туман в нашем деле большая помеха, не говоря уж о том, что в этом молоке вообще теряешь всякое представление о времени и пространстве. Но вот часа через два хорошего хода мы выскочили прямо в солнечный рай. Оказывается и небо-то голубое, чего нам не было видно, а океан-то какой праздничный, синева в золоте.Не прошло и получаса, как все сразу заметили несколько фонтанов чуть левее нашего курса. Рулевой и команды не ожидает — сам направил туда бег нашего корабля. Пургин только одобрительно оглянулся на него. Ясно уже видно, что это финвалы, и Пургин пошел к пушке. Но в этот момент несколько правее и чуть дальше показалось сразу два фонтана, но каких! Оба мощные и двуструйные. Вот еще и еще. Я посмотрел на Пургина, вижу он колеблется, — опять, дескать, окажешь маленькие, как Зарве в свое время сказал. Но, видимо, тоже понимает мое настроение и машет рулевому обходить финвалов и двигаться к двойным фонтанам. Судя по первым мощным фонтанам, которые были яснее видны, да и, пожалуй, выше, чем фонтаны финвалов, это крупные киты. Вслух считаем фонтаны — пять-восемь... и вот две громадные бабочки мелькнули в воздухе и скрылись. Застопорили машину, стоим выжидаем, вертя головами во все стороны. Проходит шесть минут, семь, и совсем близко от нас «прошипели» два фонтана. Те же самые, двуструйные. Но теперь совсем близко. Я на вантах, до бочки долго добираться, — всматриваюсь в совсем близко находящихся от нас китов. Опять и опять фонтаны. Да, это что-то солидное. Вот видна огромная круглая спина, — мы совсем рядом, и судно чуть скользит параллельно крупному гладкому киту. Тут не одиннадцать и не пятнадцать метров. Конечно, это не японский кит, тот чуть больше пятнадцати метров, это или полярный — гренландский кит, или же тот самый знаменитый охотский, который считается начисто выбитым хищниками-китобоями прошлого столетия.Быстро спускаюсь в подбегаю к готовому стрелять Пургину. Он улыбается, глядя на мое волнение, и уверенно говорит: «раз «тот», то сейчас наш будет».Но оба кита в этот момент нырнули. Через шесть минут они снова появились в расстоянии не больше двух кабельтовых от нас. Они переворачивались в воде и как будто бы играли, — видны были то хвостовые лопасти, то грудные плавники, а фонтаны их были какие-то низкие, рассыпающиеся. Повинуясь команде Пургина, китобоец быстро повернулся и пошел на сближение, но киты, словно почувствовав опасность, стали уходить и при этом выпустили высокие, расходящиеся вверху фонтаны. Скорость их была миль восемь и поэтому мы легко нагнали их. Время от времени они ныряли, но снова появлялись у поверхности и шли по одному курсу.Вот мы идем уже рядом с ними, а затем чуть поворачиваемся и Афанасий Николаевич стреляет по большему киту. Видно было, как гарпун целиком вонзился в бок. Кит сильно рванулся в сторону и пошел на глубину. Все, как обычно: лебедка на холостом ходу чуть звенела, блоки амортизаторов крутились и линь быстро уходил за борт, но вдруг линь ослаб и амортизаторы спокойно покачивались под «вороньим гнездом». В чем дело? Или линь лопнул, а это бывает, или гарпун переломился, что тоже случается. Быстро вытягивают лебедкой линь, вот показывается и гарпун: он цел, гранаты нет — она разорвалась в ките, но лапы гарпуна не раскрылись и от сильных рывков кита он вырвался из туши. Но кит тяжело ранен, хотя он с большой быстротой для такого неуклюжего существа уходит от судна, оставляя за собой кроваво-жировой след. Полным ходом пошли за уходящими китами, заряжая на ходу пушку. Как ни быстро уходили киты, но максимальная скорость их вряд ли превышала девять-десять миль, а поэтому в скором времени мы снова поравнялись с ними. Пургин решил бить второго кита, так как первый все равно не уйдет, слишком он тяжело ранен и будет много времени проводить на поверхности. Он тщательно целится, и вот гарпун врезался в самое поражаемое место у китов, сразу же за грудным плавником, чуть ниже его, а значит в сердце. И действительно, кит медленно поворачивается на бок и не шевелится.Убитого подтягивают к форштевню китобойца и, чтобы придать ему большую пловучесть, а это важно при буксировке, надувают его воздухом. Вообще же эти киты после смерти не тонут. А раненый кит не отходил от убитого. Он подплывал под него, подымал его своей спиной, из раны ключом била кровь, и вода вокруг китобойца стала кроваво-красной. Всем нам было как-то не по себе. Привыкли мы и к крови — при нашей охоте мы ее видим излишне много, но то, что эти киты были так беспомощны и второй не хотел уходить от убитого, был так трогательно привязан к нему, действовало на нас угнетающе. Ведь вот, охотимся столько лет, а в таких случаях нервничаем, невольно сочувствуем такой нежной и нерассуждающей привязанности. Если бы был сосунок, мы это бы понимали еще, да и не стали бы бить таких китов, — мы помним наши переживания при ранении сосунков и кормящих матерей и никогда не преследуем маток и телят, но здесь оба кита — большие. Пушка заряжена, Афанасий стреляет по раненому киту. Попадание хорошее, но он еще жив и все-таки не отходит от убитого и продолжает подталкивать его головой. Только третий выстрел прекратил эту тяжелую сцену.Сейчас около пяти часов пополудни, недавно пробили четыре склянки, и мне хочется поскорее попасть на базу, осмотреть, измерить и описать этих китов, и проследить за разделкой их, чтобы сберечь скелеты. Киты пришвартованы, и мы идем к базе.Забегая вперед, скажу, что больший кит имел рекордную длину для этих китов в 1 870 сантиметров, а второй — около пятнадцати метров. И обе были самки! Но ус их едва превышал два метра длины, следовательно, это были те таинственные охотские киты, о которых так много писали в конце прошлого столетия и которых не видели уже много лет. В желудках их были мелкие планктонные ракообразные.Нужно сказать, что все гладкие киты нашими правилами промысла объявлены под запретом, и только для научных целей, имея всякий раз специальное на это разрешение, можно добывать гладких китов. Но на охотников Чукотки этот запрет не распространяется. А поэтому я с большим интересом слушал рассказы наших чукотских китобоев, когда мы находились в их охотничьих владениях, что обычно бывало в августе и сентябре, и осматривал их китобойное снаряжение. На полярного кита наши охотники выходят на небольших вельботах, с ручными гарпунами и небольшими шлюпочными пушками-ружьями. К древку гарпуна прикреплен длинный моржовый ремень, на конце которого привязана надутая воздухом шкура нерпы или какой-либо пузырь.Эскимосы и чукчи — великолепные наблюдатели природы и прирожденные охотники за всяким морским зверем. Я разговаривал с охотниками селений Уэлен, Наукан, Дежневе, Чаплино, Сиреники и ряда других, где охотятся и за китами, и вот что они мне рассказали.Гренландские или полярные киты небольшими группами, а часто и в одиночку начинают появляться в Беринговом проливе вблизи этих селений с начала ноября, а в особо суровые ледовые годы — в октябре. Путь полярных китов во время осенних откочевок очень постоянен и рисуется примерно следующим образом: от севера и северо-востока к мысу Дежнева, затем вблизи берегов, в пределах видимости фонтанов, — примерно 5 миль, затем к мысу Чаплина, вблизи бухты Провидения и около мыса Беринга. Повидимому, они какое-то время проводят в Анадырском заливе, а затем находятся вблизи кромки льдов и даже в разводьях. У острова Аракамчечен, у мыса Чаплина и в некоторых других местах киты проходят почти у самого берега, иногда в нескольких десятках метров от него. Поэтому селения и наблюдательные вышки местных китобоев располагаются на выдающихся в море мысах.Многие охотники рассказывали, что они иногда наблюдали по нескольку десятков фонтанов полярных китов одновременно, но такие случаи в последние годы становятся редкими. В последние же десятилетия они наблюдали не более десяти фонтанов в одной группе. Местные охотники великолепно разбираются в повадках морских млекопитающих и редко ошибаются при определении вида китов. У них есть превосходные бинокли для наблюдения за морским зверем, но все, что выходит за пределы дальности десяти миль, даже с возвышенных берегов, конечно, не видно. Все охотники приходят к заключению, что стадо полярных китов не превышает и ста голов. А когда-то их были многие тысячи.Весной, в зависимости от состояния и подвижки льда, начинаются северные миграции полярных китов. Появление полярных китов иногда отмечается и в начале апреля. Охотники подсчитали, что за весь зимний сезон сплошной лед сковывает все видимое пространство не более чем дней на двадцать и происходит это в январе и феврале, и весной насчитали приблизительно сто полярных китов. Весной и осенью места их передвижений совпадают. Весной они идут на север от мыса Беринга к бухте Провидения, проходят у селения Сиреники, затем идут у мыса Чаплина к мысу Пунягмо и мимо островов Диомида в Чукотское море. Зимнее время эти киты проводят вблизи кромки льда и в разводьях кромки с азиатской стороны Берингова моря, но как далеко отходят они на юг в настоящее время, сказать трудно: в давние годы они доходили до мыса Кроноцкого, до которого доходили и моржи.