Дураки и герои - Валетов Ян - Страница 11

– И тебя тоже ведут?

В ответ на этот вопрос Мангуст уже не засмеялся, а просто вынырнул из тени, сверкнув залысинами и белками глаз.

– Меня вести сложно. Вот он – я есть!

Тут он подался обратно в сумрак.

– А вот – меня нету! Я сам по себе…

– Думаешь? – осведомился Сергеев насмешливо. – Ну да… Ты же особенный! Ты настолько крут, что ловишь пули зубами, а плаваешь в горячей смоле! Одинокий волк, за которым не уследить! И тебя ко мне никто не присылал? Ты приехал сам по себе, пришел сам и приказываешь мне заткнуться? Ты же не участвовал в операции с контейнерами? Я и сам попал тогда в эту херовую историю, как кур в ощип! Если ты сам, то откуда ты вообще об этом знаешь? А если знаешь, то какое тебе дело до того, что и кому я могу сказать? Но ты приехал заткнуть мне глотку! Странная инициатива, не так ли, Мангуст? Ты у нас, оказывается, действительно инициативный и осведомленный покойник!?

Сергеев услышал, как звякает лед в стакане. Мангуст пил. Потом куратор затянулся сигаретой – в тени напротив вспыхнул алый огонек, – и выпустил на свет очередное облако дыма.

– Ну почему же странная? – спросил он с ехидцей. – Не нахожу ничего необычного. Ты прав только в том, что инициатива не моя. Что тут скрывать? Есть мнение, что слив определенной информации, может навредить неким политическим силам в твоей стране. А мы в победе этих сил, что поделаешь, заинтересованы…

– Мы – это Контора?

– Да чуть посложнее получается, Умка. Мы – это Россия.

Теперь уже рассмеялся Сергеев.

Правда аккуратно рассмеялся, весьма сдержанно. Обижать Мангуста, а тот был мнителен, как девица на выданье, было занятием небезопасным. Доводилось видеть, что такое обиженный Мангуст.

– Андрей Алексеевич…

Последний раз он называл Мангуста по имени-отчеству без малого двадцать шесть лет назад, еще до того, как им раздали кодовые имена. Буквально первые несколько дней пребывания в школе.

Обычное человеческое имя Мангусту не подходило. Был он именно Мангуст – стремительный, как молния, бесстрашный, как безумец… Но никакого безумия там и близко не было, был только жестокий, математический расчет…

Мангуст – убийца кобр, а никакой не Андрей Алексеевич. Да и было ли это имя настоящим – тоже вопрос. Что, вообще, настоящего было в этом человеке, кроме тяжелого и холодного, как северный ветер, взгляда темных, безжалостных глаз?

– Андрей Алексеевич! А что, Контора и Россия – теперь одно и то же?

Теперь рассмеялся Мангуст, и Сергееву показалось, что вполне искренне. Так посмеиваются над глуповатым ребенком, доставшим взрослых своими вопросами.

– Вполне возможно, что одно и то же. Ответь себе сам. Зная твою любовь к обобщениям, Умка, – я не буду спорить. Уметь обобщать – хорошее качество для аналитика. Вот только выводы из обобщений у тебя не всегда верны. Контора, она знаешь ли, служила Империи в прошлом, служит и сегодня. Только называлась она по-разному в разные времена. И все! А принцип… Принцип был и остается один: то, что хорошо для Империи… Ну, а дальше ты знаешь. Мы же никогда не стеснялись переходить границы, да, Миша? И в прямом, и в переносном смысле…

– И ты, старый, опытный служака, мастер интриги, всерьез считаешь, что здесь, в Украине, можно кого-то свалить компроматом? – спросил Сергеев, не в силах сдержать кривую улыбку. – Ты приехал сюда, в Киев, вынырнул из небытия, восстал из мертвых только для того, чтобы сказать мне: «Не тронь Блинова!»?

Мангуст, ты же не наивный человек! Спроси у своих аналитиков, в конце концов, если сам нюх потерял! Да если бы я по главному телеканалу страны показал, как Блинчик насилует малолетних и парнокопытных – это ни к чему б не привело!

– Вот и я о том же! – согласился Мангуст неожиданно легко. – Если это ничего не меняет: промолчи. Тебя по-хорошему просят твои же коллеги. Речь идет не о Блинове – можешь отрезать ему яйца прилюдно, на вашем Майдане, никто из нас и пальцем не пошевельнет. Он барыга, не более того. А барыга, хоть и с депутатским значком, для нас – тьфу! – расходный материал. Гондон – и по сути, и по форме. Что с него взять? Использовал, снял, завязал узлом – и на помойку! Но все не так просто, Умка! От него тянутся ниточки к совершенно другим людям. К людям, в незаметности и благополучии которых, мы, как страна, крайне заинтересованы. Это богатые, умные люди, для них такие, как Блинов, – просто инструмент. Для деятелей уровня твоего Блинчика важны власть и бабки, а для настоящих влиятельных людей даже геополитика всего лишь инструмент. Все остальное – даже не мелочь! – он прищелкнул пальцами. – Так, фикция! Ничто! На том уровне нет ни национальностей, ни гражданства. Ничего нет. Там решают проблемы планетарного масштаба, понимаешь?

– Нет. Не понимаю. Сделай любезность, объясни…

– А… – протянул Мангуст. – Думаешь, что у меня паранойя? Теория заговора? Ох, как же мы ироничны! Ну, ничего, ничего… Это все от недостатка информации! Не волнуйся, Умка, я не сбрендил от собственной значимости. Но и к сирым и убогим, неспособным видеть дальше собственного носа, себя не отношу! А, может, стоит нам задуматься о том, сколько будет стоить газ и нефть в ближайшие десятилетия и каким путем, через кого и куда они пойдут? Почему за столько лет никто не построил трубу с Аравийского полуострова в Европу, до которой, кстати, два шага, но зато качают газ с Уренгоя, находящегося в тысячах километров на восток?

Кто решает какой стране быть нищей, а какой подниматься в табелях о рангах на немыслимые высоты при совершенно равных возможностях и ресурсах? Или мы простодушно полагаем, что все на свете происходит спонтанно? Бред! Просто микробу нельзя объяснить что такое тайфун. Нельзя и все. Слишком велика разница в размере между объектом и явлением. Вот ты, Умка, и можешь поучаствовать в решении геополитического вопроса, но на своем, микробном уровне, если не будешь упрямым дураком! Ты же хочешь, чтобы твоя новая родина дружила с твоей старой родиной? С той, которой ты отдал столько сил и лучшие младые годы своей такой еще короткой жизни? Правда?

Он подмигнул задорно.

– Налей-ка мне еще, дружище, если тебя не затруднит…

– На микробном уровне? Ну, ну… Скажу с точки зрения микроба, которым вдруг заинтересовались ужасно большие дяди, рулящие тайфунами! Я не понимаю почему ко мне пришли именно сейчас. Плутоний лежит на дне морском шесть лет, с лета 99-го, и вы только сейчас им озаботились? Странно. Я-то, наивный микроорганизм, думал, что только мне и было до этого дело! Значит, остались какие-то следы, ведущие к вам или вашим дружкам? В противном случае вы бы не суетились…

Он снова бросил в стаканы лед и щедро плеснул водки поверх сверкающих кубиков.

– С другой стороны, причины вашего беспокойства для меня непонятны. Ну, кого, Мангуст, кого сейчас можно взбудоражить рассказом, что украинские политики, они же бизнесмены олигархического толка, шесть лет назад пытались продать арабам партию оружейного плутония? Новость тухлая. Совсем. Титаренко с Блиновым ее и опровергать не станут – даже в суд на журналистов не подадут. Покрутят пальцем у виска – пусть клевещут – и все.

– Да что ты себе голову ломаешь, Умка? Геополитика – дело тонкое, не с нашими волосатыми лапами в нем ковыряться. Меня попросили повлиять, я, вот, влиять и пытаюсь. А ты чего упираешься? Любопытствуешь? – спросил Мангуст скучающим тоном, принимая стакан с напитком. – Оно тебе надо? Просто выполни… И забудем об этом. Одни старые друзья попросили других старых друзей, они попросили меня, я тебя… Раз – и все довольны! Просьба-то завалящая, сущий пустячок…

– Вот я и пытаюсь разобраться, о чем меня в действительности просят…

– Хорошо, – сказал Мангуст с издевкой. – Разбирайся. Только молча разбирайся, пожалуйста. Не на людях. Осталось-то помолчать – всего ничего. Чуть больше года – и все решится само собой… Я же не прошу тебя кому-то служить! Я по большому счету прошу тебя просто бездействовать! И буду за это чрезвычайно благодарен. А еще лучше, от греха подальше – отдай мне видео. А после этого можешь рассказывать всем и все, что угодно…