Приезд ревизора - Салтыков-Щедрин Михаил Евграфович - Страница 1

В 18**году, декабря 9 числа, статский советник Фурначев получил из С.-Петербурга, от благоприятеля своего, столоначальника NN департамента, письмо следующего содержания:

— Однако это скверно! — говорит статский советник Фурначев, прочитавши письмо, — что бы такое значило: «насчет рук ни-ни»! Ведь это выходит, что он… ни-ни!

Семен Семеныч в волнении ходит по комнате и, наконец, кричит в дверь:

— Настасья Ивановна! Настасья Ивановна!

Входит Настасья Ивановна, облаченная в глубокий неглиже. Глаза ее несколько опухли, и вообще выражение лица сердито, потому что она только что часок-другой соснула. Семен Семеныч посмотрел на ее измятое лицо и с досадою плюнул.

— Опять ты спала! — сказал он, глядя на нее с глубоким омерзением, — хоть бы ты в зеркало, сударыня, посмотрела, на что ты сделалась похожа! И откуда только сон у тебя берется!

— Если вы только за тем меня позвали, чтоб ругаться, так напрасно трудились!

Настасья Ивановна хочет удалиться.

— Да постой, постой же, сударыня! получил я сегодня письмо… едет к нам ревизор… и, как видно, неблагонамеренный… потому что тово… ни-ни…

Семен Семеныч топчется на месте и не знает, как выразиться. Он убежден, что ревизор человек неблагонамеренный, но почему-то не умеет сформулировать оснований, на которых зиждется это убеждение.

— Так вы тово… поприоденьтесь немного! — продолжает он, совсем спутавшись.

— Вот как вы испугались, что уж и бог знает что говорите! — замечает Настасья Ивановна, читая письмо Вертявкина, — точно уж и приехал ваш ревизор! Однако я по всему вижу, что он должен быть очень милый человек, этот ревизор, потому что любит дамское общество!..

— Да, только не наше с вами… эй, человек! лошадь!

Семен Семеныч отправляется к генералу Голубовицкому и застает его в большом беспокойстве. До сведения его превосходительства дошло, что один из важнейших в городе чиновников, будучи на собственном своем сговоре, происходившем по случаю предстоящего бракосочетания его с дочерью потомственного почетного гражданина Хрептюгина, внезапно вскочил из-за стола и начал бить стекла в окнах беломраморного зала нареченного тестя.

— Ты это что, ваше высокородие, делаешь? — спросил его изумленный хозяин.

— А вот я таким манером всех противляющихся мне сокрушаю! — отвечал жених и с этими словами вышел из дома.

Встревоженный генерал большими шагами ходит по комнате. Он справедливо рассуждает, что если высшие сановники, эти, так сказать, административные дупельшнепы, в порывах горячности допускают себя до подобного малодушества, то каким же образом должны поступать зуйки, поручейники, кулички и прочая мелкая болотная дичь?

— А мы еще как радовались за Павла Тимофеича, что они такую прекрасную партию делают! — замечает стоящий в углу маленький чиновничек, занимающий должность доверенного лица при особе его превосходительства.

— Что ж, пьян, что ли, он был?

— Должно быть, не без того-с, ваше превосходительство; они, смею вам доложить, довольно-таки этому привержены… только все больше в одиночестве занимаются-с и велят себя в этих случаях запирать… Ну, а тут и при народе случилось…

Генерал продолжает ходить и волноваться.

— И еще случай есть, ваше превосходительство, — робко говорит чиновник.

— Ну, что там еще?

— В Песчанолесье стряпчий с городничим-с… тоже на именинах дело было-с…

— Нельзя ли докладывать скорее, без мазанья!

— И стряпчий городничему живот укусил-с! — оканчивает скороговоркой чиновник.

— Господин Фурначев приехали, — докладывает лакей.

— Ну, этого зачем еще черт принес! — восклицает взволнованный генерал, — просить!

Семен Семеныч входит и улыбается. С одной стороны, он очень рад видеть его превосходительство в добром здоровье, с другой стороны, ему весьма прискорбно, что имеет сообщить известие, которого последствий никто, даже самый проницательный человек, предугадать не в силах.

— Да что же такое? неужто еще кто-нибудь подрался? — спрашивает генерал.

— Никак нет-с, ваше превосходительство, но наша губерния… впрочем, может быть, это и к лучшему-с…

— Да говорите же! что вы душу-то мне тянете!

— Ревизор, ваше превосходительство, ревизор к нам в скором времени прибыть должен!

При слове «ревизор» с генералом едва не делается дурно.

— Кто сказал «ревизор»? какой ревизор? откуда ревизор? — спрашивает он, вдруг весь вспыхнув и уже застегивая машинально пальто на все пуговицы.

— Успокойтесь, ваше превосходительство! — продолжает Семен Семеныч, — ревизор, сказывают, охотник больше до дамского общества…

— Гм… от кого же вы получили это известие?

— Есть в Петербурге один облагодетельствованный мною столоначальник-с…

— Это неприятно! это тем более неприятно, что тут же разом случились две пасквильные истории. Скажите, пожалуйста, вы были у Хрептюгина в то время, как Павел Тимофеич стекла бил?

— Как же-с; я был в числе приглашенных…

— Что же такое с ним сделалось? Вот чего я понять не могу!