Рожденный бежать - Макдугл Кристофер - Страница 15

Секретные агенты, проносящиеся со свистом пули, доисторические царства… Даже Эрнест Хемингуэй, бывало, помалкивал, когда в бар входил Фишер. Но куда бы его ни заносило, Фишер всегда возвращался домой, к предмету своей величайшей любви: очаровательной соседке по имени Медные каньоны.

Во время одной экспедиции в Барранкас Фишер и его невеста Китти Уильяме познакомились с Патросинио Лопесом, молодым тараумара, который удрал в современный мир, когда новая проложенная в лесу дорога вторглась в его родные места. Патросинио был по-голливудски красив, обнаруживал музыкальный талант, отлично играя на двухструнном инструменте тараумара под названием «чабареке», и проявлял такую готовность сотрудничать с Бородатыми Дьяволами, что Управление по туризму в Чиуауа выбрало его лицом «Экспресса Медных каньонов» — роскошного поезда в старом стиле, маршрут которого проходил по краю Барранкаса с остановками в маленьких городках, В вагонах с кондиционерами туристов обслуживали официанты в галстуках-бабочках, пока те разглядывали внизу красоты дикой природы. Работа Патросинио заключалась в том, чтобы позировать для рекламы — со скрипкой, которую он собственноручно вырезал из дерева (ремесло, передаваемое по наследству из поколения в поколение со времен испанского рабства), словно намекая на то, что образ жизни тараумара определяли исключительно отпадные парни и скрипичная музыка…

Рик и Китти спросили Патросинио, не мог бы он взять их с собой на рарахипари. «Хорошо», — ответил Патросинио, прежде чем продемонстрировать им, что он принял современный мир настолько, насколько тот принял его. И сделал Рику и Китти такое предложение: он раздобудет нескольких бегунов, а те оплатят продукты для всей деревни.

Рик и Китти обеспечивали еду, Патросинио обеспечивал потрясные гонки. Когда Рик и Китти прибыли в деревню, то обнаружили, что их ждут совсем не какие-то допотопные развлекательные забеги; они стали свидетелями того, как тридцать четыре мужчины-тараумара разделись до набедренных повязок и сандалий, после чего местные шаманы сделали им массаж, и в последнюю минуту перед стартом они хлопнули по чашке своей искиате. По резкому выкрику старейшин они сорвались с места и понеслись по длинной утрамбованной тропе, не рассчитывая на послабления, с рассвета и до заката, в полууправляемом массовом забеге, пролетая мимо Рика и Китти с немыслимой скоростью и почти телепатической точностью мигрирующих воробьев.

Ого! Вот это бег! Китти, сама закаленная супербегунья, была покорена. Она росла, видя перед собой пример отца — Эда Уильямса, воспитавшего из себя несгибаемого покорителя гор, несмотря на то что всю свою жизнь он провел в долине на берегах Миссисипи. О выносливости Эда свидетельствует тот факт, что из всех мировых состязаний он предпочел самое трудное: Leadville Trail 100 — супермарафон, в котором он доходил до финиша двенадцать раз и, несмотря на свои семьдесят лет, все еще был в форме.

В воображении Рика рисовалась картина великолепной церемонии бракосочетания: Патросинио предоставит ему бегунов, а будущий тесть, Эд, обеспечит признание в своем кругу посредством престижного соревнования в беге. И тогда все, что ему оставалось сделать, — это упросить кое-какие благотворительные организации пожертвовать кукурузу, дабы уговорить тараумара и, возможно, заставить какую-нибудь обувную компанию обуть их во что-то более прочное, чем сандалии, и…

Фишер строил и строил планы — но это были планы его провала. 

Глава 9

Большим недостатком в плане Рика Фишера было то, что ледвиллское состязание в беге, как нарочно, проводится в Ледвилле.

Скромно приткнувшийся в долине Скалистых гор на высоте более трех километров Ледвилл считается самым высоким городом в Северной Америке и — в течение многих дней — самым холодным (пожарная команда предпочитает не звонить в колокол с приходом зимы, опасаясь, что он расколется). Один только вид этих вершин заставлял первых поселенцев трястись в своих енотовых шубах. «Ибо там перед их изумленным взором вырисовывался в тумане самый мощный и грозный геологический феномен, какой им когда-либо приходилось видеть, — рассказывает ледвиллский историк Кристиан Байз. — Они словно находились на другой планете. В этом была и удаленность от всего и вся, и некая угроза, но при этом и обещание невероятных, захватывающих дух приключений».

Многое с тех пор, естественно, изменилось к лучшему: вот пожарная команда, к примеру, теперь трубит в рог.

«Ледвилл — это родной дом горняков, деревенщины и всяких мерзких ублюдков, — говорит Кен Клаубер, который, организуя в 1982 году соревнования Leadville Trail 100, был безработным горняком — специалистом по крепким породам, объезжавшим диких лошадей и раскатывавшим на харлее. — Люди, живущие на такой высоте, слеплены из другого теста».

Прочные ли они, как игрушка для собаки, или нет, но когда главный врач Ледвилла узнал, что задумал Кен, он возмутился. «Немыслимо, чтобы люди бежали 160 километров на такой высоте», — кипятился доктор Роберт Вудворд. Он так разошелся, что тыкал пальцем Кену в лицо, а это не сулило его пальцу ничего хорошего. Если бы вы видели Кена — в тяжелых ботинках 52-го размера, с подбитыми стальными косячками, и с харей, грубой и шершавой, как горная порода, которую он сокрушал, чтобы зарабатывать тем на жизнь, — вы бы сообразили, что не стоит размахивать руками вблизи его физиономии, разве только вы мертвецки пьяны или настроены совершенно серьезно.

Док Вудворд не был пьян.

— Да вы угробите любого, кто окажется настолько безмозглым, чтобы последовать за вами!

— У, вредный говнюк! — огрызнулся Кен. — А может, гибель нескольких человечишек вернет нам мировую известность?

Незадолго до столкновения Кена с доком Вудвордом по поводу его планов, произошедшего холодным осенним днем 1982 года, неожиданно закрылся молибденовый рудник «Клаймекс», лишив Ледвилл почти всех зарплат. Моли — минерал, используемый для упрочнения стали, идущей на постройку линейных кораблей и танков, так что как только холодная война окончилась провалом, то же самое произошло и с рынком молибдена. Почти за одну ночь Ледвилл перестал быть суматошным маленьким городком с сохранившимся с прежних времен кафе-мороженым на исстари главной улице и превратился в столицу полнейшего краха и безработицы в Северной Америке. Восемь из десяти рабочих Ледвилла трудились на «Клаймексе», а те немногие, которые там не работали, зависели от тех, чьим рабочим местом был этот рудник. Некогда гордившийся самым высоким в Колорадо доходом на душу населения, вскоре городок стал административным центром одного из беднейших округов в штате.

Хуже и быть не могло. Но все же стало хуже.

Соседи Кена напропалую пили, лупили жен, ввергались в депрессию или делали ноги из города. Город охватывало нечто вроде массового психоза — начальной стадии гражданской смерти: люди сначала лишаются средств, чтобы выстоять, затем, после поножовщин, арестов и предупреждений о лишении права выкупа заложенного имущества, у них пропадает всякое желание терпеть такое и дальше.

«Люди сотнями собирали вещи и уезжали», — вспоминает доктор Джон Перна, заведовавший пунктом первой помощи Ледвилла. Его пункт был загружен работой как отделение военно-полевого госпиталя и осваивал новую опасную разновидность травм; вместо того чтобы заниматься полученными на рабочем месте растяжениями связок голеностопного сустава и раздробленными пальцами, доктор Перна ампутировал пальцы ног пьяным горнякам, заснувшим в снегу, и вызывал полицию для их жен, которые являлись в пункт среди ночи со сломанными скулами и перепуганными детьми.

— Мы сползали в убийственную депрессию, — рассказывал доктор Перна. — В конце концов город оказался перед фактом исчезновения. Очень многие поразъехались, а те, кто остался, не могли бы заполнить и дешевых мест для зрителей на стадионе Малой лиги.