В дебрях Атласа - Сальгари Эмилио - Страница 57

Нельзя было терять ни минуты. Спаги быстро приближались, очевидно намереваясь занять выход из ущелья.

Энрике едва успел расставить своих тридцать кабилов по склонам, как почувствовал, что кто-то треплет его по плечу. Обернувшись, он увидел Рибо.

— Ты здесь! — воскликнул легионер. — Почему ты не пошел за графом? Ведь ты не можешь сражаться со своими соотечественниками!

— Я не выпущу ни одного заряда.

— Беги, пока еще не поздно. Кто знает, что будет через полчаса. Ты свободен.

Рибо покачал головой.

— Нет, я посмотрю на битву.

— Тебя могут убить.

— На что мне жизнь? Блед мне опостылел…

Он сел на выступ скалы, обхватив голову руками.

«Уж не помутился ли он рассудком, что ищет смерти?» — подумал Энрике.

Он бросил быстрый взгляд на долину за скалами, занятыми его людьми.

Шагах в пятидесяти мавр, Ару и несколько кабилов поспешно отрывали ящики; вдали, уже высоко, удалялся граф, окруженный группой всадников, увозя в седле Афзу.

Спаги между тем приблизились и, спешившись, подходили рассеянным строем.

— Друзья! — скомандовал Энрике. — Стреляйте!

Кабилы не заставили повторять себе приказание, хотя им стала ясна вся невозможность устоять против тысячи двухсот человек, шедших на приступ высот.

Пули свистели с обеих сторон, и смелые горцы падали по нескольку сразу.

Энрике, видя безнадежность обороны, собирался приказать отступать, как вдруг увидел, что Рибо, не сходивший с места, свалился. Тосканец побежал к сержанту — тот был мертв: ружейная пуля поразила его в голову.

— Еще один погиб из-за Звезды Атласа, — со вздохом проговорил тосканец. Взбежав на высокую скалу, он оглянулся вокруг. У него оставалось всего человек десять, а спаги, проникнув в ущелье, уже поднимались по уступам скал. Сердце упало в груди храбреца, шутившего до сих пор со смертью.

— Конец! — прошептал он.

Он взглянул в ущелье. Облако белых бурнусов спускалось с гор наперерез спаги. Граф и Хасси, укрыв Афзу и ее приданое в надежном месте, стали во главе горцев и бросились к ущелью в надежде спасти последних его защитников.

Но было уже поздно!.. Спаги одним напором взяли высоты и добивали кабилов.

Один сержант подошел к Энрике, уже бросившему ружье, и, схватив его за грудь, кричал:

— Смерть тебе!

— Напрасно предупреждаешь меня, друг. Я проиграл партию и готов заплатить, — с грустной улыбкой ответил тосканец.

Командовавший полком, видя появлявшихся отовсюду кабилов, не решился бороться с ними в ущелье и приказал трубить отступление.

По всему Атласу шел зловещий гул, отовсюду: из долин, из деревень, из глубины ущелий — доносились ружейные выстрелы.

Все горы заволновались, но было уже поздно!

Полк, начинавший терпеть значительные потери, спешил вернуться на равнину, захватив с собой несчастного тосканца, которого посадили на лошадь. Скоро облако пыли скрыло удалявшихся всадников, между тем как на Атласе еще гремели последние выстрелы.

Две недели спустя граф, Хасси, Афза и Ару спускались, следуя за марабутом, с уступов Восточного Атласа на границе Триполитании.

Последние две недели они горько оплакивали преданного друга, пожертвовавшего собой и попавшего в когти смерти, из которых его не могла вырвать никакая людская сила.

Теперь беглецы были уже в безопасности на турецкой территории и могли без труда добраться до Триполитании, откуда намеревались отправиться в Фиуме, главный далматский порт.

Через сутки после того как они навеки распростились с Африкой, Энрике-тосканец пал на бастионе Орана, сраженный залпом первой роты Иностранного Легиона…

Военный трибунал не допустил никакого снисхождения.