Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

В борьбе за Белую Россию. Холодная гражданская война - Окулов Андрей Владимирович - Страница 5


5
Изменить размер шрифта:

Он был действительно недлинный: там предлагалось, не откладывая дела в долгий ящик, покончить со всякой коммунистической нечистью. Приступать — сразу же по прочтении листовки, которая начиналась словами: «Граждане! Решительный час настал!»

— А ты уверен, что он настал?

— Я тебе повторяю: настоящая листовка должна быть именно такой!

Мы проспорили несколько дней, прежде чем он согласился изменить текст на более умеренный и выбросить свое резиновое творчество.

За составление текста и техническое исполнение взялся я, распространять договорились вместе. Текст получился — в правозащитном духе, озаглавлен: «Свободу политзаключенным!» Вкратце говорилось о том, что в стране, которую «кремлевские лицемеры» называют самой демократической в мире, в лагерях и спецпсихбольницах томятся тысячи политзаключенных только за то, что осмелились открыто высказывать мысли, неугодные правительству.

«Свободу Осипову, Огурцову, Марченко, Буковскому, Твердохлебову, Гинзбургу, — говорилось в конце. — Свободу всем 2000 политзаключенных в СССР!» Что их было больше — мы не знали.

Достали банку типографской краски — набор «Юный гравер» тогда еще был в продаже. Текст я вырезал на линолеуме.

За стенкой, в большой комнате, взрослые снова спорили о политике. Говорят: «Нельзя в этой стране ничего изменить. Уезжать надо!» — «Нет, — отвечает другой, — нельзя уезжать, но и менять ничего не надо, а то еще хуже будет». — «Вот-вот, — включается третий, — давайте лучше помедитируем!»

В соседней маленькой комнате я резал клише, а Сашка стоял на стреме. Чуть кто запишет — клише газетой закрываем, сверху — бутылку вина и два стакана. Спивается молодежь в условиях развитого социализма.

В ноябре клише было готово. Вместо валика для нанесения краски мы использовали медную трубку. Раскатывали тонкий слой краски на куске оконного стекла, наложенный на клише лист бумаги просто проглаживали рукой с обратной стороны.

Вскоре Александр вполне овладел техникой печатания и начал производить листовки в огромных количествах. Многие из них почему-то получались с неровной черной каймой по краям. Клише стиралось, и буквы теряли четкость.

Все идет по плану, но однажды встречаю Кардинала в сильном душевном расстройстве:

— Ты слыхал? Буковского на Корвалана обменяли. Неактуально получается.

Он всю ночь сидел над кипой готовых листовок и шариковой ручкой вычеркивал оттуда фамилию «Буковский», о чем с гордостью сообщил мне в мой следующий приход.

— Ну, это на тебя похоже, ты мне лучше скажи, что это такое? — Я поднес к его глазам два скомканных черновых оттиска. — В углу нашел. Ты забыл, что квартира коммунальная, а всего три месяца назад здесь обыск был?

— Это я по рассеянности.

— Знаешь, во сколько лет нынче обходится рассеянность?!

Этот случай повторился еще несколько раз при разных обстоятельствах. Мы ухитрились нарушить чуть ли не все правила конспирации, какие существовали. Может быть, поэтому нас и не поймали.

Летом 1977-го меня не было в городе, когда Кардинал вместе со своей 14-летней сестрой расклеил наше творчество по проходным дворам и раскидал по почтовым ящикам. Если «сумасшедшая Кырла» не врет — одна листовка была приклеена к стене Большого дома.

«Всемогущий КГБ» нас не обнаружил. Но набор! «Юный гравер» исчез из продажи.

Есть такая напасть в России — тамбовские интеллигенты. Конечно, интеллигент может быть совсем и не из Тамбова, а из Урюпинска. Чувствует свое интеллектуальное превосходство над земляками, всю жизнь мечтает вырваться из болот а провинции, и весь смысл его жизни состоит в изобретении теории. Маленькой, но своей.

Смысл этой теории в том, как снасти человечество от всех современных напастей. Или — почему это человечество от этих напастей спасти невозможно и как можно вычислить, когда это вышеуказанное человечество окончательно погибнет. Более скромные ограничиваются масштабами страны — как ее снасти или почему ее спасать не нужно.

Когда теория готова, тамбовский интеллигент облекает ее в форму рукописи и везет в столицу, где представляет столичным интеллигентам. Те за голову хватаются: «Уже шестая тамбовская теория за неделю! Так нам никакого времени не останется на медитацию и бурный алкогольный протест с последующим непротивлением злу силою!» Зазнались, гонят провинциалов со двора. Не страшно, потому что истинная цель тамбовского интеллигента — переправить свою теорию на Запад, лучше — вместе с автором.

Тамошние советологи в восторге: «Инкредибл! Такая глушь, и вдруг — теория!» И давай докторские работы по тамбовским теориям писать, лекции читать, президентам советовать. «Как известно, согласно теории Блямского…» Но перед этим тамбовскому интеллигенту нужно с кем-то поскандалить, чтобы советологи заметили, что он за теорию страдает. Это не так уж сложно — среди советологов своих тамбовских интеллигентов хватает.

Главное в теории — оригинальность, а то не заметят. Один такой теоретик вот что надумал: «За семьдесят лет большевики так испортили Россию, что ее дальнейшее пребывание на нынешней территории — неуместно, а посему страну нужно перенести на другой континент!»

Другой привез к нам в Питер свою теорию в трех томах. В первом он в литературной форме доказывал, что русских вообще не существует, отчего и происходят все наши российские беды. Все мы — случайное смешение разных народов, испокон веку промышлявших грабежом. Вот откуда, к примеру, в русских сказках — Баба Яга в избушке на курьих ножках? Это — воспоминание о финских племенах, с которыми наши предки воевали и в полон продавали. Сидит старушка-финка в своем домике на сваях, кашу варит. А коварный Иван-царевич все норовит к ней в избушку влезть, пограбить и продать бабушку в турецкий гарем.

Второй том — фантазия о том, сколь ужасен русский бунт, «бессмысленный и беспощадный», — устроили в провинциальном городке революцию, а вместо свободы получили кровавый террор и хаос.

«Вообще-то, — говорит теоретик, — от России скоро ничего не останется, вымрут все. А вместо русских заведутся на территории СССР огромные крысы. Метр душной и смышленые — куца русским до них!»

Третий том этим крысам и был посвящен. Попросил интеллигент свою теорию на Запад переправить, матушка согласилась. А теория — но дороге потерялась. Расстроился интеллигент. А я — нет.

Спросишь у такого теоретика: «Как жизнь в Тамбове? Чем там люди живут, чего желают?» А он в ответ фыркнет: «Не живу я в этом Мухосранске, только нахожусь. Я общаюсь исключительно с избранным кругом людей и работаю над своей теорией».

Лег пять назад наткнулся я в крупной английской газете на еще одну теорию такого тамбовского интеллигента — из Оксфорда. Знаете, что он там пишет? Русским всегда была свойственна тяга к секретности. А происходит это оттого, что секретность — старая практика Православной церкви. Посмотрите — во время богослужения православный священник большую часть службы проводит за закрытыми Царскими вратами, появится ненадолго, скажет, что надо, — и снова назад. От этого все и пошло — русские правители скрывают за секретностью свою некомпетентность.

Другая теория еще лучше: русские всегда будут нацией рабов, потому что в младенчестве их туго пеленают. Вот они и привыкают к скованному состоянию и проносят эту привычку через всю свою нелегкую жизнь!

Читает такую теорию в глянцевой обложке номенклатурщик на своей даче. Тяпнет рюмочку «Смирновской», икоркой отечественной закусит, секретаршу-комсомолку ущипнет и головой закивает: «Верно этот пишет — нация рабов! И без нас ей никак нельзя — разбалуется, анархию разведет, войны разные гражданские… Одна уже была — и хватит!»

Вообще-то тамбовский интеллигент может жить в Москве, Питере или Нью-Йорке. А просто интеллигент — в Тамбове. Если он просто своим делом занят и меняет мир вокруг себя по мере возможности. Но о них меньше слышно — они теории не изобретают, все больше практикой занимаются.

* * *

Дедушка в поле гранату нашел,