Настоящая любовь (сборник) - Грин Кэролин - Страница 39

Она сказала правду, но не всю. Холли чувствовала такой внутренний жар, какой не испытывала ни разу в жизни. Если она сейчас не встанет, если она не уйдет…

— А как быть с мышцами груди? — Голос Рейфа звучал сдавленно и словно издали. — После таких нагрузок они тоже дают о себе знать.

Рейф лежал с закрытыми глазами. Напряжение, стягивавшее его тело, не имело никакого отношения к реке и плаванию. Ничего подобного он в жизни не испытывал. Прикосновение нежных пальцев к коже, ее поза с широко расставленными ногами, крепкие ягодицы, двигавшиеся взад‑вперед, умелые движения привели его в состояние, близкое к эротической нирване.

— По‑моему… — Слова застряли у Холли в горле, когда он неожиданно перевернулся на спину. Хорошо, что у него закрыты глаза и он не видит, как она уставилась на его возбужденную плоть, обтянутую джинсами.

— Иди ко мне, — хрипло пробормотал он, открыв глаза и поймав ее взгляд. Глаза у Холли горели. — Давай, Холли, закончим то, что мы начали. — Он нежно притянул ее к себе.

Она сознательно обманывала себя, что их физический контакт закончится на массаже. Конечно, он мог иметь в виду только массаж. Но теперь Холли видела в его глазах голод, который испытывала сама. Она перестала искать разумный смысл в каждом движении и подчинилась ему.

Холли положила руки ему на грудь, проскользнула ладонями к плечам и начала молча их массировать. Рейф лежал спокойно, едва дыша.

Потом ее пальцы опустились к животу и описали несколько кругов. Теперь никакого терапевтического массажа, пальцы изучали его тело и дразнили соски.

В щелочку между ресницами Рейф наблюдал за ней. Ему было так удивительно хорошо, что он не останавливал ее. Но он не сможет долго пассивно принимать ее ласки. Его руки нашли под широченной ночной рубашкой ее ноги. Сначала он погладил ляжки с внешней стороны, а затем переключился на атласную кожу внутренней. Холли оставалась неподвижной, не способная ни пошевелиться, ни заговорить. Его большие ладони мяли и ласкали ее, вызывая между ногами почти невыносимое пламя. А он обвел пальцами края бикини и обхватил ягодицы. Сердце у Холли сначала остановилось, а потом, когда он стал гладить ее между ног, пустилось в бешеный бег. Рейф видел, как она возбуждена, какое наслаждение ей приносит то, что он делает с ней, как сильно она хочет его. Он убрал руки, и Холли разочарованно вздохнула.

— Все в порядке, малышка. Я только хочу освободить тебя от этой штуковины, — нежно успокоил ее Рейф.

Она автоматически подняла руки, помогая ему, хотя вряд ли до ее сознания дошли его слова.

Несколько мгновений оба лежали тихо. Рейф на спине, Холли в одном бикини на нем. Она чувствовала, как его глаза поглощают ее, словно впитывают груди, живот, ноги.

— Какая ты красивая, — прошептал он.

Он гладил и сжимал ее груди, будто изучая их нежную округлость, потом перешел к тугим бутонам сосков.

Холли в чувственном трансе беспомощно стонала, погрузившись в удивительное, незнакомое наслаждение.

Рейф спустился ниже к талии, и в животе у нее запылал костер. Его пальцы двигались очень осторожно, будто она такая хрупкая, что нуждается в особом обращении.

Может быть, и в самом деле?

— Ты напряжена, Холли. — Его голос точно окутывал ее. — Не нервничай.

— Я не хочу быть напряженной, — с трудом сглотнула она. — Но я… не часто этим занимаюсь.

— Хочешь, чтобы я перестал? — спокойно спросил Рейф.

Тело, проснувшееся и возбужденное, от такого предложения будто взорвалось. Она посмотрела Рейфу в глаза. Потемневшие, с утонувшими в черноте зрачками, они излучали желание и страсть. Но если бы она сказала — все, хватит, он бы встал и ушел. Она это твердо знала.

Ее единственный сексуальный опыт оказался неудачным, а его последствия унизительными. Как‑то раз с группой ребят из старших классов школы она оказалась вечером в пятницу в пустом загородном доме. От выпитого пива голова пошла кругом. Холли дала волю сексуальному любопытству и вошла в спальню с одним из старшеклассников. Этот парень был звездой школы — атлет, прекрасные отметки. К несчастью, секс оказался болезненным и унизительным испытанием. В результате ее первый любовник, если можно его так назвать, не позвонил ей, не назначил нового свидания и даже не здоровался, когда они встречались в школьных коридорах.

Обиженная Холли стала отказываться от участия в вечеринках и сосредоточилась на учебе. Так продолжалось и в колледже, и в медицинской школе. Травмирующее воспоминание о собственной юности помогало ей находить общий язык с трудными подростками, которые нуждались в понимании и совете.

— У тебя вид маленькой напуганной девочки. Не бойся меня, Холли. Не бойся.

Успокаивающее звучание его голоса подействовало гипнотизирующе. Она легла рядом с ним и закрыла глаза. Он убрал волосы у нее с шеи, целовал и покусывал нежную кожу, а руки гладили спину сверху вниз.

Но вместе с умиротворением вернулась и способность рассуждать. Как можно быть такой глупой? — думала Холли. Взрослая женщина, а ведет себя как взволнованный, нервный, импульсивный подросток. Она снова готова отбросить всякую осторожность и здравый смысл и отдаться мужчине, которого знает меньше одного дня. И который тоже не сказал ни единого слова о любви.

Конечно, она бы и не поверила, если бы он сказал. Не такая уж она доверчивая и наивная. Они едва знают друг друга. Ни о привязанности, ни о верности не может быть и речи. Только секс. И хотя он обещает фантастическое наслаждение, Холли поняла, что ей не нужно такое испытание.

— Рейф, я не могу этого сделать, — выдохнула она. — Пожалуйста. Прости меня.

Рейф отпустил ее, приподнял и посадил на кровать. Потом схватил рубашку и быстро надел.

— Вы правы. Приехать сюда — плохая идея.

Холли запуталась в ночной рубашке, она оказалась вывернутой наизнанку.

— Рейф, я не это имела в виду.

Он направился к двери. В груди Холли стало холодно и пусто. Впереди ее ждала долгая бессонная ночь. Она уже скучала по Рейфу.

— Ох, нет! — простонала она и затрясла головой. — Я стала похожа на тех женщин, которые посылают мужчинам такие путаные сигналы, что беднягам нужна шифровальная машина, чтобы понять их. — Она мрачно смотрела на безобразный серый фабричный ковер. — До сих пор я не понимала, что они это делают ненамеренно. Они сами не знают, что имеют в виду. И тем не менее спасибо, Рейф. Вы настоящий джентльмен.

— Нет. — Он полез в карман джинсов и вытащил четыре ярких пакетика. — Я приехал с твердым намерением затащить вас в постель. И приготовился.

— Четыре презерватива? — Холли вытаращила глаза и встала. — Вы… вы можете это сделать четыре раза за ночь?

— Человек живет надеждой. Держите, мне они больше не пригодятся.

Пальцы сжали неожиданный подарок. В голове мелькнула мысль, что у нее никогда прежде в доме не было презервативов. С ее аскетическим образом жизни в них просто не было нужды.

— Рейф, по‑моему, я могу объяснить, что случилось между нами.

— А что тут объяснять? Все понятно!

— Я имею в виду с точки зрения психологии. — Холли с трудом сглотнула, решив придать какой‑то смысл несвойственному ей поведению. Надо же внести покой в свой взбудораженный разум. — Есть серьезные исследования о воздействии сильных эмоций на половое возбуждение. Особенно эмоций, вызванных опасностью. То, что сегодня случилось с девочками, и вызвало в нас подобную реакцию. Сильный стресс обострил первичные инстинкты.

— Вы любите все разумно объяснять, да? — Рейф скрестил на груди руки и насмешливо разглядывал ее.

— Половое возбуждение проявляется в этом случае…

— Забудьте эту ерунду, — перебил ее Рейф. — Мы загорались друг от друга еще до того, как отправились к реке. — Двумя гигантскими шагами он пересек комнату и встал рядом с ней. — Ваша адреналиновая теория ничего не объясняет, доктор.

Холли не могла сдержаться и положила ладони ему на грудь, потом откинула назад голову, чтобы взглянуть в его глаза.