Тайны черных джунглей - Сальгари Эмилио - Страница 62

Странное зрелище предстало его глазам.

Под сводами пагоды блистало великое множество ламп, которые заливали ее потоками голубоватого мертвенного света. Еще страшнее и причудливее выступали в этом свете скульптуры богов вдоль стен, еще ужасней возвышалась зловещая фигура Кали.

Прямо под ней, рядом с беломраморной чашей, в которой плавала священная рыбка из Ганга, на шелковой подушке сидел Суйод-хан. Неподвижный, бесстрастный, он был задрапирован в широкую накидку из желтого шелка, многочисленными складками ниспадавшую с него. И так же неподвижно, как статуи, в одних набедренных повязках, с арканами в руках, стояли вокруг него туги: одни чернокожие, как негры, другие оливковые, как малайцы, третьи бронзовые или желтые, как китайцы, но все с одинаковой татуировкой на груди.

Переведя дух, Тремаль-Найк сделал еще несколько шагов и остановился посреди пагоды, чувствуя на себе множество взглядов, прямых и острых, как кинжалы.

– Будь благословен, – сказал ему Суйод-хан со странной улыбкой. – Ты возвращаешься победителем или побежденным?

– Где моя Ада? – с тревогой спросил Тремаль-Найк.

Глухой ропот прошел по рядам тугов, им не понравился такой ответ.

– Терпение, – сказал главарь сектантов. – Где голова капитана?

– Хидар идет следом, и через несколько минут представит вам ее.

– Значит, ты убил его?

– Да.

– Братья, наш враг мертв! – громко провозгласил Суйод-хан.

Он вздрогнул, по лицу его пробежала мстительная улыбка, но тут же он овладел собой и вновь неподвижно воззрился на Тремаль-Найка.

– Слушай меня, – сказал он, выдержал паузу. – Ты видишь эту богиню из бронзы, которая стоит перед нами?

– Вижу, – ответил Тремаль-Найк. – Но что мне с нее?

– Эта богиня могущественна. Более могущественна, чем Брама, Вишну, Шива и все другие боги, почитаемые индусами. Она живет в царстве тьмы и говорит с нами через эту рыбку, которую ты видишь в чаше. Она справедлива и страшна. Она презирает ладан и молитвы, ей нужны человеческие жертвы. Она символизирует собой нашу свободу и гибель наших угнетателей.

Суйод-хан остановился, чтобы посмотреть, какой эффект произвели эти слова на Тремаль-Найка. Но тот остался холоден и равнодушен. Все чувства, все его мысли устремлены были только к Аде. Лишь она одна была для него богиней, была его родиной и судьбой.

– Тремаль-Найк, – снова начала Суйод-хан, – ты один из тех людей, каких немного найдется в Индии. Ты силен, ты храбр и находчив. Ты индиец, который, как и все мы, стонет под игом чужеземцев с белой кожей. Одного из них ты убил. Но, покончив с капитаном, ты поставил себя в их глазах вне закона. У тебя нет больше пути назад. Хочешь ли ты принять нашу веру?

– Я! – вскричал Тремаль-Найк. – Я – туг?..

– Туги вызывают у тебя ужас? Не оттого ли, что они душат своих врагов? Но европейцы уничтожают нас пулями и снарядами своих пушек, мы же в ответ уничтожаем их арканом – оружием нашей могущественной богини.

– А моя Ада?..

– Она останется с нами, как остался и Каммамури, который уже сделался тугом.

– Но будет ли она моей женой?

– Никогда! Она принадлежит нашей богине.

– У меня нет другой богини, кроме Ады Корихант! – вскричал Тремаль-Найк яростно.

И снова глухой ропот прокатился по рядам тугов. Охотник на змей с тревогой огляделся кругом.

– Что это значит, Суйод-хан? – воскликнул он. – Ты обманул меня? Ты не хочешь отдать мне ее? И это после всего, что я для вас сделал!..

– Да, эта женщина была обещана тебе, – сказал Суйод-хан, но тон его не предвещал ничего доброго. – Ты ее заслужил, и ты получишь ее. Но захочет ли она стать твоей женой после такого твоего «свадебного подарка»? Ведь ты – убийца ее отца!

Он сделал знак рукой, и туг, стоявший рядом с ним, ударил в тамтам. Рокот дробных частых ударов отдался по всем галереям.

А когда эти звуки замолкли, в пагоде несколько мгновений еще царила могильная тишина. Все, кто был здесь, замерли, не дыша.

Внезапно в глубокой нише справа раскрылась дверь, и в сопровождении двух тугов с кинжалами в пагоду вошла Ада. Печальная, но по-прежнему прекрасная, в затканном золотом шелковом одеянии, с жемчужным ожерельем на груди, она остановилась у порога, пораженная открывшейся перед ней картиной.

Взгляд ее с тревогой скользнул по лицам собравшихся, и вдруг она вздрогнула, увидел Тремаль-Найка.

Страшная бледность покрыла ее лицо; она пошатнулась и схватилась руками за сердце, точно удерживая рвущийся из груди крик.

– Ада!.. – с протянутыми руками бросился к ней Тремаль-Найк но она в страхе отпрянула от него.

– Ты сделал то, что обещал, Тремаль-Найк, – громко, со зловещей улыбкой проговорил Суйод-хан. – Ты убил Кориханта, и эта женщина теперь твоя. Как видишь, я сдержал свое слово.

– Ада!.. – снова воскликнул Тремаль-Найк, делая несколько шагов к ней, но она в ужасе еще дальше отступила от него.

Злобная радость была на лице Суйод-хана – он наслаждался этой сценой.

– Ада!.. – с любовью и мукой вскричал Тремаль-Найк. – Не верь этому человеку, он обманывает тебя! Он обманул и меня, не сказав, что капитан Макферсон – это Корихант – твой отец. Я не знал этого и…

– …и Кориханта нет в живых! – торжествующе провозгласил Суйод-хан. – Он мертв, и Кали приняла эту жертву.

– Нет! – яростно вскричал Тремаль-Найк. – Он жив. И очень скоро ты, негодяй, убедишься в этом!..

И тут случилось то, чего ни сам Суйод-хан, ни собравшиеся в пагоде туги совершенно не ожидали. Это обрушилось на них, как гром среди ясного неба, как внезапное землетрясение.

– Вперед! В атаку!.. – прогремел под сводами пагоды властный, привыкший командовать голос.

Страшный залп потряс подземелье, разбудив стоголосое эхо подземных галерей, и вслед за тем взвод солдат со штыками наперевес ворвался из темного коридора в пагоду. С обнаженной саблей в руке их вел капитан Корихант.

Пораженные ужасом, буквально обезумевшие от такой неожиданности, туги даже не пытались обороняться. В панике кинулись они в боковые галереи, оставив на земле несколько трупов.

– Главарь!.. Хватайте их главаря!.. – кричал Корихант.

Но в страшной суматохе, вызванной вторжением солдат, Суйод-хан вскочил и прыжком тигра метнулся в узкий проход, захлопнув за собой тяжелую, окованную железом дверь.

Тщетно пытались открыть или взломать ее подоспевшие в тот же миг солдаты – приклады их карабинов лишь отскакивали от этой несокрушимой двери.

В дыму выстрелов, в толпе ворвавшихся в пагоду солдат, капитан не сразу заметил в страхе прижавшуюся к одной из колонн Аду.

– Дочь моя!.. Наконец-то я вижу тебя!.. – вскричал он, бросаясь к ней с протянутыми руками.

– Отец!.. – прошептала девушка и без чувств упала в его объятия.

Оставшиеся в живых туги разбежались все до единого. Солдаты не преследовали их, опасаясь заблудиться или попасть в засаду в этих таинственных подземных галереях. Но с минуты на минуту, собрав подкрепление, туги могли появиться в пагоде вновь.

– Отступаем! – крикнул Тремаль-Найк. – Нам надо выбраться отсюда, пока они не пришли в себя.

– Да, ты прав, мой храбрый Тремаль-Найк, – сказал капитан, передавая ему на руки так и не пришедшую еще в сознание Аду. – Вот тебе моя дочь – ты заслужил ее. Она навеки твоя!..

И прежним путем, пробираясь по узким подземным галереям, они начали отступать. Приведенные в ужас, рассеянные внезапной атакой, туги даже не пытались преследовать их.

Но в тот момент, когда последние солдаты уже покидали пагоду, посреди которой все так же неколебимо и мрачно возвышалась гигантская фигура Кали, откуда-то из темноты, из каких-то тайных закоулков, вслед им прогремел угрожающий голос Суйод-хана:

– Уходите!.. Но мы еще встретимся в джунглях!..