Ловцы трепанга - Сальгари Эмилио - Страница 3

— Значит, голотурия, даже если бросить ее теперь в воду, все равно подохнет?

— Ничуть не бывало. Если бы ты выдавил даже все внутренности, они очень скоро образовались бы вновь.

— Как странно! — воскликнули в один голос братья.

— А вот посмотрите этот экземпляр, — обратился к ним капитан, беря в руки другого моллюска, из тех, которыми ловцы успели уже наполнить все дно шлюпки. Изо рта моллюска торчала еще живая рыбка, длиной в пять или шесть сантиметров. — Не удивительно ли…

— Что тут удивительного, дядя? — прервал Корнелиус. — Эту рыбку голотурия просто не могла проглотить.

— Ты ошибаешься. Эта рыбка не что иное, как спутник или, вернее, обычный гость голотурии.

— Я не понимаю…

— Сейчас объясню. Вот эти маленькие рыбки живут обычно внутри голотурий. Они проникают внутрь через рот, забиваются между внутренностями голотурии и ее кожей и чувствуют себя там, как дома.

— И голотурии выносят их пребывание?

— Конечно. Ведь им стоит только сократить мышцы, и непрошеные гости будут выброшены. Но голотурии оставляют рыбок в покое и таскают их в себе.

— Вот чудеса! Ты считаешь, что их присутствие не мешает голотурии?

— Нужно полагать, что нет, ибо голотурия ничего не делает для того, чтобы избавиться от присутствия рыбки.

— Скажи, дядя, — спросил Корнелиус, — неужели эти голотурии так вкусны, что за ними отправляются в такие далекие экспедиции?

— Их мясо несколько похоже на мясо раков, но оно очень жесткое: нужны очень крепкие зубы, чтобы его разжевать, так как оно не только жестко, но еще и эластично, как каучук. Любителей голотурий множество: этих животных предпочитают самой вкусной рыбе и платят за них очень дорого.

— Значит, их ловля очень прибыльна?

— Теперь уже не так, как раньше: голотурии, как и киты, становятся редки. В некоторых местах, где они изобиловали прежде, их совсем уже не осталось, так хищнически ловили их американцы и европейцы. Прежде, например, острова Сикава были излюбленным местом для ловли трепанга; но с тех пор как корабли стали вывозить оттуда тысячи центнеров трепанга за один сезон, они там совсем вывелись. Но довольно разговоров о трепанге, нужно приниматься за работу. Ван-Горн, спусти на воду вторую шлюпку и не забудь установить на ней камнемет. Пусть ловля продолжается, а мы поедем на берег устанавливать котлы.

— А зачем котлы? — снова принялся за расспросы Ханс.

— В них готовится то, что, в сущности говоря, и называется трепангом.

— А дикари? — вспомнил Ханс. — Разве они оставят нас в покое и дадут установить котлы?

— Я думаю, что сейчас они не стремятся приблизиться к нам. Им хорошо известно, что у белых всегда наготове ружья, а ружей они боятся больше всего на свете.

Возвратившись на борт джонки, Ван-Горн отдал приказ, и через несколько минут вторая шлюпка закачалась на волнах. В нее уселись десять вооруженных ружьями малайцев и Ван-Горн.

— Принесите котлы и топливо, — отдал распоряжение Ван-Горн остававшимся на борту малайцам.

Два медных котла, каждый диаметром в один метр и высотой шестьдесят сантиметров, большая охапка дров, которых нельзя было достать на берегу, гарпуны и широкие уплавники были спущены в лодку.

— Камнемет зарядили? — крикнул капитан.

— Да, картечью, — ответил Ван-Горн.

— Вперед! — скомандовал Ван-Сталь.

Он пересел во вторую шлюпку и сделал знак Корнелиусу и Хансу следовать за ним. Проверив, все ли взято, Ван-Сталь дал знак; малайцы налегли на весла и принялись грести к берегу.

Спустя несколько минут шлюпка доплыла до опоясывавшей берег гряды подводных камней.

— Стоп! — скомандовал капитан, когда шлюпка подошла уже совсем близко к берегу.

Стоя на носу шлюпки, капитан еще раз оглядел берег и амфитеатром спускавшиеся к берегу террасы скал. Несмотря на дважды донесшийся откуда-то клич дикарей, он не обнаружил на берегу ни одного живого существа и не уловил чутким ухом никакого шума. Только стая какатоэс — великолепных птиц с оперением, в котором чистейшая белизна мешалась с яркостью красного, и свешивающимся за головку хохолком — прыгала в ветвях маленького черного дерева, жалко росшего в расщелине между двумя скалами.

— Опасности никакой? — спросил Ван-Горн.

— Нет, старина, причаливай.

После нескольких ударов весел шлюпка увязла в песке отлогого берега.

Капитан, штурман и двое юношей вышли из шлюпки первыми, держа ружья наготове. За ними последовали малайцы; они выгрузили дрова, котлы и все остальное снаряжение.

На берегу в нескольких шагах от места причала Ван-Сталь заметил две маленькие кучки камней и указал на них Ван-Горну.

— Отлично! — воскликнул Ван-Горн. — Дикари их не тронули.

— Что это? — спросил Корнелиус.

— Печи, которые мы сложили в прошлом году. Хорошо, что они остались Целы. Ну, за работу, ребята!

Малайцы наложили в печи дрова, зажгли их и поставили на огонь два громадных котла, предварительно наполнив их морской водой. Другая лодка с рыбаками и первым уловом подошла к берегу тотчас вслед за первой. Двадцать малайцев принялись за выгрузку голотурий.

Менее чем за час пловцы подняли с морского дна более двухсот килограммов голотурий самых различных пород. Там были и тюбилез, с вытянутыми туловищами длиной в тридцать—тридцать пять сантиметров, с белыми животами, со спинами, покрытыми шероховатой известковой коркой коричневого цвета, — по большей части они встречаются на отлогих коралловых рифах на глубине трех или четырех метров. Был там и кикиран той же величины, что и тюбилез, но овальной формы, с черной кожей и в бородавках. Попадался и талипан, темно-красный, с рядами игл на спине; мясо талипана нежнее, чем у других видов голотурий, но оно требует особенно тщательного приготовления. Наконец, попалось некоторое количество мунанг, совершенно черных голотурий без игл, без бородавок, особенно ценных и вкусных. Были и более грубые породы: сопатое, батане, гангенанс попадались реже.

Все голотурии были еще живы; они выпускали струи воды и конвульсивно сжимали свои туловища.

Капитан ожидал, когда вода в котлах нагреется до определенного градуса, а пока велел весь улов снести поближе к печам.

Чтобы удачно приготовить трепанг, нужен большой опыт: от времени нахождения голотурий в горячей воде и от температуры воды зависит сохранность трепанга. Если оставить голотурии в горячей воде дольше, чем нужно, они делаются пузырчатыми и пористыми, как губка; при недостаточно теплой воде голотурии теряют свою плотность и скоро портятся.

Поэтому Ван-Сталь относился с особым вниманием к этой операции. Только тщательно измерив температуру воды, он отдал приказ малайцам:

— Бросай!

Малайцы выбросили в котел все количество моллюсков. Попав в кипящую воду, они сперва корчились в мучительных конвульсиях, а затем падали на дно котла.

Капитан стоял у котла с часами в руке, отсчитывая минуты.

— Восемь! Трепанг готов. Вынимай!

Малайцы, погрузив уплавники в окутанные паром котлы, вытащили голотурии и разложили их на широком куске полотна, разостланном вблизи печи.

Ханс и Корнелиус с любопытством склонились над голотуриями, чтобы лучше рассмотреть результаты операции.

— Температура как раз в меру, — сказал Ван-Сталь. — Трепанг теперь плотен и эластичен, как резина; кожа подернута синевой, значит, мы доставим его в хорошей сохранности.

— Дядя, разве недостаточно одной сушки на солнце? Я слышал, что именно так и приготовляют трепанг.

— Да, сушка на солнце практикуется очень широко, но такой способ приготовления требует по крайней мере двадцать дней. Сушат трепанг и просто на огне; этот способ не требует много времени, но зато для него нужен большой запас дров, а на этом берегу…

«Коо-мооо-эээ!»

Этот дикий клич, уже дважды доносившийся из-за скал, в третий раз прервал капитана на полуслове. Ван-Сталь раздраженно повел плечами.

— Только покажись! — проворчал Ван-Горн, как бы выражая мысль капитана. — Я покажу тебе, как мешать нашей работе.