Помощница ангела - Кузнецова Юлия - Страница 1

1

Вслед за ангелом

В новом романе Юлии Кузнецовой «Помощница ангела», как и во многих современных произведениях для подростков, много разных героев: плохих, хороших и тех, про кого сразу не поймешь, какие они — хорошие или плохие. Первая, Энджи, поначалу кажется черствым, ожесточенным, а иногда и просто противным существом. Второй, Вик, представляется читателю этакой бесхребетной тряпкой. Третья, избалованная Аленка, похоже, больше думает о всяком зверье, которое надо спасать, чем об окружающих ее людях.

Но первое впечатление обманчиво, и оказывается, что все не так просто. Всем трем открывается одна очень важная тайна. Помогай другому, и сам получишь помощь, ибо Иисус сказал: «Истинно говорю вам: так как вы сделали это одному из сих братьев Моих меньших, то сделали Мне» (Мф 25:40). Получается, что, в сущности, нет никакой разницы, из каких побуждений ты превращаешься в помощницу ангела — от того ли, что надо заполнить огромную, зияющую пустоту в душе, или действительно хочешь помочь беспомощному человеку. Важно, что ангелу без тебя никак не справиться.

Глава 1

Ангелина

Ангелина Лопухова сидела на перевёрнутом ведре у своего дома и лупила изо всех сил маленькой тяпкой-трезубцем по грядке с морковкой.

«Где взять денег, где взять денег?» — стучала в голове мысль в такт её яростным движениям. Точнее, если уж совсем залезть в Ангелинину голову, то так: «бабки-бабки-бабки!»

Бабки — чтобы перейти в элитную школу. В Рублёвскую гимназию.

Тут надо объяснить. Ангелина вместе с бабушкой и сестрой Жанной жила в небольшом посёлке у Рублёво-Успенского шоссе. Родители Ангелины погибли в автокатастрофе, когда ей было три года. Жанна после школы пошла в официантки в кафе «Мираж» при бане, а теперь устроилась на заправку «Бритиш петролеум» в самом начале Рублёвки, продаёт там булочки и кофе. Жанка довольна — и форма жёлто-зелёная ей к лицу, и улыбаться она любит и умеет, а её именно за это взяли, а главное — есть деньги. Кормятся они с огорода, но там, к сожалению, не растут ни одёжки для младшей сестры, ни, что важнее, бабушкины лекарства.

А вот Ангелина недовольна Жанкой, ох, как недовольна. Потому что Жанка — пораженец какой-то. У них ТАКОЕ место жительства, а она не придумала, как им воспользоваться.

Про место. Рублёво-Успенское шоссе давно всем известно, чем славится. Тем, что тут богатеев полно. Таких, конкретных богатеев, которые замки понастроили. Честное слово, замки. Ангелина, которая вообще-то любит, чтобы её называли Энджи (в честь самой крутой актрисы в мире, Энджи Джоли), постоянно проезжает на велике один такой. На крыше у него флюгер в виде рыцаря, а почтовый ящик — в форме кареты. И сам домина кирпичный, высоченный, с колоннами, в посёлке его «Казанским вокзалом» зовут.

Ангелина обернулась на свой мерзкий, чёрный, скрипучий домишко, с мутными стёклами, с паутиной, протянутой от крыши к крыльцу. Ступеньки на крыльце прогнили, и если приподнять одну из досок, то увидишь, как на внутренней скользкой стороне шевелятся отвратные слизняки.

«Цап!» — сказала тяпка и отхватила сверху полморковки.

«Шссс», — вырвалось у Ангелины с досады.

Она отбросила дрянную тяпку и попыталась выковырять остатки морковки. Но та глубоко сидела в сухой-пресухой земле. Оставить так, что ли? Но бабка найдёт её потом, как выкапывать будет, засохшую, сморщившуюся, как дохлый червяк, и начнёт жужжать. Денег нет, бе-бе-бе, да тут на целый суп морковочка была, а ты загубила, денег нет…

Эх, Жанка-Жанка! Ну, ладно, ей, Энджи, с фигурой не повезло. Да и с рожей тоже. Маленькая, скелетообразная, без груди и попы, чёрные волосы не растут густые, приходится стричь коротко и врать, что это модно. И черты лица, всё мелкое, прямо крошечное, некрасивое. Как паучок, как таракашка какая-то! Как слизняк из-под крыльца.

А у Жанки-то всё на месте! И волосы блондинистые, и губы-бантики, и фигурка — лучше любой актриски из журнала «Семь дней».

Нет чтобы перед «Казанским вокзалом» походить туда-сюда, глазками голубыми поулыбаться так, как только она умеет на весь посёлок одна. Устроилась бы, и тогда она, Энджи, не сидела бы тут, в грязище, с килограммом земли под ногтями, а лежала бы на Кипре в модном купальнике, коктейли попивала. Или в Сен-Тропе, как эти Алёнкины друзья.

Сен-Тропе Ангелину вчера и добил. Она прочла про него в анкете и поняла, что ей, Энджи, в жизни явно не повезло. Она и раньше догадывалась, но тут…

Алёнка вынесла на улицу анкету. Ну, куда всякую дребедень пишут. Типа «кто твой друг»? Или «что ты думаешь о хозяйке дневника».

Ангелина полистала тогда тетрадку, почитала, что пишут Алёнкины одноклассники из Рублёвской гимназии. Место отдыха — Мальдивы, Бали, Сен-Тропе. Друзья — Максим Галкин, Марат Сафин, певица Максим. Любимая еда: фуа гра, креветки, салат с трюфельным маслом.

Она обозлилась и написала в ответ на «Что ты думаешь о хозяйке дневника»: «Слишком добрая, но я её от этого отучу». Пусть эти «сен-тропешники» знают, что у них в посёлке главная Энджи и ей подчиняется Алёнка, дочка председателя «Боярских палат».

— Гелюшка! — крикнула бабка в окно, — завтракать!

— Завтракать, — процедила Ангелина.

Бабка покупала в сельпо самый дешёвый геркулес, с устюками[1], которые (перебирай — не перебирай!) попадались в каждой ложке.

В хорошем настроении Ангелина называла её «каша с желудями», Жанка смеялась.

А сейчас у Ангелины было препоганейшее настроение. Потому что ей — устюки, а у кого-то — трюфельное масло. Ладно, теперь она знает, как ей пробиться к этим, у которых масло трюфельное.

Сама анкета не натолкнула бы её на эту мысль. Натолкнула баба Паша.

Баба Паша была тощая и длинная, а бабка — низкая и плотная, и они были похожи на торшер и кресло, которые поставили рядом.

Ещё баба Паша всегда одевалась в белое, с передничком и в платочке, и была похожа на свою же козу Машку. Машкино молоко баба Паша продавала детям-аллергикам из домов-замков втридорога, напирая на то, что «молочко-то натуральное, без химии».

Баба Паша принесла коробку конфет «Коркунов», просроченную, конечно, ну да не пропадать же добру. Тем более даже вот такие белёсые и прилипшие к своим ячейкам конфеты были редкостью у них в доме.

В общем, пожевала баба Паша губы по-козлиному и говорит:

— Я вас сейчас насмешу. Я вчера на шоссе варенье выставила. Вишнёвое.

— Когда же ты наварить успела, Паш? — удивилась бабка, — вишня ж зелёная вся.

— Да прошлогоднее! — отмахнулась баба Паша, — сын из Москвы вернул, не хочет есть. Даже с плесенью слегка. Ну я плесень собрала, баночку закрутила и выставила.

Баба Паша была одна из тех деловитых старушек, которые торгуют у дороги кто чем. Кто цветами, кто огурцами, кто углём для шашлыка.

— Ну и слушайте! Стою, значит. Останавливается такой малиновый… Как его! Ну, джип. А, вот. «Лексус». Из него вылезает… О-о-о! Круглый совершенно. Ну как мяч, только здоровый. В костюме. Как он его только натянул? Ну, подкатывает. И говорит: «Вот бабка — молодца! Вовремя подсуетилась. А то варенья охота до одури. Почём товар?».

— Повезло, — улыбнулась Ангелинина бабка, выбирая себе конфетку.

— Да ты слушай! Почём, спрашивает, баночка. А я и говорю: «Тысяча рублей».

— Сколько?!

Ангелинина бабка уронила конфету в чай. Ангелина затаила дыхание.