Судьбу можно изменить! Тайны Небесных Ангелов - Ткаченко Варвара - Страница 4

– Ренат? – удивленно ответила она. – Он про меня еще что-то пишет? Что он может обо мне написать, мы не виделись с ним семь лет. За эти годы у меня выросли дети, моя жизнь кардинально изменилась, но самое главное, изменилась я сама. Да так, что самый мой лучший критик – родной сын, часто мне говорит: «Мамуль, ты так изменилась». И слава Богу, что для близких я изменилась в лучшую сторону.

История, которую мы предлагаем сейчас вашему вниманию, вымышленная, ее автором является Любовь Панова. «Как можно донести до людей простую истину?» – спросила однажды Любовь у Ангелов. И ей ответили: легче всего запомнить сказку, легенду, яркий рассказ – эдакую «сборную солянку», то, чего на самом деле не было с конкретным человеком, и в то же время было, но с разными людьми.

История Аллы Борисовны Разиной-Бурлаковой

Позвольте поделиться с вами моей историей. Возможно, услышав ее, вы получите ответы на многие вопросы, которые обычно адресуют Любови Ивановне Пановой, изменившей всю мою жизнь. Я не сразу поняла и приняла в свое сердце эту женщину, и прежде чем это случилось, прошла сквозь тернии, которых и врагу не пожелаю. Раньше, может, и пожелала бы, однако Любовь Ивановна учит: отпусти прошлое свое, возлюби врага своего, и тогда ты будешь безмерно счастлив! Прошлое я свое почти отпустила, врага своего еще не возлюбила – поэтому, наверное, все моментами: сегодня счастлива, а завтра нет. И, чтобы быть счастливой каждый день, мне нужно все-таки изменить себя и найти в себе силы до конца всех простить. А это, как оказалось, не так просто. Хотя обо всем по порядку…

Родилась и выросла я на Среднем Урале, в семье потомков Степана Разина, некогда ходившего по берегам матушки Волги и немножко потрошившего селения. Зовут меня Алла Борисовна, а че смеетесь-то? Как только скажу – Алла Борисовна, так все гоготать начинают, можно подумать, что кроме нашей «примадонны» других женщин с таким именем в России нет?! Она Пугачева, и у нее другая история, а я Разина была раньше, теперь стала Бурлакова, почему «стала» дальше расскажу, не путайте меня, а то забуду все, что собиралась поведать… История-то моя серьезная, тут не смеяться, а плакать надо над тем, как можно было счастье в унитаз смыть собственными руками.

Ну, так вот: набил мой дорогой прапрапредок серебром да златом, драгоценными каменьями да пушистыми мехами мно-о-ого сундуков, кованных железом. Прошли годы, меха поизносились, деньги поистратились, каменья сильно уменьшились в размерах. И к моим восемнадцать годам все наследство моей семьи составлял небольшой увесистый сундучок, который прапрабабушка моя втихаря в уголке огорода прикопала. Да мудра была старая – туалет на него поставила! Никто не позарился на такое богатство. Лишь батюшка мой покойный, когда уговорами, а когда и гневом выведал у своей маменьки, где же хранятся фамильные драгоценности.

Так вот, в восемнадцать мне пришлось принимать непростое жизненное решение – все равно что стоять на перепутье трех дорог. А поскольку батюшка меня любил больше других детей за мудрость мою (он-то не знал, что это не мудрость, а хитрость), смогла я убедить его, что мне нужно уехать подальше из этих мест. А денежки и все остальное лучше ровненько по кучечкам разложить. Батюшка мне никогда не перечил, считая самой мудрой и дальновидной в семье.

Содержимое сундука поделили между детьми, и мне достался в результате лишь небольшой саквояжик. Правда, батюшка туда положил «с походом» (лишнее), и поход этот был раза в полтора больше, чем у братьев и сестер.

Посидела я, подумала, как это богатство применить. И решила, что лучше, чем в Москве-матушке, я жизнь свою не устрою. Ну «решила» – это, пожалуй, громко сказано. Скорей, послушала свой внутренний голос, который сказал мне: «Езжай в Москву!» А надо сказать, что этот внутренний голос постоянно куда-нибудь меня посылал или что-нибудь советовал, да я, правда, не всегда его слушала. А в этот раз он был уж больно настойчив: «Надо ехать в Москву. Лучше, чем в Москве, нигде не будет». Это теперь-то, по прошествии времени, я понимаю, не послушай я тогда этот голос, жила бы спокойно в своем городке на Урале, вышла бы замуж, нарожала бы детей, а одеть-обуть во что было: в саквояжике моем небольшом на все бы хватило. А тогда по молодости, а может по глупости, прихватив свое богатство, рванула я в Москву.

Приехав в столицу, попыталась я вначале жизнь свою с иностранцем устроить. Тогда, в том возрасте, мне казалось, что первая задача у меня не образование получить и профессию приобрести, а удачный брак состряпать, любыми путями. Да хорошо, вовремя поняла, что ему, кроме моего саквояжа, ничего больше и не нужно. Вовремя опомнилась, любовь враз прошла, и себя сохранила, и капитал мой целым остался.

Сижу я как-то на радостях… а рано было, рано было радоваться, теперь-то я понимаю, идиотка среднеуральская… Ну, тогда я не думала, что я идиотка, думала, что самая умная, самая красивая, самая неотразимая! Ну так вот, сижу я как-то в дорогущем баре, довольная, вся упакованная по последней моде, смотрю с тоской на дверь, и вдруг заходит он – «Ален Делон», местного, московского «разлива». Сама себе думаю: «Алла, не подкачай, не ударь в грязь лицом, урви мужика, пока при теле, при деньгах! Потом поздно будет!» Хотя внутренний голос подсказывал мне: «Не будь дурой, такие красавцы любить не умеют, только горя наберешься, ничем другим не обзаведешься и счастья не познаешь, лишь все потеряешь». Но я все это мимо ушей старательно пропускаю, и сама себя еще пуще уговариваю: «Не будь дурой, Алка, посмотри, какой красавец зашел, пусть хоть пять лет, да твои. Ты молода, красива, попытай счастья!» И я попытала…

Урвала – гадом оказался! Четвертую часть драгоценностей на него, милка, потратила!!!

Для себя решила: все, теперь буду только голос свой слушать, больше никого. И первое же, что он мне скажет, буду четко исполнять. И тут же услышала, что нужно мне с личной жизнью на время завязать и лучше заняться бизнесом, а женское счастье, оно само придет, когда время наступит. А его, ирода проклятого, из головы нужно выкинуть, забыть, да еще и простить. Я, конечно, пообещала себе внутренний голос слушать, но ведь это уж ни в какие ворота не лезет: как же ему можно это простить и забыть?! Чтобы ему пусто было! Люди добрые! И где это можно взять такую силу терпения?!. Ой, да знаю, не зудите, не галдите! Живет тут в Переправной одна умалишенная… Я, конечно, с любовью ее называю так. Ну, так эта женщина нашла в себе эти силы, да не только простить, но еще и дальше помогать! Мне… мне столько не выпить!

Ну так вот, о чем я… А-а, все о том же… Решила я на мужиках крест поставить и заняться каким-нибудь бизнесом. Люди добрые встретили, подсказали, и развернулась я неплохо. Заводик свой не большенький – на две тысячи рабочих мест, фабрика маленькая – на тысячу рабочих мест, ну векселя там всевозможные…

Потихоньку, полегоньку, к сорока своим годам сколотила несколько миллиардиков. Ну, я ж о них ни гу-гу. А сколько же было в России тогда тайных миллионеров – не сосчитать. И мне бы, дуре, поразмыслить головой своею, как бы эти миллиардики сохранить, не промотать. Глядишь, может быть, внутренний голос и дал бы мне подсказочку, но разве мне тогда до таких мелочей и глупостей было!

Мне тогда было и невдомек, что состояние сколотить – это только полдела, а вот сохранить его – дело посложнее будет. Но поняла я это слишком поздно. Хотя, все по-порядку, вечно я вперед забегаю. И, как сказала мне Любовь Ивановна совсем недавно, терпения тебе, Аллочка, не хватает, вот и прохожу я сейчас урок этого терпения. Но тогда я ни про уроки, ни про то, что есть способы сохранить свои кровные, и думать не думала. А шо мне было думать?! Жизнь была – малина, все у меня было, все могла купить. Захочу – через несколько часов любой фрукт из Африки доставят, золотых побрякушек с бриллиантами видимо-невидимо, даже часть на черный день прикопала – все было! За мои деньги – любой каприз, а вот счастья, простого женского, не было!