В дебрях Атласа - Сальгари Эмилио - Страница 28

— Они мои друзья; тебе нечего бояться их.

— Здесь гробница святого, а они христиане!

— Теперь нельзя раздумывать. Аллах и Магомет простят тебе. Нас преследуют спаги из бледа, и мы просим у тебя приюта. Дай мне доказательство твоей давнишней дружбы.

— Хоть десять. Входи, Хасси. Войдите и вы.

Мавру, Афзе и легионерам пришлось нагнуться, чтобы пройти в низкую дверцу, ведущую в гробницу святого, неведомого даже магометанскому календарю.

XIII. В куббе Мулей-Хари

Внутренность куббы представляла собой квадратное помещение с совершенно белыми стенами, украшенными надписями из Корана, сделанными красной краской.

На полу кое-где лежали старые ковры; вся меблировка состояла из кипы циновок, по-видимому служивших марабуту постелью, двух глиняных кувшинов с водой и трех аккуратно закрытых корзин, по всей вероятности скрывавших чрезвычайно опасных змей, которых аиссаны умеют искусно ловить

— Я получил твое послание, — сказал марабут, обращаясь к Хасси аль-Биаку, — но не ждал твоего приезда так скоро.

— Спаги гонятся за мужем Афзы, — ответил мавр. — Я не мог ни на минуту откладывать своего бегства.

— Я слышал, что Звезда Атласа вышла за франджи, только не настоящего франджи.

— Отлично, это избавит меня от объяснений. Я уже сказал тебе, что за нами гонятся по пятам и нам необходимо достигнуть больших лесов Атласа. Для этого мы нуждаемся в твоей рекомендации к сенусси. Если ты не дашь ее нам, его убьют франджи, и моя Афза будет безутешна.

— Я дам тебе рекомендацию, — сказал марабут. — Спаги далеко?

— Нет, ближе, чем ты думаешь Есть у тебя место, где можно скрыться?

— Есть такое, что спаги не найдут, да есть и еще кое-что, чтобы заставить их убраться отсюда. Мы похитрее франджи. Кто из твоих спутников будет посильнее других?

— Я, — ответил граф, отлично знавший арабский язык. Марабут поднял ковер, лежавший посередине куббы. Под ним оказалось кольцо. Он продел в кольцо железную палку и с помощью мадьяра поднял камень площадью около квадратного метра.

— Здесь погребен Сиди Амар, святой человек, — сказал он, показывая на небольшую каменную лестницу, спускавшуюся в подвал.

— И мы должны спуститься в эту могилу? — спросил тосканец, тоже понимавший арабский язык.

— Спаги не посмеют нарушить покой святого человека: закон это запрещает, — сказал марабут. — Спрячьтесь здесь или отдавайтесь в их руки — выбирайте.

— А мы не задохнемся там, когда камень будет опущен? — спросил мадьяр.

— Наши убежища построены людьми, подумавшими обо всем. Воздух проходит в подземелье по глиняным трубам, скрытым под землей.

— А махари? — спросил Хасси аль-Биак.

— Разве я не могу держать верблюдов? Кто мне может запретить это? Снимите с них седла, запасы — все, что может выдать ваш внезапный приезд, и предоставьте мне все остальное. Не теряйте времени. Мне кажется, я слышу вдали лошадиный топот.

Ару, Энрике и мавр поспешили развьючить верблюдов и побросать все вещи в подвал.

Марабут между тем заправил два масляных ночника и передал их графу и Афзе.

Стоя на ступеньке, граф сказал:

— Еще одно слово. Если спаги увидят кольцо, они смогут поднять камень?

Марабут улыбнулся.

— Когда дверь затворится, кольца там уже не будет, и самые зоркие глаза ничего не обнаружат.

— А у Бассо и всего-то один глаз, — заметил тосканец.

— Вы готовы? — спросил марабут. — Спускайтесь.

— Идем составить компанию святому человеку, — сказал тосканец. — Надо надеяться, что он умер уже много лет тому назад и, стало быть, воздух не отравлен.

Они спустились один за другим по лестнице, освещая путь ночником, и оказались в обширном подземелье со стенами, увешанными всевозможным оружием.

В одном углу несколько бочонков были тщательно покрыты старыми коврами: вероятно, в них находились пули и порох.

— А где же святой человек? — спросил Энрике, напрасно искавший могилу.

— Очень вероятно, что он никогда и не существовал, — ответил Хасси. — Только распускают слух, будто он погребен здесь, чтобы надежнее скрывать оружие.

— Тем лучше: откровенно говоря, общество мертвеца мне вовсе не улыбается.

— Смотрите, не подносите ночники близко к бочонкам, — сказал граф. — Можно взлететь на воздух.

В это мгновение послышался глухой удар: марабут завалил плиту, и беглецы оказались погребенными в подземелье.

Марабут, опустив камень, направился к двум загадочным корзинам и уставился на них со странной улыбкой.

— Леффа и бумен-фак — славные змейки для аиссанов, но франджи они не любят. Приготовим сюрприз для спаги. Христиане недолюбливают пресмыкающихся, которых Магомет любил даже больше своих кошек.

Он сбросил свой темный кафтан, открыв при этом здоровый торс цвета ситного хлеба, стянул широкие шаровары сурового полотна, спускавшиеся до щиколоток, и дотронулся до крышки одной из корзин, тихонько насвистывая.

В ответ на его призыв послышалось шипение, и вслед за тем из корзины выпрыгнули десять—двенадцать пестрых змей около метра длиной и стали извиваться по полу куббы.

— Сюда, бумен-фак (отец опухолей), — позвал марабут. — Уж давно я не ласкал тебя, моя радость Как только покажутся спаги, ты станешь кусать их. Твой яд ужасен, от него нет спасения никому, кто не из секты аиссанов. Иди сюда, малютка. Отец поцелует тебя.

Змея потянулась к марабуту, быстро шевеля хвостом, и остановилась перед ним, высовывая раздвоенное жало.

— Теперь идите сюда вы, леффы, — нежно продолжал марабут. — И вы годитесь для спаги. Один укус — и человек отправляется к гуриям Магомета, если он мусульманин, или в христианский рай, если такой есть. Этим людям не испытать того блаженства, которое сулит Магомет. Они прокляты! Ну, леффы, сюда!

Из корзины выскочило штук семь змей; извиваясь, они подползли к хозяину.

— Друзья-спаги, теперь вас ждет достойный прием. Но у меня еще припасена кобра, страшная для любого не из нашей секты. Иди сюда и ты, Кафир!… Ты слишком много спишь.

Он тихо засвистел особым свистом, и из корзины появилась великолепная кобра метров трех длиной, зеленоватого цвета, с темными полосами и желтым рисунком, напоминающим очки. Она покорно поползла к марабуту, поднимая и опуская свой капюшон на шее.

— Мне нужен твой яд, Кафир, — сказал заклинатель.

Змея посмотрела на него своими черными глазами, сверкавшими как угли, и тоже остановилась перед ним вместе с прочими.

Марабут начал дразнить одну из змей, сильно дергая ее за хвост, чтобы рассердить

Приведя ее в ярость, он бросил ее в угол куббы, предоставив ей яростно извиваться там на свободе, и проделал то же с остальными с необычайной быстротой и не заботясь о предохранении себя от их укусов.

Все принадлежащие к секте аиссанов не боятся змей, хотя бы самых ядовитых, и, случается, даже безнаказанно съедают их живыми.

Они утверждают, что яд не страшен для аиссанов, потому что им покровительствует Сиди Мухаммед бен Аисса, один из святых, чтимых мусульманами Алжира и Марокко. Но, конечно, это неправда.

По всей вероятности, они нашли какое-нибудь надежное противоядие против яда пресмыкающихся, даже таких опасных, как кобра и леффа, и ревниво охраняют свою тайну.

Часто утверждали, видя смелую игру этих укротителей змей на площадях, что они предварительно заставляют опасных пресмыкающихся кусать куски материи, чтобы лишить змей их яда.

Однако было нетрудно убедиться, что яд сохраняется в железах в неприкосновенности. Один флотский медик-француз встретил в свою бытность в Танжере одного аиссана, совершенно спокойно дававшего кобрам кусать себя до крови. Не веря в покровительство святого Сиди Мухаммеда и в действенность таинственных противоядий, медик пожелал проделать опасный опыт, уверенный в безнаказанности.

Аиссан прежде всего спросил его, принадлежит ли он к последователям секты почитателей змей, и, получив отрицательный ответ, отказался позволить ему взять в руки кобру, с которой давал в это время представление.