Сокровище Голубых гор - Сальгари Эмилио - Страница 25

Не поддался этой слабости только Эмилио. Убедившись, что его спутники крепко заснули, юнга переждал еще несколько минут, потом взял один из карабинов и потихоньку проскользнул к дереву с силками.

— Хорошо бы повидать кого-нибудь из здешних, — пробормотал он, озираясь по сторонам. — Мне необходимо знать, попал ли им в руки хоть один из той полусотни значков, которые я посылал по воде. Если они нашли такой значок, то должны были ответить мне условленным знаком на здешних деревьях. Посмотрим» На этом вот ничего нет, а на том, рядом? Гм! Тоже ничего…

Осмотрев еще несколько ближайших деревьев и не найдя ни на одном из них того, что ему было нужно, юнга вытащил из-за пояса нож, срезал с одного дерева, на самом видном месте, часть коры в виде треугольника и вырезал в этом треугольнике очертания трех голубей ноту. Покончив с этим делом, он осторожно прокрался назад к своим ничего не подозревавшим спутникам и притворился также спящим.

Перед солнечным закатом капитан Ульоа вдруг проснулся от громкого шума, походившего на глухое мычание далекого стада быков.

— Ага, вот и ноту! — проговорил он, поднимаясь на ноги. — Вставайте скорее, друзья, — разбудил он сладко спавших спутников, — сейчас начнется кутио-кузта. Канаки уже должны находиться возле силков.

Боцман, аза ним и остальные сразу поднялись и с удивлением стали прислушиваться к странному шуму, постепенно возраставшему.

— Что это за шум, дон Хосе? — спросил дон Педро. — Уж не собирается ли напасть на нас целое стадо диких быков?

— Нет, это перелет ноту, о котором я вам недавно говорил. — Но это, вероятно, еще только передовой отряд. Они перелетают через весь остров с противоположного конца на этот и присядут здесь отдохнуть на солнечной стороне.

Действительно, над вершинами деревьев проносилась огромная стая красивых птиц бронзового цвета, величиной с курицу. Шуршание их блестящих, словно металлических крыльев и издаваемый странный крик, вроде мычания или глухого рева быков, производили сильный шум.

— Ну и попируют же теперь эти канаки! — воскликнул боцман. — Я думаю, после такого пира они надолго потеряют охоту к человечьему мясу.

— А что, разве эта птица так вкусна? — спросил Бельграно.

— И даже очень, — ответил Ульоа.

— Так нельзя ли нам подстрелить несколько?

— Подстрелить? — перебил моряк. — Да ведь мы своими выстрелами сейчас же выдадим себя! Нет, мой молодой друг, об этом нечего и мечтать. Ну вот, — продолжал он, производя наблюдения в бинокль. — Так я и думал: там те же двое ловцов, которые были и прежде. Необходимо захватить их в плен. Ретон, — обратился он к боцману, — ты и Эмилио заходите с правой стороны, а мы зайдем с левой. Если дикари при виде вас вздумают бежать, стреляйте в них, но старайтесь не убивать их, а только ранить. Ну, теперь молчок и вперед!

Отряд разделился. Капитан в сопровождении молодых людей начал осторожно подбираться к опутанному силками ризофору с правой стороны, а боцман и юнга — с левой.

Наступил прохладный и ясный вечер. В вышине проносились все новые и новые стаи птиц, шумно усаживаясь на ближайших к морю деревьях. Часть птиц с жадностью бросалась на выставленную дикарями приманку.

Отряд Ульоа находился еще только на полпути к дереву с силками, как вдруг раздались два выстрела и послышался громкий, болезненный крик.

— Ого! — воскликнул Ульоа. — Это в той стороне, где находятся наши» Уж не напали ли на них? Нужно поспешить к ним.

— Нет, нет, дон Хосе! — успокоил своего спутника молодой человек. — Вон там катается по земле дикарь, очевидно раненый, а еще двое убегают. Боже мой! Да, вы, пожалуй правы: вдали несется еще целая толпа дикарей. Кого-то тащат. Уж, действительно, не наших ли?

— Наверное, так, — проговорил Ульоа. — За мной, друзья! Скорее! И он бегом бросился к месту, где происходила эта драма, за ним поспешили и спутники. Когда они явились туда, там уже никого не оказалось, кроме смертельно раненого дикаря, который тут же испустил дух. Вдруг немного в стороне из чащи выглянули было бронзовые лица двух канаков, но тотчас же скрылись. Однако зоркий глаз моряка успел их заметить. Подняв вверх карабин, Ульоа громко крикнул на туземном наречии:

— Тайос! (Друзья!)

После этого слова из-за исполинского ризофора осторожно вышел один из дикарей, вооруженный огромной дубиной, и в нерешительности остановился, увидев троих людей с карабинами в руках, но потом вдруг выступил вперед и твердым голосом произнес:

— Тайос!

Несколько мгновений Ульоа и дикарь мерили друг друга взглядами. Затем первый, опустив к ногам карабин, повторил:

— Тайос, тайос! Выходите оба. Не бойтесь. Мы не сделаем вам никакого зла.

Дикарь наклонил голову в знак согласия, но дубины из рук не выпускал. Обернувшись, он что-то сказал своему товарищу, все еще продолжавшему прятаться за деревом, после чего и тот вышел на поляну, держа в руке тяжелый каменный топор.

Вдруг с толстых губ обоих дикарей сорвался единодушный крик удивления и радости, и они, бросив свое оружие, в видимом волнении приблизились к капитану и его изумленным спутникам и похлопали их обеими руками по щекам.

— Белые! — вскричал на своем гортанном языке тот, который был вооружен дубиной. — Белые! — повторил он, радостно подпрыгивая и размахивая руками.

— Почему же это тебя так удивляет, друг? — спросил Ульоа. — Разве ты в первый раз видишь белых?

— Нет. Я уже видел белых, — ответил дикарь. — Наш великий вождь тоже был белый. Наше племя называется крагоа, — поспешил пояснить он, заметив недоумение на лицах путешественников.

Наступила очередь удивиться Ульоа и его спутникам. После стольких опасностей и лишений судьба наконец смилостивилась над несчастными и забросила их именно в ту часть острова, куда им было нужно.

— Так они принадлежат к племени крагоа! — в один голос радостно воскликнули дон Педро и его сестра.

— Крагоа! Крагоа! — подтвердили дикари, подхватив это слово.

— Что же нам теперь делать, дон Хосе? — спросил молодой человек. — На Ретона и Эмилио, очевидно, напала целая толпа людоедов и, несмотря на сопротивление несчастных, увела их с собой. Неужели мы допустим, чтобы их…

— Разумеется, нет! — энергично возразил Ульоа. — Мы сделаем все возможное, чтобы выручить их. Но действовать нужно как можно осторожнее. Сгоряча нельзя. Придется немного потерпеть и им, и нам. Важно подружиться с этими вот молодцами. От них мы узнаем все что нужно. Они же помогут нам выручить из рук людоедов пленников. Вы только, пожалуйста, не мешайте мне. Я знаю, как обращаться с дикарями, и понимаю их язык, даже, как видите, говорю на нем… Тут сейчас была битва. Это ваше племя напало на моих людей? — спросил он у дикарей.

— Нет! Нет! — поспешили ответить те. — Наше племя теперь не ест людей. Великий белый вождь запретил нам это.

— Уж не наш ли отец был этим вождем? Вот было бы счастье-то! — воскликнула Мина.

— Очень может быть, — проговорил Ульоа. — Это мы сейчас узнаем. Дон Педро, — обратился он к молодому человеку, — позвольте ваш талисман.

Молодой Бельграно поспешно достал из-за пазухи бумажник, вынул из него кусок коры с изображениями ноту и вручил его капитану. Тот показал эту драгоценность дикарям и спросил:

— Вам известно, что это такое?

— Табу! Табу! — в благоговейном страхе вскричали оба дикаря и попятились назад.

— Что с ними? Почему они так испугались этого кусочка коры? — не утерпела, чтобы не полюбопытствовать, девушка.

— Словом «табу» дикари обозначают все, на что для них наложено запрещение, — пояснил Ульоа. — С помощью этого волшебного кусочка мы можем добиться от них всего. Видите, их уважение к нам еще больше возросло, когда они увидели у нас в руках этот талисман… Вы можете сказать, кто увел моих людей, которые убили вот этого? — указал он дикарям на тело канака.

— Можем. Это племя нуку. Мы сами были у них в плену, — ответил дубиноносец, бывший, очевидно, старшим.

— А убитый тоже из их племени?