Город прокаженного короля - Сальгари Эмилио - Страница 5

— Да, это столь же загадочно, — согласился Лакон-Тай, — как и явно насильственная смерть всех белых слонов моего всемилостивейшего повелителя!

— А я не могу забыть того малайца, который, как ты знаешь, отец, почему-то допытывался у наших гребцов о цели нашего путешествия, а потом бежал, когда мы приблизились к готовому в путь бэлону! — вмешалась Лэна-Пра. — И я думаю, что все эти явления можно связать в одно: те самые враги твои, отец, которые убили слонов императора, они же внушили Пра-Барду мысль послать тебя на поиски волшебного скипетра Прокажённого Короля в город на берегах священного озера Тули-Сап. Зачем? Потому что надеются, — ты погибнешь там…

— А покушение на мою жизнь? — сказал доктор.

— Те же враги отца проведали, не знаю, каким именно образом, что вы отправляетесь с нами. Они знают, что европеец пользуется большим престижем среди туземцев как гость императора. Кроме того, они знают, как, в общем, смелы и находчивы вы, дети страны моей матери. Вы, доктор, в их глазах стоите целого отряда оруженосцев моего отца. И вот они пытались устранить вас, чтобы легче справиться с нами… А тот субъект, который допытывался у лодочников, куда мы направляемся, — он явно лазутчик…

— Очень похоже на истину. Удивляюсь вашей проницательности, Лэна! — отозвался врач. — Но смотрите: тут тоже происходит что-то неладное…

— О чём вы говорите? — поднялся на ноги озабоченный Лакон-Тай.

— Посмотрите на эту лодку, плывущую нам навстречу! — показал рукою Роберто на небольшое судно, сравнительно быстро приближавшееся к бэлону.

— Да, — согласился Лакон-Тай после минутного наблюдения, — тут, во всяком случае, что-то происходит, и необходимо держать ухо востро.

— Боже! Что это такое? — воскликнул в это мгновение итальянец, вооружившийся превосходным биноклем. — Я вижу на этой лодке человеческие трупы… Постойте! Так и есть! Это тела не менее трёх детей, и, кажется, девочек в возрасте девяти-десяти лет… Но трупы истерзаны, словно…

Он не договорил, потому что Лакон-Тай закричал;

— За ружья! Фэнг! Смотри в оба!

Минуту спустя увлекаемая потоком лодка с окровавленными трупами подошла к бэлону и проплывала на расстоянии не более трёх-четырёх метров от него.

— Онг-унап! Спасайся, кто может! Онг-унап! — завопили гребцы барки.

— Ни с места! Застрелю каждого, кто покинет своё место! — загремел старый боец, схватывая великолепный карабин.

Роберто Галэно успел разглядеть, что внезапно из-за довольно высокого борта лодки мёртвых появилось могучее животное, напоминающее гигантскую кошку.

«Тигр! Но как он попал в лодку?» — молнией мелькнула мысль в голове европейца.

Да, это был царь лесов Сиама — великолепный королевский тигр. Должно быть, он подобрался к лодке, или плывшей около берега, или, ещё вернее, стоявшей где-нибудь у пристани на привязи. В лодке были дети, беззаботно игравшие и не подозревавшие, какая опасность грозит им… Когда тигр обрушился на них, они не имели времени бежать и достались в добычу грозному хищнику. Но и этот оказался в незавидном положении: сорвавшаяся от могучего толчка с привязи лодка отошла от берега и понеслась, влекомая довольно сильным течением, вниз по реке…

И вот теперь лодка проходила в непосредственной близости от огромного бэлона, который вёл за собой на буксире ещё пару лодок меньшего калибра, и притом последние, когда бэлон огибал мыс, были прибиты течением почти к самому берегу.

По-видимому, гигантская кошка во мгновение ока сообразила всё это, и, раньше чем Лакон-Тай успел спустить курок, а Роберто схватиться за револьвер, тигр могучим прыжком перемахнул отделявшее его от барки пространство, упал среди ошеломлённых гребцов, поднялся, снова прыгнул — на этот раз в тянувшуюся за бэлоном лодку, свалив ударом лапы её рулевого, и опять прыгнул, и опять…

Коротко сказать, в несколько секунд, пользуясь баркою и шедшими на буксире лодками, как ступеньками или перекладинами моста, тигр благополучно добрался до берега и скрылся в прибрежных тростниках. Преследовать его было абсолютно бесполезно…

Тем временем служившую тигру убежищем лодку прибило к бэлону, и успевшие несколько оправиться от панического ужаса гребцы зацепили её баграми. Одного взгляда было достаточно, чтобы убедиться, что судёнышко буквально залито кровью. Тела трёх девочек-подростков, погубленных тигром, были истерзаны и отчасти сожраны царём лесов.

В глубоком молчании глядел на это ужасное зрелище взволнованный итальянец.

— Несчастные! Несчастные дети! — бормотал он глухим голосом.

— Весь Сиам одинаково несчастен! — отозвалась Лэна-Пра. — Разве жизнь любого из сиамцев не находится ежеминутно в опасности?

— Знаете ли вы, доктор, что ни один из подданных нашего повелителя Пра-Барда не осмелится оказать сопротивление, если подвергнется нападению слона?

— Это почему? — удивился европеец.

— Потому что все слоны, находящиеся на территории Сиама, составляют личную собственность императора, — ответил задумчиво и угрюмо Лакон-Тай. — Раньше, полтораста, двести лет назад, было иначе, и люди могли охотиться за слонами, и в старых книгах рассказывается, как иногда сельчане, выведенные из терпения набегами диких слонов на их пажити, устраивали облавы, во время которых избивались сотни толстокожих великанов. Но императору Кру-Турабу, прапрадеду нашего повелителя, было виденье… Люди разно говорят об этом. Во всяком случае, с той поры императорским эдиктом под страхом смертной казни воспрещено охотиться на слонов и причинять им какой-либо вред. Результатом этого эдикта явилось то, что многие местности буквально обезлюдели, потому что спускавшиеся с гор во дни жатвы на пажити и огороды слоны обращали эти возделанные участки земли в настоящую пустыню. Что могли сделать беззащитные сельчане? За каждого убитого слона им грозили свирепые казни… Ну, и они предпочли покинуть свои поселения и разбежаться…

— Неужели же и теперь остаётся в силе этот нелепый закон? — удивился Роберто Галэно.

— Чего же вы хотите? — пожал плечами старик. — Когда наш теперешний император, да продлят боги его дни, однажды под моим влиянием решился было отменить этот закон, влиятельные жрецы возмутились. По их словам, отмена отжившего и нелепого воспрещения убивать слонов являлась бы нарушением священных заветов предков, оскорблением святой памяти императора Турабу, святотатством… Они грозили Сиаму неисчислимыми бедами…

— И что же?

Вместо ответа Лакон-Тай только пожал плечами и отвернулся.

— Гей, люди! — скомандовал он гребцам, с любопытством и вместе с робостью глядевшим на истерзанные тела жертв тигра. — Возьмите лодку на буксир и дотяните её до виднеющейся там, впереди нас, деревни у берега. Может быть, эти погибшие дети оттуда?

Когда гребцы одной из лодок исполнили приказ старого вождя, Лакон-Тай заговорил снова:

— Да, дела в Сиаме идут всё к худшему и худшему. Многие видят это, но… Но трудно надеяться на изменение! Если бы талапоины не образовывали сплочённую касту! Если бы они не имели такого влияния на тёмный, невежественный, суеверный народ! Но теперь они делают что хотят. Они пользуются огромным влиянием на Пра-Барда, и притом влиянием особого рода: они забрали в свои руки женщин гарема, любимых жён и фавориток повелителя, и Пра-Бард не замечает, что часто, слишком часто, он сам оказывается только послушною игрушкою в руках какого-нибудь мага, выходца из Индии, или буддистского отшельника, под рясою которого скрывается, может быть, шпион Китая. С одним ещё не сумели справиться талапоины: с приверженностью императора к европейцам. И хотя в стране на это смотрят косо, но я-то питаю надежду, что вы, выходцы из далёких культурных стран, рано или поздно окажете благотворное влияние на нашу страну. Но — увы! — и тут часто приходится натыкаться на отрицательные явления, потому что сплошь и рядом с берегов Европы приплывают к нам отчаянные алчные авантюристы, торгаши, готовые продать всё и всех… И, кроме того, Индия так близка, а её пример слишком поучителен: европейцы проникли сюда под видом скромных и мирных торговцев, а теперь Индия стонет, задыхаясь в цепях рабства. И кто поручится, что та же участь не постигнет наш край?