Одиссея адмирала - Лысак Сергей Васильевич - Страница 50

— Так чего же Вы хотели добиться, переместив нас в начало двадцатого века?

— Хотел путем постепенного уточнения настройки перед прыжком оказаться где-то в конце пятидесятых годов двадцатого века. Уже после войны и прекращения сталинских чисток, но когда еще не наступил маразм восьмидесятых и беспредел девяностых. А тогда бы сказал, что установка окончательно вышла из строя. Мы бы очень пригодились в Советском Союзе со своими техническими новинками, технической информацией и знанием истории. Как знать, быть может даже развал Союза удалось бы предотвратить. Но… Кто же знал, что наткнемся на этот чертов крейсер.

— Интересно… А что это за режим такой хитрый, что нас должны были вытянуть обратно?

— В случае сбоя в работе установки, но не окончательном выходе из строя, ее можно использовать для работы в паре «ведущий» — «ведомый». То есть, такая же, но ведущая установка в двадцать первом веке может нащупать ведомую в другом времени и обеспечить ее перемещение в свое время. Но это возможно только при совпадении географического места, в зоне устойчивого контакта. Именно поэтому мы и оставались возле Тринидада. Но я отключил часть схемы, которая должна была обеспечить перенос по команде ведущей установки. Хотя, ее работа была обнаружена. Нас искали и очень настойчиво.

— Понятно… А что это за запасной вариант?

— Не знаю. Возможно, было еще что-то, о чем знал только Березин. В разговорах об этом больше не упоминалось.

— Суки…

Какое-то время все молчали. Затем стармех извинился и сказал, что ему нужно идти заниматься машиной. Леонид отпустил всех остальных, велев заняться подготовкой к эвакуации, а сам склонился над картой, гадая, куда же вынесет «Тезей»? Все будет зависеть от силы и направления ветра. Но как ни крути, все равно должно прибить к американскому побережью. На малых глубинах можно прекратить дрейф, став на якорь. Но только до первого шторма, если ветер будет со стороны моря… А если все же удастся отремонтировать машину? Чтобы она могла работать хотя бы на небольших оборотах и непродолжительное время? Тогда надо срочно искать укрытие. Ближайшее удобное место — залив Париа, находящийся между западным берегом Тринидада и материком. Глубины в заливе порядка двадцати метров, и он хорошо защищен от штормов. Если удастся туда добраться, то можно будет стать на якорь и в относительно спокойной обстановке решать, что делать дальше. По крайней мере, там «Тезею» нечего опасаться свирепых вест-индийских ураганов. Если Шурик не соврал и действительно переход во времени произошел не слишком далеко от предыдущей точки — июля 1715 года, то значит Тринидад пока еще принадлежит Испании, хоть и является самым настоящим захолустьем, куда никто из испанцев особо не рвется. Что же, это тоже на руку пришельцам из будущего. Светиться в каком нибудь крупном административном центре вроде Гаваны, или Картахены уж очень не хочется. Надо прочно обосноваться на Тринидаде, воспользовавшись относительной малочисленностью белого населения и соответственно слабостью местной колониальной администрации, а уже оттуда налаживать «дипломатические» отношения с Гаваной, Картахеной и прочими. Но… Это будет возможным только в случае, если удастся туда добраться своим ходом и стать на якорь на глазах у изумленной публики. Если же «Тезей» выбросит штормом на берег, как пустую бочку, то шансы разговаривать на равных с аборигенами резко упадут. Разговаривают и договариваются только с сильными. Слабых могут, в лучшем случае, лишь выслушать и сделать по своему. Эту истину Леонид очень хорошо усвоил еще из «стреляющих — девяностых».

Между тем, уже окончательно стемнело. «Тезей» все также дрейфовал по ветру без единого огонька на палубе. Соблюдалась светомаскировка, дабы не привлекать ненужного внимания. Тем более, судно сейчас фактически в немореходном состоянии. Неподалеку лежал в дрейфе «Беркут». Берег Тринидада удалялся все дальше и дальше. Леонид мерял шагами рубку от борта до борта, поглядывая вокруг, но Карибское море оставалось пустынным. Но вот, спустя полтора часа после захода солнца, на экране радара возникла цель. Вскоре стало ясно, что цель двигается в направлении «Тезея» и должна пройти неподалеку. Леонид тут же вызвал катер, велев выяснить, кого это черти несут. Катер умчался в ночь и вскоре доложил результаты разведки — небольшой двухмачтовый парусник, орудия только на верхней палубе. По четыре с каждого борта, носовых и кормовых орудий нет. Разобрать название не удалось. Народ на палубе присутствует в довольно большом количестве и поглядывает по сторонам очень внимательно. И самое неприятное, что посудина, если не изменит курс, должна пройти неподалеку от «Тезея» и может его обнаружить. А ход он дать пока не может. Дав указание «Беркуту» следить за неизвестным кораблем, но не приближаться к нему близко, Леонид вызвал машинное отделение и поинтересовался, как идут дела. Заверили, что часа через три можно будет дать ход одной машиной. Капитан перевел дух. Гора с плеч! Но за эти три часа неизвестный парусник приблизится к «Тезею» и обнаружит его, поскольку ночь ясная и лунная. Хочешь не хочешь, а надо звать «помощника по абордажу»…

Вызванный на мостик Карпов сразу вник в суть дела и предложил свой вариант действий.

— Если это обычные мореплаватели и они сами опасаются пиратов, то увидев нас, постараются изменить курс и побыстрее скрыться в темноте. Если же это пираты, то могут полезть на абордаж, толком не разобравшись. Хоть «Тезей» никаким боком не похож на галеон, но мало ли, что им в темноте почудится!

— Значит, придется готовиться к отражению возможного абордажа.

— Вот именно, Леонид Петрович. Не волнуйтесь, если полезут — встретим. Вы не против вооружить весь экипаж, чтобы он, в случае чего, поддержал наших абордажников? Нас все же очень мало. А топить парусник сразу с большой дистанции не хочется. Возможно, это не пираты. И если подойдут близко, то просто из-за любопытства. Незачем нам сейчас наживать врагов, если можно этого избежать.

— Я согласен, Андрей Михайлович. Раз мы попали в этот мир навсегда, то обязаны выполнять его неписаные законы. Если хотим выжить…

Неизвестный парусник приближался. «Беркут» шел параллельным курсом в полумиле от него. В темноте этого настырного соглядатая все равно разглядеть невозможно, а вот он сам видит всех прекрасно благодаря приборам ночного видения. В такой же точно прибор Леонид пытался рассмотреть незнакомца. Кораблик сравнительно небольшой. Две мачты. Ход колеблется от пяти до шести узлов, согласно показаний САРП на радаре. И пройти он должен всего в трех кабельтовых, если не изменит курс. Иными словами, «Тезей» все равно заметят. Если это пираты, то там может быть до сотни человек. Если обычный «купец», то человек двадцать — тридцать. Экипаж «Тезея» уже готов к отражению абордажа. Канониры (придется называть их теперь только так в соответствии с терминологией этого времени) заняли места у орудий, пулеметчики — возле пулеметов в бронированных огневых точках. Остальные — и абордажники и бывшие гражданские, находятся в резерве с оружием в руках, готовые по первому сигналу выскочить на палубу. Только машинная команда продолжает заниматься ремонтом. Лучше подстраховаться. А то, вдруг гостям взбредет в голову желание дать сначала залп картечью по палубе незнакомца. Тогда можно будет «крошить» их со спокойной совестью из пулеметов. Но пока — ждать…

Вот хорошо видно, как на приближающемся корабле начинают убирать паруса. Значит, темный силуэт «Тезея» уже замечен в лунном свете и очень заинтересовал проходящих мимо. Все, кто находится в рубке, внимательно наблюдают.

— Андрей Михайлович, пусть канониры на баке и пулеметчики особо не высовываются. Если пальнут по нам картечью, как бы их не зацепило.

— Не волнуйтесь, Леонид Петрович, пулеметчики укрыты за броней и наблюдают оттуда. А расчеты носовых четырехдюймовок укрылись за фальшбортом, и находятся в мертвой зоне для картечи.

— Кстати, надо бы для четырехдюймовок броневые щиты сделать. Листовое железо и сварка у нас есть, картечь и мушкетные пули выдержит.