Человек Огня - Сальгари Эмилио - Страница 17

IX. Нападение пекари

Место, где высадился столь необычным образом Гарсиа, было покрыто густой растительностью, составлявшей, вероятно, окраину того громадного леса, который покрывал берег залива. Великолепные, стройные пальмы поднимались на высоту пятнадцать-двадцать метров, лианы и разные другие ползучие растения, бромелии и орхидеи — все это, перепутываясь вместе, образовало непроходимую завесу из зелени и цветов. Пестрые и блестящие попугаи сидели в ветвях деревьев, красиво выделяясь среди зелени. Но юнге было не до красот природы. Он вошел в лес, надеясь поскорее найти каких-нибудь плодов и воду для утоления жажды. Последнее оказалось довольно трудным, так как нигде не было видно источника, а между тем Гарсиа боялся отходить далеко от берега и, главное, он торопился поскорее построить плот.

Пройдя двести или триста метров, он остановился у огромного дерева, с очень большими ветвями и густой листвой, среди которой виднелись какие-то большие фрукты величиной с тыкву, с желтоватой бугристой кожей.

«Будем надеяться, что эти плоды съедобны», — сказал себе юнга и быстро вскарабкался по лиане на ветку дерева. Вдруг он услыхал какой-то странный шум, по-видимому доносившийся из чащи кустов, росших поблизости.

«Уж не индейцы ли это?» — подумал он с тревогой. Шум усилился. Он напоминал скрежет зубов, и хотя Гарсиа, несмотря на свои лета, обладал недюжинным мужеством, тем не менее, сердце у него забилось от страха. Впрочем, и всякий другой, даже взрослый человек, испытал бы то же самое на его месте, один, среди громадного леса, скрывавшего в своих недрах тысячи опасностей и населенного не только людоедами, но и хищными зверями, не менее кровожадными.

Держась одной рукой за лиану и не выпуская ружья из другой руки, Гарсиа прислушался и сразу различил хрюканье, вслед за которым раздался треск ветвей.

«Неужели тут есть кабаны? — подумал он. — Впрочем, отчего же нет? У нас ведь они водятся Почему бы им не водиться и здесь. Вот был бы сюрприз сеньору Альваро, если б я ему привез одного кабанчика».

Несколько успокоенный, он спрятался за ствол дерева и стал ждать, держа ружье наготове. Но если бы Гарсиа был сколько-нибудь знаком с нравами диких свиней, населяющих американские леса, то наверное постарался бы не попадаться им на глаза.

Это были пекари, лесные кабаны, одни из самых свирепых и смелых зверей, не боящихся нападать на человека. В те времена пекари расхаживали несметными стадами в лесах Бразилии, и горе тому, кто попадался им навстречу. Они с невероятной яростью набрасывались на него все и буквально разрывали на части своими кривыми клыками. Гарсиа же, полагавший, что имеет дело с обыкновенными кабанами, не колебался. Он выстрелил в пекари, который остановился в пятнадцати шагах от него, вырывая из земли какой-то корень. Животное, пронзенное пулей, бросилось в кусты, издав протяжный вой, и исчезло под сводами зелени. Юнга, довольный своим успехом, пустился за ним, чтобы прикончить его топором, но вдруг остановился, потому что услышал в чаще кустарника дьявольский треск. Кусты валились, точно подрезанные, и листья разлетались в воздухе. Весь лес наполнился ужасающим ревом.

«Уж не сделал ли я ошибки?» — подумал Гарсиа и, повесив ружье на плечо, схватился за лиану и полез на дерево. Примерно с четырех метров он увидел, что к нему с быстротой вихря несется стадо кабанов, насчитывающее по меньшей мере пятьдесят животных.

По-видимому, кабаны находились в состоянии сильнейшей ярости; они мчались с поднятыми хвостами и взъерошенной щетиной и в один миг окружили дерево, на которое влез Гарсиа. Те, которые находились поближе, с бешенством кусали и рвали кору дерева и лиану, которая служила лестницей мальчику; другие же прыгали как безумные, то окружали своего мертвого товарища, то возвращались к дереву, выказывая признаки сильнейшего раздражения. Они устремляли свои черные глазки, блестевшие гневом, на мальчика, сидевшего на дереве, и бешено стучали клыками, производя сильнейший шум в лесу. Однако Гарсиа был не слишком напуган этим неожиданным нападением. Он уселся в безопасности на большой ветке и смотрел на бессильную ярость пекари, — у них не было когтей, и поэтому они не могли влезть на дерево, чтобы достать врага.

«Когда они убедятся в бесполезности своих стараний, то уйдут отсюда», — утешал себя мальчик.

Но он ошибался. Если существуют на свете упрямые и мстительные животные, то это именно бразильские пекари.

Когда первый взрыв ярости прошел, они оставили в покое ствол, убедившись, что им все равно не свалить это огромное дерево, но собрались вокруг него на близком расстоянии, устроив нечто вроде настоящей осады.

«Однако я попал в довольно трудное положение! — подумал Гарсиа, начинавший беспокоиться. — Что подумает сеньор Альваро, не видя меня так долго? Если эта осада продлится? Ведь он страдает от жажды не меньше меня… Но не будем унывать! У меня есть ружье и патроны. Попробуем-ка разогнать этих противных свиней. Если я убью нескольких из них, то остальные, может быть, уберутся отсюда, и мне можно будет наконец построить плот».

Выбрав старого самца, который казался наиболее разъяренным из всех и бешено прыгал вокруг дерева, срывая с него большие куски коры, Гарсиа прицелился и выстрелил. Но вместо того, чтобы в страхе разбежаться, когда упал самец, все стадо с удвоенной яростью набросилось на дерево, всаживая в него свои клыки. То же повторилось и после второго и третьего выстрела. Бешенство оставшихся в живых пекари всякий раз удваивалось.

Он хотел продолжать стрелять, как вдруг ему пришла в голову мысль, что частые выстрелы могут привлечь дикарей. Пожалуй, лучше выдержать осаду пекари, нежели видеть, как сбегаются сюда людоеды!

«Бедный сеньор Альваро! Как он должен беспокоиться, слыша эти выстрелы! Будь прокляты эти животные с их упрямством! — думал Гарсиа. — Нечего делать, надо вооружиться терпением и подождать ночи. Когда они уснут, я попробую тайком выбраться отсюда. А пока попробую подкрепиться хоть этими плодами».

Держась за ветку, на которой висели крупные плоды, величиной с голову ребенка, он топором отрезал один из них. Внутри плода находилась желтоватая мякоть, видом напоминающая тыкву, но более нежная и водянистая.

«Если это не тыква, то что-нибудь в этом роде. Надеюсь, что этим я утолю и свою жажду, и голод», — подумал он.

Действительно, мякоть оказалась сладковатой и довольно приятной на вкус. Это был плод хлебного дерева, и если бы Гарсиа мог изжарить его, то он показался бы ему еще вкуснее. Но он не знал, что это за растение, и только радовался счастливой случайности, которая привела его именно к этому дереву.

Между тем пекари не прекращали своих враждебных демонстраций; странно, но они изливали свой гнев также и на своих мертвых товарищей, которых разорвали в куски. Несколько успокоившись, они разбрелись, но все же не уходили далеко от хлебного дерева, где сидел Гарсиа, и не выпускали его из виду. Время от времени они с яростью набрасывались на дерево, издавая дикий рев, потом снова возвращались в кусты и принимались вырывать корни и искать ягоды.

Гарсиа был вне себя. Осада надоела ему до последней степени, тем более что он не видел ей конца. Его в особенности беспокоила мысль об Альваро, который должен был испытывать муки голода и жажды. Гарсиа несколько раз пробовал спуститься вниз, когда пекари скрывались из вида. Но лишь только он брался за лиану, как они галопом сбегались и окружали дерево. Очевидно, что даже тогда, когда эти животные, по-видимому, были заняты исканием корней и ягод, они все-таки продолжали следить за ним.

День проходил, но часы казались вечностью бедному мальчику, все мысли которого были направлены к Альваро, оставшемуся на острове. Как его должно тревожить это непонятное промедление! А может быть, его уже нет в живых?..

Солнце закатилось, и в лесу очень быстро наступил мрак. Гарсиа заметил, что пекари укладываются спать в кустах, окружающих дерево. Очевидно, эти упрямцы не желали снять осаду, твердо решив отомстить за смерть товарищей.