Последний герой в переплете - Сакин Сергей "Спайкер" - Страница 39

И этот же огонь теперь оказался огнем, горящим под котлом, в котором варились все пятеро. Огонь выбивался наружу, он был ярко заметен в их взглядах, он обводил похоронными кругами их глаза. Никто из них не мог отступиться. Они прошли много дорог в этой жизни. Пятеро тропок пересеклись и слились в одну. И (кажется) дальше есть место только для одного. Все меньше и меньше оставалось времени, и огонь выжирал их изнутри.

Только теперь они поняли, почему эту Игру называли жестокой и бесчеловечной. Ближайшие несколько дней выкинут в никуда одного из них. Это Правило, слепое и без исключений. Они сидели, глядя друг другу в глаза, впервые за черт знает сколько времени вспомнили о номерах друг друга. Это было для них открытием и удивлением. Они уже давно называли друг друга по именам, они были кровниками. Но звание Игрока подразумевает отсутствие человеческих отношений (во всяком случае в Игре, а другой реальности для них давно уже не было). И так они уже получили непозволительно долгую фору. (Спасибо дождю и шторму.)

Но скоро будет затишье — и тогда Игра вырвет из этого Дома, из Племени одного из них. Кого — пока неизвестно, но себя обезопасить проще простого. Надо просто подойти к Игроку 11-и и договориться. Как Игрок с Игроком. И тогда ты и твоя женщина будете в безопасности.

Игра превратилась для них в заколдованный круг — без остановки их разум метался по Острову, раз за разом натыкаясь на одну и ту же скалу — «просто договориться, так говорят Правила». Только-только ставшие братством — они должны вспомнить свои номера. Каждый видел в глазах другого отражение своего (бешеного) огня.

Еще несколько часов назад, нагнувшись, чтобы поднять очередное полено, 11-и вдруг осел на мокрую землю, едва не упав лицом вперед. Остров вокруг него потемнел, остались только быстро разбегающиеся разноцветные круги. Он несколько раз глубоко вздохнул — и зрение к нему вернулось, но земля под ногами еще долго предательски покачивалась. Он понял, что его силы закончились.

Игрок 11-и, самый молодой человек в Игре, внушал всем суеверный восторг своей энергией, своей живучестью. До последнего момента он носил и колол дрова, поддерживал костер, плавал среди злобно пенящихся волн, проверяя ловушки для рыбы, работал и жил, не останавливаясь ни на мгновение. Два Сереги, равные среди равных, в быту сразу признали в нем сильнейшего и даже не пытались с ним конкурировать. «Поэтому я и прошел так далеко, — подумав так, Иван поразился следующей своей мысли: — А может, не надо было так? На кой ляд я рвал себе жилы, все равно меня сейчас вышибут — не сегодня-завтра. Рано или поздно шторм пройдет и состоится Совет. Может, надо было раньше уходить, не так было бы обидно?» — ему опять захотелось выть. Он сидел на мокрой земле, потом лег на нее, вытянувшись в полный рост, закинул руки под голову. Смотрел на бреющий полет тяжелых облаков и ждал, пока сердце нагонит в мышцы хоть каплю сил, чтобы встать и дойти до хижины. Силы все не возвращались. В глубине души он знал, что добило его окончательно, что без пользы высосало из него последний резерв.

Последние несколько ночей он не спал, и чем дальше, тем хуже ему становилось. Шторм продолжался, лодки не выходили в море, и их жизнь превратилась в бесконечный счет густых капель, падающих с крыши и бесконечное ожидание. Оно затягивалось, и с каждым часом в нем все сильнее закипало отчаяние, отнимая последние силы. «Зачем я шел до конца, что мне теперь с этого?»

Под утро он обнаружил, что звук, к которому они привыкли, перестав замечать, уже давно прекратился, в воздухе висит свежая тишина. Ливень куда-то ушел. Наверно, от этого, рефлекторно уловив какое-то изменение, заворочался и выполз на свет Божий Серега-Первый. Поздоровавшись, они вместе отправились за дровами, потом сходили к банановой рощице (нашли одну связку), разделали несколько кокосов. Положив пищу печься в золу, они присели в ожидании, грея открытые ладони. Пока ходили по Острову, Иван несколько раз ловил на себе взгляд соплеменника, полный мрачной тоски. С удивлением Одиннадцатый понял, что Серега-Первый тоже страдает от ситуации, что ему дорого будет стоить этот выбор. И тогда пришла ему в голову эта мысль.

Он физически почувствовал, как она заползает в душу, с легким шипением, извиваясь. (Она представилась ему в виде змеи.) Иван знал о «пакте ненападения» между двумя Серегами, но что, если попробовать? «Попробовать-то стоит… Они друзья, но они же и конкуренты, они вот-вот упрутся друг в друга лбами, а дорожка дальше есть только для одного. И они оба это знают, так, может, попробовать все-таки?» Тем более что интуиция ему подсказывала — Серега (1) относится к нему тепло («блюдет респект» — по его собственному выражению), благодарный за то, что Иван заботился об Аньке, пока они жили порознь. «Вдруг?»

«Нет, это — низость! Ты ведь сам себе поклялся, что пройдешь Игру чисто, без всяких „альянсов“! И теперь, на последнем испытании ты хочешь подговорить одного Игрока против другого?! — Лицу стало жарко, кровь прилила к щекам: — Ты себя с Наташей-Девяткой не перепутал?!» Нет, он так не сделает.

Но… Но что, если просто намекнуть… один-единственный раз предложить. Просто обозначить свою позицию. Например, так: «Серега! Вы мне с Аней очень нравитесь, я считаю, что вы достойны быть Оставшимися. Я готов вам помочь». Вот так — просто предложить помощь. И ничего более. И предоставить Сергею с Анной самим подсчитывать (1-с+2-а+11-и=большинство) и распоряжаться голосами. Он очень устал, он не спал много ночей и почти не ел. Он был истощен до крайности, и он был ОДИН.

И когда, положив пищу печься в золу, они присели в ожидании, грея открытые ладони, он начал говорить, боясь поднять глаза (краем глаза он увидел, что Серега также прячет взгляд) и не узнавая свой голос. Первый ему ничего не ответил тогда…

«Ведь это одно и то же! Такая же подлость… Как же я мог?! Я устал, я просто устал… Как я мог — сам себя так…» — Иван продолжал лежать, не чувствуя, что одежда промокла и холод земли пропитывает его тело. Он сделал последнюю попытку — и она отняла у него все силы. Он закрыл глаза (веки стали свинцовыми) и понял, что сейчас уснет и проспит много-много часов. Он перешел незримую, существующую только для него одного грань, — и ему стало все равно.

Суть Игры оказалась отнюдь не в том, что для победы нужно быть жестоким и бесчестным. В Игре, как и в жизни, всегда есть выбор. Решая, по какой дорожке в Игре ему идти, Игрок лишь борется (или, наоборот, заключает пакт о сотрудничестве) с тем злом, которое есть внутри каждого человека…

13

Дождь по-прежнему лил почти непрерывно, фантастически яркая природа заметно поблекла, промозглая серость охватывала все и вся, захватывая все новые плацдармы. Горячее солнце и ласковое тепло воды стали воспоминанием, лишенным правдоподобия; на Карибы пришел сезон штормов.

Сегодня утром СК понял, что Игра закончилась. Закончилась помимо Правил, помимо его воли, закончилась так, как он и не представлял. Закончились сами Игроки. Они не разговаривали, море унесло их снасти, они перестали есть. Они почти не двигались, впав в оцепенение. «Игра оказалась сильнее…» — подытожил СК. Все его расчеты оказались точными, более того, отобранные им Игроки сделали больше, чем кто-либо ожидал. Они сражались до последнего, не отступая ни на шаг, вместе, помогая друг другу, держались за правду. Их силе мог позавидовать любой простой человек, но даже они не смогли противостоять детищу разума СК — Игре. Игра подмяла их под себя и раздавила — все, как он и предполагал. Но радости СК не чувствовал. Наоборот, все больше и больше его мучила жажда — страшная жажда, которую можно утолить только водкой и коньяком, и надо будет пить много, очень много. СК знал, что это ущербный рецепт — если человек уйдет в запой, мир вокруг него не изменится, и проблемы и горести пьющего никуда не денутся. Но так можно хотя бы забыть об этом. Хотя бы на некоторое время. Не думать.