Крыланы из Шадизара - Брайан Дуглас - Страница 13

— Чего вы хотите? — медленно спросил колдун. — Я не могу дать вам этого счастья. Я могу наделить вас толикой магии, чтобы женщины не замечали вашего уродства.

— Нет, вы должны изменить саму нашу природу, — твердо заявил крылан. — Преобразовать нас с помощью магии. Мы не желаем иллюзий. Мы хотим быть настоящими.

— Сколько вы готовы заплатить мне за эту работу? — осведомился колдун.

— Тысячу золотых, — ответили крыланы. — Как мы и договаривались. Динифий вздохнул и поднялся.

— Вы будете доставлять мне золото, монеты и драгоценности, пока я не скажу «довольно», — велел он. — И тогда я возьмусь за дело. Не пройдет и зимы как вы превратитесь в самых обыкновенных людей. Не уверен, что это лучше для вас самих, но… Мне-то какое дело! Он захохотал, взмахнул руками и исчез. Оставшись наедине, братья некоторое время молчали.

— Ты ему веришь? — спросил наконец один. Остальные как по команде закачали головами.

— Он всегда лгал, — заговорили они. — Он не умеет говорить правду. Но золота и драгоценностей ему хочется. В этой правде сомневаться не приходится.

— А когда настанет время платить по счетам — не обманет ли он нас? Воцарилось молчание. Каждый из крыланов обдумывал эту возможность, сопоставляя все то, что было известно о личности их отца.

— Может быть, — помолчав некоторое время вымолвил тот, что всегда говорил за остальных. — Но он любопытен и интересуется новшествами. Возможно, он захочет поглядеть — что получится, если опробовать на нас, его добровольных жертвах, какое-нибудь новое заклинание.

И таким образом крыланы вернулись в Ианту и начали промышлять настоящими грабежами. Они пользовались своим умением летать и проникали в богатые дома, откуда забирали самые лучшие украшения, которые и прятали в доме своей матери. Скоро, очень скоро им предстояло собрать всю свою добычу и доставить ее в Шадизар, к колдуну Динифию, дабы тот исполнил свое обещание и превратил отпрысков Клеуфы в нормальных, самых обыкновенных молодых людей.

* * *

Конан выслушал эту историю, не перебивая. Поначалу братья немного смущались, опасаясь, что варвар им не поверит. Слишком уж невероятным могло показаться постороннему человеку то, о чем они рассказывали. Но киммериец не усомнился ни в едином слове. Когда братья закончили рассказ, он задал несколько вопросов, уточняя детали, а затем запустил пальцы в густую гриву своих черных спутанных волос и глубоко задумался.

Братья робко переглянулись, а затем один из них заговорил, тронув варвара за плечо тонкой ручкой:

— Ты полагаешь, колдун не выполнит обещания? Конан поднял голову, сверкнул синими глазами.

— Ни мгновения не сомневаюсь, что обманет! Вся их порода такова — прогнившие, лживые, гнусные создания, служители зла! Надеюсь, какой-нибудь демон, которого он не сумеет удержать в узде, сожрет его кишки и закусит печенью!

Тут киммериец сообразил, что говорит об отце своих собеседников, и его загорелое лицо чуть покраснело. Но крыланы не обратили на эту тирад особенного внимания. Они искренне огорчились и залопотали:

— Но что же нам делать! Мы зашли уже достаточно далеко! Мы так надеялись…

— Он не задумываясь погубил вашу мать ради собственного праздного любопытства. Неужели вы думаете, что этот негодяй захочет помочь собственным детям?

И пока крыланы переглядывались и огорченно бормотали, киммериец добавил более мягким тоном:

— У вас тут запасы отменного вина. Думаю, нам стоит выпить и немного отдохнуть. Я помогу вам, как сумею, но вы должны вытащить из тюрьмы мою подругу. Ее обвиняют в краже, которую совершили вы, и если завтра она не будет на свободе, то в полдень ей отрубят руку на городской площади.

Киммериец сам не мог понять, почему эти грустные уродцы вызвали у него такое чувство. Обычно Конан терпеть не мог всяких полудемонов, родственников и потомков змей, лемуров и бесноватых шаманов. При встрече с пособниками тьмы киммериец даже не начинал беседы — просто вынимал из ножен меч и решал все недоразумения при помощи доброго холодного железа.

Но в этом случае все обстояло иначе. Крыланы, хоть и были порождением искаженной человеческой природы, которую испортило злое волшебство, сохранили в себе много добрых качеств. Они всего-навсего стремились обрести то, чем всякий человек обладал с рождения: истинную, неиспорченную природу. Не власть, не богатство, не тайную мощь, не союз с черными силами привлекал их, но самая простая людская жизнь. И это вызывало у Конана несомненное уважение. Сам он тоже не сильно разбирался в средствах, если кто-то пытался покуситься на его свободу или навязывал ему собственную волю. Поэтому побег крыланов из цирка и их кражи киммериец воспринял совершенно легко, как нечто само собой разумеющееся. Гораздо труднее было решить, что делать с колдуном.

Для начала, подумал Конан, пусть вытащат Зонару. А там разберемся.

К этому делу они приступили, опорожнив несколько кувшинов весьма забористого вина. Крыланы от души веселились. Давно им не было так хорошо. С тех самых времен, как они общались со старым ищейкой, Канаоном, у них не было приятелей среди людей. Конан не видел в крыланах уродцев, он не рассматривал их как опасное явление или возможный источник обогащения. Они были для него товарищами по приключению. И, соответственно, Конан относился к братьям как к равным.

Изрядно поднабравшись, они выбрались из усадьбы и, переправившись через городскую стену, двинулись по ночной Ианте. Крыланы посмеивались, семеня по мостовой рядом с огромным варваром:

— Мы-то думали, что тебя придется тащить на себе! А ты, оказывается, карабкаешься по отвесным стенам, как кошка!

— Это так, — признался киммериец. — Но на стену тюрьмы мне не забраться. Ее недавно оштукатурили. Она гладкая, как фаянс. Ноги скользят. Да и лезть слишком высоко. Камера Зонары — под самой крышей.

— Ловкач! — веселились крыланы. — Ладно, мы, возможно, долетим… А какая она из себя, эта Зонара? Красивая?

— Очень, — хмуро ответил киммериец. — Только нрав у нее тяжелый, учтите.

— Ничего, главное, чтобы зад был легкий, — хихикнул один из братьев, а остальные затряслись от беззвучного смеха. — А нрав как-нибудь дотащим.

— Зад у нее тоже ого-го, — сообщил Конан и задумался. — Вообще, раньше она была гимнасткой. Выступала в цирке. В бродячем.

— Вот это да! — присвистнули братья. — Стало быть, она одна из нас!

— Да, с детства этим занималась, а потом хозяева стали злыми или еще что…

На краже попалась… В общем, она сбежала. И с тех пор бродит по свету, попадая в самые разные дурацкие истории. Иногда наши с ней пути сходятся, иногда расходятся, — разоткровенничался Конан. Крыланы уловили главное — пленница, как и она, с детства росла при цирке. И сразу же после этого признания Конана Зонара стала им как будто родной.

— Мы ее вытащим, — заверили они киммерийца.

Тюрьма находилась ближе к центру города. Высокая, одиноко стоящая башня с гладкими стенами и толстыми решетками на окнах. Двери заперты — тяжелые, металлические. Несколько стражников ходили по плоской крыше башни, еще трое совершали обход внизу.

Четверо заговорщиков притаились в темном переулке, наблюдая за охранниками. Конан считал: «раз, два…», чтобы получить точное представление о том, через какие временные интервалы стражники появляются над окном Зонары.

— У вас будет всего пятнадцать счетов, — сообщил он своим крылатым приятелям. — Я попробую отвлечь их, иначе вы попросту не успеете улететь.

— Сперва нужно передать ей пилку, — прошипел один из стражей. — Прутья очень толстые.

— Ей достаточно перепилить одно наверху, — возразил Конан.

— Не пролезет, — авторитетно заявили братья и закачали головами.

— Вы не знаете Зонару, — сказал Конан. — Много зим она занималась тем, что забиралась в чужие окна. Она умеет становиться плоской, как змея, если нужно проползти. Как-то раз, клянусь, я видел, как Зонара просочилась в щель под закрытой дверью.