Сокровище Голубых гор - Сальгари Эмилио - Страница 41

И приставив рупором руку ко рту, он крикнул вниз:

— Приятного аппетита, сеньоры. Почему бы вам не пригласить и меня полакомиться этой желтой прелестью, которую вы так усердно уничтожаете?

Услыхав этот насмешливый голос, Ульоа и Бельграно мгновенно вскочили на ноги, схватили свои карабины и взглянули наверх, откуда доносился голос.

— Это Рамирес! — вскричал молодой человек. — Я узнаю его голос.

— Он! Он!.. Клянусь всеми акулами Великого океана! — подтвердил старый боцман, засучивая рукава, точно собираясь вступить в рукопашную с капитаном «Эсмеральды».

Ульоа молча поднял карабин в ожидании, что в отверстии покажется голова его противника. Но этого не случилось: Рамирес не был настолько неопытен, чтобы подвергаться такой опасности.

— Кажется, имею честь беседовать с капитаном блаженной памяти «Андалузии»? — продолжал тем же насмешливым голосом авантюрист, оставаясь невидимкой.

— Совершенно верно, господин пират! — ответил Ульоа, не будучи в состоянии, по своей прямоте, удержать на языке то, что у него было на уме.

— Такой ответ не совсем вежлив по отношению к собрату! — донеслось сверху. — Вы не в меня.

— И слава Богу! — продолжал Ульоа. — Не всем же быть такими негодяями, как вы!

— Какой, однако, у вас острый язык, господин искатель приключений, особенно, когда тот, с кем вы говорите, не рядом с вами!

— Пожалуйте сюда, доблестный искатель чужих богатств, и вы убедитесь, что и от более близкого соседства с вами мой язык не притупится.

— Ну, из-за такого пустяка не стоит беспокоиться! — со смехом возразил Рамирес. — Я чувствителен к более существенным уколам, а не к уколам языка, как бы он ни был остер.

— Я не знал, что вы такой храбрец, сеньор Рамирес! — крикнул Бельграно, до сих пор молчавший.

— А, и вы, сеньорчик, подали свой голос? Напрасно! Я беседую не с вами, а с многоуважаемым капитаном несуществующей «Андалузии», доном Хосе Ульоа.

— Ого, как мы стали важничать! — не удержался, чтобы не крикнуть, и боцман.

— А ты, старая сорока, и подавно должен был молчать! — продолжал Рамирес. — Ведь только благодаря непроходимой глупости дикарей ты сейчас находишься в этом подземелье, а не у них в желудке… Впрочем, мне с тобой сейчас некогда точить лясы. Я должен побеседовать с сеньором Бельграно. Дон Педро, вы слушаете меня?

— Слушаю, — отозвался молодой человек. — Что вам угодно?

— Во-первых, позвольте мне извиниться перед вами за невольную нелюбезность, которую я сейчас позволил себе по отношению к вам, а во-вторых, я хочу предложить сам свои условия относительно вашего освобождения.

— А какие будут ваши условия, сеньор Рамирес?

— О, самые пустячные… в сущности, даже одно условие. Как человек еще не старый, а главное, богатый — сокровище Голубых гор я могу уже считать своей собственностью, — обладающий к тому же хорошим морским судном, я представляю, так сказать, завидную партию и могу рассчитывать, что не получу отказа в руке любой красавицы.

— Ну, что же вы остановились, сеньор Рамирес? К чему клонится ваша речь? Договаривайте!

— Погодите!.. Дайте передохнуть!.. Ведь мне приходится кричать на весь остров, чтобы вы могли расслышать мои слова.

Наступило минутное молчание. Потом снова послышался голос Рамиреса:

— Сеньор Бельграно, слушайте внимательнее! — продолжал авантюрист. — Вот мое условие… Для удобства разделим его, пожалуй, на два пункта. Итак, во-первых, вы должны навсегда отказаться от всяких претензий на сокровище Голубых гор, тем более что вам все равно не видать его как своих ушей, а во-вторых, признать меня женихом вашей сестры. Если вы согласны на это условие — другого выхода для вас все равно нет, — то я пока удовольствуюсь вашим честным словом, которое вы дадите мне в присутствии ваших благородных свидетелей, а потом мы скрепим его на бумаге, и я тотчас же распоряжусь освободить вас…

Тройной крик негодования покрыл эти слова.

— Негодяй! Пират! Жадная акула! — донеслось снизу.

— Так вы отказываетесь от моего условия, сеньор Бельграно? — продолжал Рамирес, нисколько, по-видимому, не смущенный этими не особенно лестными эпитетами.

— Отказываюсь!.. Лучше собственными руками задушу сестру, нежели соглашусь отдать ее руку такому негодяю, как вы! — горячо крикнул молодой человек.

— Это ваше последнее слово, сеньор Бельграно?

— Последнее, сеньор Рамирес.

— Хорошо! Так и будем знать!.. До скорого свидания! Бледный от душившей его злобы авантюрист спустился с холма, бормоча сквозь крепко стиснутые зубы:

— Гм… Увидим, как-то ты запоешь потом, когда девчонка окажется у меня в руках!

Добравшись до селения, он прошел прямо в свою хижину, украшенную человеческими черепами и старым, истрепанным чилийским флагом. Хижина эта, самая обширная и лучше других отделанная, принадлежала прежнему туземному вождю. Возле нее, перед очагом, под которым ярко пылал костер, возились женщины и подростки, готовя обед белому вождю.

Вне себя от душившей его злобы, Рамирес, ударами ноги отстранив стоявших на пути женщин и детей, вошел в свою хижину мрачнее грозовой тучи.

Следовавший за ним Нарго по его безмолвному приказанию почтительно остановился у порога и со страхом стал ждать, чем разразится эта зловещая туча. Старый дикарь по горькому опыту уже знал, как страшен гнев белого вождя.

— Ты и все твои воины — жалкие, трусливые бабы! — заговорил после довольно продолжительного молчания Рамирес. — Вместо того чтобы постыдно удирать от этой горсти людей, их всех следовало бы перерезать, а не посылать для этого за мной— Вы только напрасно отняли у меня время, заставив вернуться с полпути» Они сами лезли в руки, а вы не сумели взять их» Эх вы, горе-воины!. Сколько времени, по-твоему, могут они продержаться в пещере, не передохнув с голоду?

— Они могут прожить в пещере в течение нескольких лун, великий вождь, потому что там много запасов. Мы перед их приходом только что сложили туда…

— Ну, вы и дураки! Черт бы побрал и вас и их! — рявкнул Рамирес, с силой стукнув кулаком по столу, на котором так и запрыгали расписные глиняные блюда с кушаньями и вазы с плодами. — Сколько придется мне еще потерять времени из-за них, и все благодаря вашей глупости и трусости!

—А почему же, великий вождь, ты сам не прикажешь своим белым воинам перебить всех пленников? — осмелился робко заметить дикарь. — Ведь у твоих воинов такие же громовые трубки, как…

— Потому что ты — старый дурак и ничего не смыслишь в моих делах! — резко прервал его Рамирес. — Если бы мне это было нужно, я не стал бы ждать твоего совета… А ты вот что скажи мне: есть у тебя хорошие разведчики?

— Есть, великий вождь. Куда прикажешь послать их?

— В селение нуку, узнать поумнее, там ли белая девушка.

— Хорошо, вождь. Будет немедленно исполнено. Более ничего не прикажешь?

— Ничего. Можешь уходить. Когда разведчики возвратятся, приди сказать мне.

После ухода дикаря Рамирес наскоро закусил, запив еду целой бутылкой водки. Затем он бросился на мягкую постель из свежих листьев и травы и тут же крепко заснул. Проспал он до самого вечера и, вероятно, продолжал бы спать, если бы его не разбудил Нарго, явившийся с докладом о возвращении разведчиков.

Первый раз в жизни Рамирес проснулся без обычных проклятий.

— Однако и ноги же у твоих гонцов! — удивился он, поднимаясь с постели. — Теперь мне понятно, почему кети всегда так легко улепетывают от врагов.

— Я приказал им поспешить, вождь, — ответил старик, сделав вид, что не понял насмешки.

— Хорошо. Ну, что же они узнали?

— Белая девушка все еще там, у нуку, и признана королевой племени.

— Вот как! Почему лес это?

— У нее есть табу племени крагоа.

— А-а! — протянул авантюрист и задумался. — Гм„ Какая странная история, — пробормотал он про себя, — и какой волшебной силой в глазах этих дураков обладает простой кусок древесной коры с тремя птицами. Хорошо, что у меня есть дубликат… Вот что, старик, — обратился он к дикарю, — позови-ка ко мне этого молодого воина, которого вы поймали тогда вместе со старым.