Последний герой в переплете - Сакин Сергей "Спайкер" - Страница 29

«Игра будет продолжаться!..» — много позже, вспоминая тот день, СК понял, что никогда в жизни не был таким счастливым…

«Все… все кончено…» — много позже, вспоминая тот день, 2-а поняла, что это был самый черный день в ее жизни. Они возвращались с очередного испытания, которое проходило на удаленном от места Игры островке, дорога занимала больше часа. Она сидела на носу лодки, подставляя лицо ветру, позволяя упругому воздуху промокать непрошеные слезы. «…Он любил меня, всегда говорил, что гордится мной, потому что я — сильная. Я сильная. Я сильная. Я сильная. Я — сильная! …Все кончено…»

Это испытание они проиграли. Иначе и быть не могло. Синие приехали на него с оскаленными лицами вурдалаков. Победа — или смерть, и они были готовы выгрызть ее зубами. И синие победили.

Им не удалось переговорить до испытания — едва лодка синих причалила, их вызвали на старт. А после…

После она подбежала к нему, чтобы поздравить с победой. Еще на ходу 2-а заметила, но не успела осмыслить ледяную странность происходящего — он шел со своим Племенем в сторону их лодки. Он был спиной к ней. Он от нее уходил. 2-а догнала 1-с и обняла его. Он тоже сомкнул вокруг ее истончавшего тела руки, но она не почувствовала обычного теплого спокойствия, которое всегда охватывало ее, когда она прижималась к любимому. Только холод. Непробиваемый острый холод. Такой же она чувствовала совсем недавно, после первой ночи Игры, когда в кромешной тьме ее кожу хлестали и хлестали холодные струи, пробивавшие намокшую одежду.

Она посмотрела ему в лицо и увидела в глазах воплощение этого температурного феномена. 1-с смотрел на нее прямо и жестко.

— Ну, как вам живется, хорошо? Шоколадки и кофе в постель вам еще не привозят? — 2-а показалось, что она ослышалась, что ее обнимает какой-то чужой человек.

— Сережка… Ты что?

— Ну, вам так Боги помогают… Тепло у них под крылышком? — В его голосе лязгнуло что-то, что оттолкнуло ее, как удар в грудь.

Она смотрела на жениха, любимого, половинку, игрока Ай-Ди 1-с ошарашенными, полными слез глазами, а он… он повернулся и пошел от нее прочь.

«Господи, за что? За что ты сделал его зверем? Он же совсем ребенок! Вот и сейчас он забыл… Он просто забыл, что это Игра, и стал всерьез ко всему относиться. Господи! Он же незлой, у него душа добрая… Господи, верни ему память, пусть он вспомнит обо мне!» — Слезы текли из ее глаз, разъедая душу. На горизонте вырастал из воды их Остров, скоро они приедут и все Племя увидит ее лицо. Они не должны ничего увидеть, она должна… должна! Скрыть свою боль.

Она снова вспомнила его глаза — всегда такие лучистые, смотревшие на нее с солнечной нежностью. И острая боль так ударила ее в сердце, что она чуть не задохнулась…

«Ну, все (биип!). Сегодня меня не станет». Недавно 5-с чуть не утонул, но сейчас, вспомнив те минуты на/под водой, понял, что это ничто по сравнению с той тоской, которая задавила его сейчас. «Шакалы, яма змеиная…» — теперь Игроки 10-и и 13-н откровенно перестали скрывать от Племени свои отношения и договоренности. Они правили. Выбросив из Игры главного конкурента 12-б, 10-и, 13-н успокоились. Они видели, что никто уже не сможет противопоставить какую-либо силу против, и, понимая это, 5-с ненавидел их все больше и больше.

«Слушай! — сказал он вдруг сам себе, когда они вернулись на свой Остров. Есть же еще шанс! 2-а! — Он даже засмеялся, таким странным было то, что эта идея не появилась раньше. — Она же честная девчонка. Кажется, честная. Не может же она заодно с этим гнильем быть?!»

5-с вылез из воды, со своего обычного места (на метр дальше линии прибоя), и отправился в лагерь. Подойдя к хижине, костру, скамейкам, сделанным неутомимым 11-и, он вдруг испытал острое чувство: проклиная себя за то, что ввязался в Игру, страдая от голода и жажды, от постоянного ожидания подлости людской… он сроднился с этим Островом, этими пальмами, этим особым запахом постоянно, день-ночь, горящего костра. Сейчас 5-с увидел каждую мелочь, каждая деталь была в четком фокусе. И он понял, как ему не хочется выходить из Игры.

Он искал 2-а. Заглянул в хижину, в кокосовую рощу, где соплеменники собирали орехи, сходил к опушке, где рос сахарный тростник. Ее нигде не было, но, когда он натыкался на остальных соплеменников, то ощущал свою чужеродность. Как будто он на другом краю пропасти. Они отводили от него глаза, но в этом не было стыда или страха — он стал уже мертвецом, он — фантом, он вне Игры.

Наконец 5-с нашел ее на отдаленном пляже. Она сидела, подтянув к подбородку свои длинные ноги, обхватив руками тонкие лодыжки.

— Ань… Аня? — 5-с опустился рядом. Он подчеркнуто назвал ее по имени. Предстоящий разговор, по разумению 5-с, зайдет ЗА рамки Игры. Он достаточно трезво мыслил и понимал, что у 2-а есть двойной резон голосовать против него. Ведь 5-с был конкурентом ее парню, 1-с. Но есть ведь еще совесть. И честь. Он обратился к ней по имени, а она как будто не услышала, продолжая смотреть на далекие горы.

— Аня? — наконец она повернулась к нему. 5-с заметил, что ее глаза были красными и чуть припухшими.

— Что, Сереж? — Девушка тоже обратилась к нему по имени, и они одновременно подумали, как быстро забылась эта форма обращения друг к другу. Игра пропитала их насквозь, нанесла на душу и тело несмывающиеся татуировки с номерами. Звуки имен застревали на языке, выговариваясь с трудом.

— Ань… Слушай, ты против кого будешь голосовать?

— Против тебя, — ответила она ровно, и голос у нее был бесцветно пуст. Кажется, ей было все равно.

— Но.. ПОЧЕМУ?!! Ты что, неужели с этими змеями заодно?!! Почему против меня-то?!

— Сереж… ты только не обижайся. Пожалуйста, не обижайся. Я ведь к тебе хорошо отношусь, поэтому и не вру тебе.

— Да что же такое?!! — он почти закричал.

Сквозь туман боли, который окутывал ее душу и разум (а разговаривала 2-а автоматически), она увидела его глаза и удивилась: взгляд, голос — все это было так не похоже на 5-с. Всегда уверенный, всегда спокойный, ни разу не позволивший себе видимого уныния, 5-с впервые с момента Игры открыл душу. Он просил. «Сегодня, наверно, день такой. Все на самих себя не похожи», — подумала она.

— Почему против?

— Сереж. Ты просто ленивый. Ты не помогаешь, ничего не делаешь. Ты хороший, симпатичный, но вот посмотри на 13-н («Вот змея! Она еще и мозги всем забить ухитрилась!» — подумал 5-с с тенью даже какого-то мрачного восхищения) — она все время у костра, что-то готовит или подметает, или моет, стирает. А ты только ешь.

5-с шел, загребая ногами мусор джунглей. Весь мир ужался до носков его кроссовок, истрепанных и покрытых мелкими кристалликами морской соли. Один порвался, из дырки выглядывал палец. «Что ж такое, что это такое?!» — он спрашивал себя снова и снова.

5-с вспомнил свои первые дни на Острове. Тогда он постоянно был в полуобморочном состоянии от голода, с трудом стоял на ногах. К это-му дню он сбросил, по своим ощущениям, не меньше трети богатырского веса. Всю свою жизнь тратя на спорт, 5-с гордился своей силой, своим телом. Но в эти дни он с удивлением обнаружил, что ему стало легче без этих килограммов. Желудок ужался и больше не ныл, мышцы вновь обрели силу. Он вжился в роль, у него открылось второе дыхание. 5-с был готов пахать, делать всю работу за всех — он был богатырь, силищ немерено. Тоскливое бессилие было всего лишь тяжелой (для такого большого организма) акклиматизацией. Он понял это только вчера, только вчера вечером, укладываясь на вечно сырой спальник, он вдруг поймал себя на знакомом чувстве — весь мир принадлежит ему. Завтра он встанет, и перед ним весь день, перед молодым, сильным, уверенным. Так он просыпался каждое утро до Игры, но впервые — в Игре. Только вчера. Какая злая ирония — его собираются вычеркнуть, «съесть». У 5-с открылись глаза: он взглянул на Племя со стороны и устыдился сам себя — рыхлая белая туша, круглый день полощущаяся в ленивом прибое. «Я просто не успел. Не успел прийти в себя…»