Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу


Хаймз Честер - На игле На игле

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

На игле - Хаймз Честер - Страница 27


27
Изменить размер шрифта:

— Тяжелое, — ответил ему ледяной женский голос.

От сильного головного спазма перед глазами опять все поплыло.

— Это мне известно, — процедил Гробовщик сквозь стиснутые зубы, пытаясь сдержать вновь подкатившую к горлу ярость. — Сейчас хуже, чем было?

Голос немного смягчился:

— В данный момент он находится в кислородной палатке и впал в кому. Мы делаем все, что в наших силах.

— Я знаю, — сказал Гробовщик. — Спасибо.

Он положил трубку, вышел из дому через переднюю дверь, захлопнул ее за собой и сел в «плимут».

Завернув за угол, он притормозил у аптеки купить лактозу. Гробовщику нужно было четыре с половиной фунта, но у аптекаря нашлось всего три, и Гробовщик попросил его разбавить лактозу хинином.

Аптекарь от страха и удивления выпучил глаза.

— Это я своего друга разыграть решил, — пояснил Гробовщик.

— А, понятно. — Аптекарь немного успокоился и, ухмыльнувшись, добавил: — Между прочим, смесь лактозы с хинином хорошо при простуде помогает.

Гробовщик попросил аптекаря хорошенько завернуть покупку и все швы на свертке залепить скотчем.

Из аптеки он поехал в Бруклин и остановился возле спортивного магазина. Там он купил квадратный ярд прорезиненного шелка, в который с помощью продавца еще раз завернул сверток с лактозой. Швы они заклеили резиновым клеем.

— Теперь даже на дне моря не промокнет, — с гордостью сказал продавец.

— Это мне и надо, — отозвался Гробовщик.

Еще он купил небольшую холщовую хозяйственную сумку синего цвета, куда положил сверток с лактозой, а также приобрел очки с темно-зелеными стеклами и мягкий шерстяной шотландский берет — на размер больше, чтобы не задевал шишки на затылке.

Теперь, если бы не оттопыренный нагрудный карман и обезображенное от тика и боли лицо, он был бы похож на битника из Гринвич-Виллидж.

— Желаю удачи, сэр, — сказал продавец.

— Спасибо, сегодня удача мне пригодится как никогда, — откликнулся Гробовщик.

15

Это было одно из тех больших, солидных четырехэтажных зданий, каких так много на Сто тридцать девятой улице, между Седьмой и Восьмой авеню, с известняковыми фасадами, ионическими колоннами и массивными входными дверьми красного дерева с узором ручной работы и хрустальными, покрытыми черной эмалью панелями. Сбоку от дома тянулась аллея к бывшему каретному сараю, перестроенному теперь в гараж.

Много лет назад, когда здесь жили нувориши, улица считалась престижной; затем, в двадцатые годы, один расторопный чернокожий, агент по продаже недвижимости, продал старые особняки преуспевающим неграм, и в Гарлеме этот район прозвали «Страйверс-роу»[3].

Но во время Великой депрессии тридцатых годов на преуспевающих негров, как стая саранчи, посыпались невзгоды, они обнищали и съехали, а особняки превратились сначала в доходные дома, а затем — в публичные.

Гробовщик остановил «плимут» перед домом, вышел, открыл заднюю дверцу и, потянув за цепь, вывел из машины громадную собаку. Она опять была в наморднике, однако теперь рана на голове была аккуратно перебинтована, и вид у собаки был более пристойный.

Ведя собаку на цепи, он обогнул здание и позвонил с черного хода. Дверь была двойная, внешняя — заперта, зато внутренняя, ведущая на кухню, — широко распахнута.

— Господи, да это ж Гробовщик! — воскликнула толстуха в пестром кимоно. Она отперла дверь, но, увидев собаку, испуганно отшатнулась: — А это еще что?

— Собака.

Толстуха подняла брови. Волосы у нее были выкрашены хной, под цвет глаз, а усыпанная веснушками кожа покрыта толстым слоем пудры «Макс Фактор» и бесцветным кремом от загара. Звали толстуху Рыжая Мэри.

— Она не кусается? — спросила Рыжая Мэри. Голос у толстухи был такой, словно у нее в горле что-то застряло, а из-под густо, накрашенных, сальных губ выглядывали испачканные помадой золотые зубы.

— Рада бы, да не может, — сказал Гробовщик, протискиваясь мимо толстухи на кухню.

Кухня была суперсовременной и ослепительно чистой. Молодая шлюха, еще активная и конкурентоспособная, мечтает о мехах и бриллиантах. А шлюха старая, утратившая активность и конкурентоспособность и превратившаяся либо в беззубую грымзу, либо в богатую домовладелицу, мечтает о подобной кухне. Здесь были все технические усовершенствования, которые только можно себе представить, в том числе белые, крытые эмалью электрические часы над плитой.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Гробовщик взглянул на часы. Двадцать три минуты пятого. Времени оставалось немного.

Сбоку, на небольшом, тоже покрытом эмалью столике стоял телевизор с корпусом из светлого дуба, а на телевизоре — радиоприемник. Телевизор работал, но звук был выключен.

За большим белым кухонным столом на металлическом стуле сидел, подперев голову руками, широкоплечий сутулый мужчина с короткими курчавыми рыжими волосами, растущими вокруг лысины, точно репейник.

— Только что по радио передали, что Могильщика подстрелили, а вас обоих уволили из полиции, — сообщил он.

Эта информация его явно устраивала — впрочем, не настолько, чтобы рисковать вставными зубами.

Гробовщик остановился посреди кухни и немного ослабил цепь, на которой держал собаку.

— Значит, так, — сказал он. — Если не хотите неприятностей, говорите, где мне найти Мизинца. И поживей. — Голос у него срывался, как будто в горле першило; по лицу пробегала судорога.

Мужчина посмотрел на него, потом вновь опустил глаза на бутылку виски, стоявшую перед ним на столе, и кончиками пальцев погладил горлышко бутылки.

У него было широкое, плоское лицо, грубая красноватая кожа и маленькие слезящиеся красные глазки. Звали его Рыжий Джонни. Он мог знать, где находится Мизинец.

На нем были белая шелковая рубашка с открытым воротом, красно-зеленые подтяжки, светло-коричневые габардиновые брюки, желто-белые кроссовки, а на пальцах, как и у всякого преуспевающего сводника, много золотых колец: одно кольцо было с каким-то огромным дымчатым камнем, другое — с желтым бриллиантом в три четверти карата, а третье, печатка, представляло собой раскинувшую крылья золотую сову с рубиновыми глазами.

Он переглянулся с Рыжей Мэри, стоявшей слева, за спиной у Гробовщика, а затем растопырил толстые пальцы и уставился на кобуру, выпиравшую из-под пиджака детектива.

— Мы чисты, — пробормотал он. — От капитана мы отмазались, а ты нам теперь не указ.

— И не знаем мы никакого Мизинца, — подхватила Рыжая Мэри.

— Вам же будет хуже, — сказал Гробовщик. Он пытался взять себя в руки, но ничего не получалось: челюсть от тика ходила ходуном, щека подергивалась. — Прятать Мизинца вам нет никакого резона. Просто вы меня, как всякого полицейского, ненавидите. И пользуетесь тем, что меня уволили. Но это с вашей стороны большая ошибка.

— Почему ж ошибка? — спросил Рыжий Джонни, пренебрежительно скривив губы.

— Тебе ведь уже за пятьдесят, — сказал Гробовщик. — Из них тринадцать лет ты просидел за решеткой по мокрому делу. Сейчас, не спорю, дела у тебя идут неплохо. Ты приобрел под бордель отличный дом, а бывшую шлюху сделал содержательницей. Я вам обоим цену знаю. Она ведь тоже свое отсидела за то, что в свое время малолетнюю проститутку ножом чуть не убила, а когда вышла на волю, работала на сводника по кличке Красавчик, которого прирезали за игру в очко краплеными картами. Теперь-то у вас у обоих полный порядок, не жизнь, а малина. Шлюх полно, да и в клиентах недостатка нет. Гребете деньги лопатой. Полицию вы купили, сидите и в ус не дуете. Но одну ошибку вы совершаете.

— Повторяешься. Какую ошибку?

Гробовщик опустил поводок, и цепь упала на пол.

— Я ведь не шучу, — сказал он.

Рыжий Джонни сложил на груди руки и откинулся на стуле. Теперь его взгляд был направлен на пояс Гробовщика, из-за которого торчал второй пистолет.

— А я тебе еще раз говорю, — начал было он, — что ты никакого права не имеешь врываться ко мне в дом. И отвечать на твои вопросы я не обязан…