Зараза/Испорченный (др. перевод) (ЛП) - Дженнингс Сайрита Л. - Страница 5

Её плечи поднимаются и опускаются, пока она с трудом дышит, в ожидании моих прикосновений. В этом весь фокус. Я знаю, что делаю со всеми этими женщинами. Я знаю, что они видят и что они чувствуют из-за меня. Они привыкли к властным мужчинам - они влекут их - и это факт сам по себе притягивает их ко мне. Прибавьте ко всему голубые глаза, 6 фунтов и 2 дюйма чистого воплощения властности и сексуальности и на следующие шесть недель я превращаюсь в самого привлекательного для них мужчину. Вот почему я должен вести себя крайне профессионально. Мой тон всегда краток и лаконичен. Конечно, я стараюсь быть по-возможности любезным, но никогда не проявляю чрезмерного дружелюбия. Так что, даже если их привлекает моя физическая оболочка, они склонны думать, что я полный придурок, пока я стараюсь оправдать каждый нелестный отзыв о собственной персоне.

- Да, - выдыхает она. Я практически вижу, как её веки трепещут, когда она закрывает глаза.

Стоя за её спиной, подушечками своих пальцев я слегка провожу по её рукам. Она дрожит от моих прикосновений, ее дыхание становится затрудненным, в то время, как все остальные вообще перестают дышать. Они сидят, разинув рты, изнывая от зависти и похоти.

Я подхожу ближе, позволяя своему прессу коснуться её спины. Она вздрагивает со вздохом, всего лишь за секунду до плавления в жестком контуре моей груди. - У вас удивительные руки, Лэйси, - тихо шепчу я, лаская своим дыханием её ушко. - Идеальный загар и такая гладкая кожа. Ваши плечи невероятно сексуальны. Никто не говорил вам этого? Представьте себе руки, массирующие их, мягко и деликатно. Почувствуйте, как напряжение дня покидает ваше тело. Теперь чуть сильнее. И еще. Вам приятно, не правда ли? Представьте губы, оставляющие поцелуи на вашей спине, прежде чем коснуться изгиба нежной шеи. Горячий язык касается вашей кожи, пробуя вас на вкус… Такая сладкая…и мягкая...

Когда взволнованный звук вырывается из её горла, я делаю шаг назад, в результате чего Лэйси навзничь падает в мои объятия, ведомая своей внутренней Скарлетт О'Хара. (прим. Скарлет ОХара главное действующее лицо романа Маргарет Митчелл «Унесённые ветром»). Прежде чем она успевает почувствовать себя комфортно в моих руках, я ставлю ее на ноги, давая понять, что я не Ретт Батлер. (прим. Ретт Батлер вымышленный персонаж и один из главных героев романа «Унесённые ветром».)

Ее лицо краснеет от смущения и возбуждения, слегка пошатываясь, Лэйси идет на свое место, пока остальные десять женщин бросают на неё свои вопросительные взгляды.

- Итак, - говорю я, хлопая в ладоши, чтобы привлечь их внимание. - Это было искусство привлечения - работайте с тем, что у вас есть. Используйте свои сильные стороны и будьте уверены в своей сексуальности. Ещё добровольцы?

Одиннадцать рук устремляется ввысь. Нет, подождите ... Похоже, что 14. Некоторые из них подняли обе руки.

***

После целого дня разговоров о хрупком мужском эго и ещё одного неловкого ужина, на котором я имел удовольсвие лицезреть, как они развозят еду по тарелке, делая вид, что едят, я практически вбегаю на кухню в поисках холодного пива.

- Что случилось Джэй Ди? Как проходит обучение Чувственных Одиннадцати? – спрашивает меня Рику, су-шеф "Оазиса". Этот малый - ходячая аномалия. Наполовину японец и на половину бразилец, он уже привык к сексуально возбужденным домохозяйкам, теряющим голову от его черных, как смоль волос, крепкого телосложения, медного цвета кожи и чувственных азиатских черт лица. Когда я спросил его, как его родители сумели объединить свои культуры, он ответил «Каждый бегло говорил на языке любви»

Да, верно.

Как бы то ни было, он хороший парень, правда немного зеленый, если дело касается дел сердечных. Если бы у меня были друзья, то Рику определенно стал бы одним из них. Но, увы, у меня их нет.

Я беру два холодных пива из холодильника, открываю и даю одно из них Рику. Тот с радостью его принимает.

Все здесь знают, что, несмотря на то, что я выписывают им чеки на зарплату, я далек от босса насколько это возможно. Нет никакого мистера Дрейка. Никаких официальных выговоров или горящих обручей, через которые им приходится прыгать. Правила просты, если вы хотите работать со мной, то просто делайте свою работу. Если нет, то с легкостью могу заменить каждого из вас. С учетом достойной заработной платы, наличием льгот и взаимным уважением между сотрудниками, будь то посудомойка или шеф-повар, мне редко приходится кого-то нанимать или увольнять.

- Чувственные Одиннадцать? Хмм ... не сильно отличаются от предыдущей группы. Как ты называл их? Горячая Семерка?

Рику смеется, прежде чем делает глоток пива и смотрит на этикетку.

- Кромбахер, да? Откуда у тебя это?

- Из Германии.

- Так вот, где ты провел это лето? Развращал стайку юных красавец в Берлине?

- В том числе, - отвечаю я, пожимая плечами. - Просто тупо бродил по Европе. Амстердам, Брюссель, Прага, даже в Испанию заскочил ненадолго.

Рику качает головой, на его губах появляется самодовольная ухмылка.

- Ты так об этом говоришь, будто у тебя был пеший тур, и ты каждую ночь спал в общежитиях. Будь честен, чувак. Ты как обычно провел свой отпуск в стиле плейбоя. Может даже нашел себе собственную Хайди Клум? (прим. Хайди Клум - фотомодель из Германии)

- Не-а. Никогда.

Рику знает всего лишь пол правды. Я действительно разъезжал по Европе со свойственным мне размахом, даже заскочил на побережье Монако. Каждый раз я останавливался в самых роскошных курортах, наслаждаясь изумительной европейской кухней. Ну и разумеется отменными европейскими кисками, не без этого. Но, эй, я был в отпуске.

- Конечно, конечно, - говорит он, словно не замечая мою отчужденность. Он уже знает, что конфиденциальность для меня превыше всего, и я редко говорю о личном. – Просто дай мне знать, когда наиграешься с этими ангелочками Виктория Сикретс, которых ты прячешь у себя.

Одна модель. У меня была всего лишь одна модель, рекламирующая купальники. И я тут же превратился в Хью Хефнера со свеженьким дополнением к пачке виагры.

Я молча допиваю свое пиво, слушая его жалобы по поводу безумно разочаровывающих требований наших гостей.

- Никакого масла. Никакой клейковины. Никакого молока. Никакого жира, никаких калорий, никаких специй. Что, черт возьми, эти пташки хотят есть? Воздух?

- Если бы ты мог положить его на тарелку и украсить зеленью петрушки, это блюдо стало бы хитом.

- Да ну на хрен! - говорит Рику, качая головой. - Я хочу женщину, которая ест. Женщину, которой я смогу готовить и кормить её, пока она, свернувшись калачиком, лежит у меня постели. Что, черт возьми, я буду делать с мешком костей? Ты видел их? Да если они повернуться на бок, то блядь, исчезнут. На этом скелете ни сисек ни задницы не найдешь.

Я киваю, но думаю, что Рику не совсем прав. Конечно, эти женщины хотят поесть. Им хочется нормальной еды, дополненной сладким десертом, точно так же, как и всем остальным. Но они терпят, тратя все свое время на подсчет калорий и фунтов. Когда вы живете в обществе, которое восхваляет тощих и выставляет на посмешище всех, кто не вписывается в выдуманные стандарты, вы невольно становитесь жертвами этой системы. Именно это и произошло с каждой из них. Они пожертвовали своим счастьем, своим душевным спокойствием, а во многих случаях, и собственным здоровьем. В конце концов, дело даже не в еде или теле. Просто очередная блажь современной Америки.

Я допиваю свое пиво прежде, чем пересечь внутренний двор главного дома. Сегодня теплее, чем обычно, и я решаю искупаться под темным покровом ночи, чтобы очистить свою голову. Сняв костюм и галстук, я ныряю в бирюзовую воду, позволяя вечерней прохладе утолить жар, сжигающий меня изнутри.

В этот раз все по-другому. Я уже несколько лет в этом бизнесе, но, несмотря на это, я чувствую себя, как это ни странно, неподготовленным. Сейчас всего лишь конец второго дня, а я уже ощущаю сексуальное напряжение, искушение так и подталкивает меня к краю пропасти. Похоже, на этот раз я не продержусь. Если так и дальше будет продолжаться, я точно не выдержу.