Иоланда — дочь Черного корсара - Сальгари Эмилио - Страница 25

— Я еще не совсем впал в детство, — ответил плантатор.

— А ведь он здесь, вы знаете?

Дон Рафаэль вскочил от неожиданности.

— Шутите, — сказал он. — Не может быть!..

— Говорю вам, здесь, — отрезал Кармо.

— На этом корабле?

— Да, я уверен, что вы его сразу узнаете. — А вам не приснилось?

— Идемте со мной, упрямый осел.

— Идем, — согласился плантатор. — Я еще не ослеп.

— Ты, наверно, ошибся, кум, — засомневался Ван Штиллер.

— Не торопись, — ответил француз. — Я стою на своем. Не будь он сыном или близким родственником Ван Гульда, вряд ли при нем была бы эта картинка. Говорю тебе, мы на верном пути. То-то обрадуется капитан, когда узнает.

Плантатор, которого с одной стороны тянул Кармо, а с другой подталкивал гамбуржец, спустился на батарейную палубу, где, освещенные лампами, по-прежнему сидели пленные.

— Гляньте-ка на первого во втором ряду, дон Рафаэль, — сказал Кармо, подталкивая плантатора вперед. — Посмотрите повнимательней и не торопитесь с ответом.

— Вы чудодей! — воскликнул дон Рафаэль, едва бросив взгляд на дворянина.

— Это он?

— Да.

— Граф Медина?

— И Торрес.

— Побочный сын герцога?

— Я его видел тысячу раз и даже с ним разговаривал.

— Так я и знал! — воскликнул Кармо.

Пока обрадованный Кармо докладывал флибустьеру о своем открытии, из-за основания фок-мачты неожиданно вышел и глухо выругался какой-то человек, оставшийся незамеченным обоими корсарами и доном Рафаэлем.

Это был капитан Валера, который, заподозрив неладное, незаметно подкрался к ним и спрятался так близко, что не упустил ни единого слова.

— Выдал-таки, паршивый пес, — пробормотал он. — Недаром я подозревал, что это он привел их в монастырь. Хорошо, что я за ним проследил. Ты еще за это поплатишься.

Подойдя к корсарам, несшим охрану, он попросил:

— Разрешите поговорить с земляком.

— Нам не поручали следить за разговорами пленных, — ответил один из флибустьеров. — Делайте, что хотите.

— Спасибо, — ответил капитан. — У меня тут старый знакомый.

Обойдя второй ряд пленных, он приблизился к губернатору Маракайбо, сидевшему на циновке и целиком ушедшему в себя.

— Очень сожалею, что вижу вас здесь, господин граф, — сказал он, усаживаясь рядом. — Но полагаю, и вы удивлены моим появлением.

Губернатор живо обернулся и изумленно развел руками.

— Вы, капитан! — воскликнул он. — Глазам не верю!..

— Он самый, сеньор! — подтвердил Валера. — Мне повезло не больше, чем вам. Фрегат, на котором я плыл, стал добычей проклятого Моргана, черт бы его побрал.

— Какой фрегат? — спросил граф.

— Разве вы не знаете, что три из шести кораблей, посланных для разгрома корсаров, уничтожены флибустьерами?

— И наши позволили взять над собой верх? — возмутился губернатор. — Выходит, на флибустьеров нет никакой управы?

— Думаю, что это так, сеньор граф, — ответил капитан.

— Они действительно разгромили Гибралтар?

— Да.

— Но дочь корсара по-прежнему в наших руках?

— Нет, сеньор граф, она у Моргана.

Губернатор чуть не подпрыгнул.

— Как? У флибустьеров? — прошептал он, вскипая от злобы. — Что вы говорите?

— Она здесь, на корабле.

— Расскажите все по порядку! — приказал губернатор.

Капитан не заставил просить себя дважды и кратко поведал о том, что с ним случилось после взятия Маракайбо флибустьерами.

Граф Медина слушал не прерывая. Он то бледнел, то краснел, и его, казалось, вот-вот хватит удар.

— Мерзавцы!.. Мерзавцы!.. — процедил он сквозь зубы, когда капитан окончил рассказ. — Кто же мог меня выдать?

— Плантатор, дон Рафаэль. Я только что его видел с двумя флибустьерами: Кармо и Ван Штиллером.

— Я о них где-то слышал.

— Это верные друзья Черного корсара.

— Да, отец говорил мне о них. Надеюсь, предатель не долго задержится на этом свете.

— Беру это на себя, — ответил капитан. — Тем более, сдается мне, что это он привел флибустьеров в монастырь.

— Что делать? Морган вряд ли согласится отпустить меня за выкуп, если узнает о моих намерениях в отношении дочери корсара.

— Вашей племянницы, сеньор граф, — поправил капитан.

— Нет, — повторил он, — в отношении дочери человека, сыгравшего роковую роль в жизни отца и отнявшего у меня женитьбой на герцогине огромные богатства. Но борьба только начинается, и Морган, взявший сеньору Иоланду под свое покровительство, обретет во мне беспощадного врага!

— Но для этого не мешало бы стать свободным, сеньор.

— Могу я рассчитывать на вас?

— Как всегда, сеньор. Что надо сделать?

— Не дать отвезти нас на Тортугу.

— Это не так просто.

Граф скривил губы.

— Много ли надо, чтобы вывести корабль из строя? Пробить при случае борт, подложить фитиль под бочку с порохом, которая случайно взорвется и повредит корабль, спустить пушки с тормозов.

— Я уже это проделал, и было бы опасно повторять эту штуку, — шепнул губернатору капитан. — С меня довольно, но можно еще кое-что придумать.

— У вас есть друзья, на которых можно положиться?

— Два верных солдата из гарнизона Маракайбо.

— Скажите, что я их озолочу...

Но тут раздался голос, от которого вздрогнул капитан.

— Отведите дворянина в кают-компанию, его ждут! — кричал Кармо с дальнего конца батарейной палубы.

— Вас вызывают к Моргану, — сказал капитан. — Не признавайтесь ни в чем, прикиньтесь лисой.

— Он встретит достойного противника, — сказал граф вставая. — Надо еще доказать, что я действительно губернатор Маракайбо.

Глава XVII

Достойные соперники

Когда граф Медина вошел в кают-компанию, Морган был один. Он стоял посреди салона, опершись на стол, на котором оставались еще бокалы, осушенные Кармо и Ван Штиллером.

При виде вошедшего флибустьер пододвинул стулья и сухо предложил:

— Садитесь, сеньор граф, нам нужно поговорить о важных делах.

— Граф?! — воскликнул губернатор Маракайбо, прикидываясь удивленным. — Я бы рад иметь этот титул, но пока не удостоен такой чести. Вы ошибаетесь, капитан Морган.

— Вы уверены? — спросил флибустьер с легкой иронией.

— Меня зовут Диего Миранда, и я никогда не имел дворянского звания.

— Может, вы плантатор?

— Нет, я делаю шоколад на Гаити.

— Неужели вы думаете, что я ошибся, или, вернее, ошиблись люди, знавшие вас в Маракайбо, где вы занимали пост губернатора? — по-прежнему насмешливо произнес Морган. — Граф Медина, не лучше ли играть в открытую?

— Граф Медина! — воскликнул герцогский сын. — Вы шутите, капитан, или набиваете цену? Если вам нужны пиастры, то скажите сколько. У меня нет земель и замков, как у уважаемого мной Черного корсара, но я все же достаточно богат. Прошу вас, скажите сразу, во сколько обойдется мне свобода.

Морган не смог удержаться от смеха, но от его сухого неприятного смеха графу стало не по себе.

— Выкуп, говорите вы? Но я позвал вас не для того, чтобы вытрясти лишнюю тысчонку из вашей мошны. Да и к чему мне золото? Признайтесь, граф, вы — сын, пусть даже побочный, герцога Ван Гульда. Сбросьте с себя маску!

— Какую еще маску? — ядовито спросил губернатор.

— Которую вы пытаетесь носить, чтобы скрыть свое подлинное имя.

— Значит, я, по-вашему...

— Граф Медина и Торрес, губернатор Маракайбо.

— Звучное имя и знатный титул, — съехидничал дворянин. — Но вас явно подвели осведомители.

Морган, начавший уже терять терпение, ткнул пальцем в висевшую на стене миниатюру, изображавшую герцога Ван Гульда.

— Хорошо, граф, — проговорил он, — попробуйте отрицать, если смеете, что это — не ваш отец. Я его прекрасно знал. Он боролся не на жизнь, а на смерть с Черным корсаром, старшего брата которого он предательски убил во Фландрии, а двух других — Красного и Зеленого корсаров повесил. Попробуйте сказать, что это не так.