В дебрях Атласа - Сальгари Эмилио - Страница 38

Хасси, однако, заметил это и убил ее.

— Ару, зажги хворост, — поспешно крикнул мавр, в то время как тосканец, выхватив саблю, начинал крошить первых зверей, старавшихся проникнуть за черту костров.

Старый слуга бегал вокруг куббы, горящими прутьями поджигая аккуратно сложенный хворост, образовавший таким образом настоящую огненную ограду, и в одно мгновение ока огненная завеса отделила людей от животных.

Шакалы и гиены первых рядов, почувствовав жало огня, с ревом бросились назад, но не нашли прохода, так как следующие фаланги тесно двигались вперед, давя друг друга. Львы, до сих пор прятавшиеся, теперь с яростью бросились на пламя.

Сноп искр взлетел на воздух и упал на осаждающих, вызывая вопли боли.

Энрике и его товарищи во избежание несчастья перенесли бочонки с порохом в гробницу и вернулись, чтобы продолжать бой.

— Жарко нам будет, — сказал легионер, — но надо помнить, что мы в Африке. Стреляйте, друзья, а главное, следите за львами, чтоб эти господа не вздумали прыгнуть через огонь.

Скучившись, из-за недостатка места почти прислонившись спинами друг к другу, наши храбрецы снова начали стрелять.

Они почти не целились, так как дым и пламя мешали им видеть нападающих.

За огненной чертой слышался безумный, все усиливающийся рев зверей.

Иногда казалось, что раздавались громовые удары.

Вдруг порыв ветра разогнал в одном месте дым и огонь, и замершим в ужасе людям представилась картина, которая могла бы заморозить кровь самого отважного человека в мире. Звери, вместо того чтобы удалиться, как надеялись осажденные, бегали вокруг куббы, как бы ища брешь, в которую можно прорваться.

— Если бы не было гробницы, — пробурчал тосканец, — я бы не дал двух грошей за свою солдатскую шкуру. Когда у нас больше не останется хворосту, все это зверье бросится сюда, и тогда беда тому, кто попадется им на зубок.

Громадный костер, блестя и треща, горел, раздуваемый ночным ветерком.

Когда дым опускался к земле и пламя прерывалось в каком-нибудь месте, люди могли видеть животных, бешено скачущих вокруг куббы со львами во главе и менее быстрыми гиенами в хвосте. Много их погибло от выстрелов и взрыва, но оставалось еще очень много — двести или триста, по крайней мере; а самым худшим было то, что они, по-видимому, твердо решили совершить нападение, как только погаснет огонь.

Этот страшный момент скоро наступил. Пучки хвороста быстро исчезали, и Ару должен был постоянно подкидывать сучья в места, где огонь почти потухал.

Вдруг, когда порыв ветра рассеял дым и столбы пламени, тосканец заметил, что звери остановились, и громадный лев с ужасным ревом бросился на костер.

Он остановился около огненной ограды в том месте, где огонь, за неимением пищи, уже начинал потухать.

— Внимание, Хасси, — закричал легионер.

Мавр только что зарядил ружье. Он повернулся ко льву, который, казалось, мерил глазами расстояние, чтобы сделать прыжок.

— Видишь? — спросил Энрике.

— Да, — ответил мавр.

— Попробуешь стрельнуть?

— Безо всякого сомнения. Ару, нет больше хворосту?

— Все сожжено, хозяин, — ответил старый негр, — и огонь всюду гаснет. Через четверть часа животные пройдут, не обжигая лап.

В это мгновение лев издал воинственный клич: он приготовился к прыжку.

— Смотри, папаша Хасси! — закричал Энрике.

— Я держу его под дулом моего ружья, — отвечал Хасси.

Зверь подобрался и сделал скачок, но в ту же секунду раздались два выстрела. Раненный смертельно, лев упал прямо в костер. Несколько мгновений зверь бился, подымая облака пепла и искр, потом пронесся по воздуху запах горелой шерсти и мяса.

— Глупые животные, — сказал Энрике, взяв в руки ружье Ару, чтобы в случае нужды прикончить льва, — спустились с Атласа, чтобы поужинать нашими телами, а вместо того сами предлагают нам жаркое. Через десять минут этот бедный лев будет прекрасно зажарен.

— Только не мы съедим его: прежде чем он зажарится, мы будем в гробнице. Пламя потухает, и необходимо отступление.

— А если они захотят взять с бою лестницу?

— Может быть. Но нам легко будет защитить ее, так как отверстие едва пропустит одного льва. Мы перебьем их одного за другим.

Они дали еще несколько выстрелов, пока догорал последний хворост, и отступили, спасаясь, в гробницу, представлявшую лучшее убежище, чем развалины куббы.

— Кончено сражение? — спросил граф, когда увидел их покрытые пеплом, закоптелые лица.

— По-моему, только начинается, граф, — ответил Энрике. — Мы использовали все способы защиты и лишь пуще разъярили этих проклятых зверей. Готовься через десять минут принять визит одного из царей Атласа.

— Увидим, дадим ли ему спуститься? — сказал мадьяр. — Я могу стрелять, хоть и раненый, а ты знаешь, Энрике, делаю ли я промахи.

— Ару, — сказал Хасси, доставший несколько прислоненных к стене ружей, — заряди еще и эти, чтоб у нас был запас выстрелов.

— Благословенны арсеналы сенусси, — сказал Энрике, — позволяющие несчастным защищаться среди пустыни.

— Дружище, помоги мне сесть на бочонок, который против лесенки, — сказал граф, — я очень слаб. Но взгляд верен, и рука не задрожит в минуту опасности.

— Тебе необходимо съесть много бифштексов, граф, чтобы восполнить потерю крови. Какой я болван! Я должен был бы принести тебе льва, что жарится на костре.

Мадьяру помогли сесть на пустую бочку, почти под отверстием гробницы, чтоб было удобно стрелять, а Афза стала около него, вооружившись двумя длинноствольными пистолетами, хорошо стрелявшими на близком расстоянии.

Другие разместились у подножья лестницы и хладнокровно ждали, чтобы потух огонь вокруг куббы и страшная орда бросилась на приступ.

В гробнице было жарко, как в печи. Огненная ограда, вероятно, сильно согрела песчаную почву. Были минуты, когда казалось, что не хватит воздуху в этих четырех стенах.

— Если так будет продолжаться, мы превратимся в сухари, — сказал Энрике. — К счастью, огонь потухает, и земля освежится.

Однако местами костры все еще горели, по временам дым врывался в подземелье и заставлял бывших там людей кашлять.

Нападение задерживалось. Вероятно, звери ждали, чтоб совсем потух огонь и им «не испортить кожицу своих лапок», как говорил шутя адвокат. Промедление это не было продолжительным. Адский шум рева, рычания, как бы хохота доказал осажденным, что их уже больше не защищала огненная преграда.

— Посмотрим, кто будет нашим первым гостем, — сказал Энрике.

— Уж наверное не какой-нибудь ничтожный шакал, — предположил граф.

— Я был бы доволен, окажись это одна из противных гиен. У меня просто ненависть к этим пожирательницам падали. Ого! Вот он!

Около отверстия в гробницу раздался такой сильный рев, будто гром ударил среди стен.

— Неуч! — воскликнул Энрике, берясь за ружье. — Разве так докладываю! о себе! Будьте вежливы, покажите ваш носик, не прячьте его за камень, я ведь вижу вашу тень.

Второй раз рев потряс гробницу, а за ним послышались другие звериные голоса.

— Должно быть, наш гость в хорошей компании, — продолжал тосканец, — он желает представить нам госпожу львицу и ее дочерей. Папаша Хасси, не будь жалостлив, а поступи как следует с этими нахалами.

Все направили ружья к отверстию. Мулей и граф приготовили пистолеты.

Прошло несколько мгновений томительного ожидания, потом огромная голова атласского льва, которые считаются гигантами этой породы, показалась в отверстии гробницы.

— Соблаговолите спуститься, ваше величество, — насмешливо сказал тосканец. — Ваши подданные ждут вас, чтобы предложить вам угощение… Вот тебе!

Он быстро поднял ружье и выстрелил, даже не прицеливаясь, ибо близкое расстояние делало это почти лишним.

Царь Атласа упал, как пораженный молнией, на первую ступень, потом с последним усилием приподнялся, но Мулей и граф выстрелили из пистолетов.

Вся масса рухнула вниз по лестнице, крутясь и издавая страшное рычание, и упала к ногам Хасси аль-Биака, который и добил зверя.