Ангел в камуфляже - Серова Марина Сергеевна - Страница 6

Борис, складывая телефон, посмотрел на меня, как мальчишка, которого отчитали.

— Надо ехать!

— Конечно! — согласилась я. — Какой уж тут отдых!

Мы постояли с ним у воды еще немного, молча выкурили по сигарете. Он думал о своем, нелегком, а я любовалась восходом солнца над камышами и тем, какие небывалые цветовые оттенки накладывает это действо на все окружающее.

— Я прошу, — он покачал головой, — Наташе пока не говори ничего. Не будем крутить ей нервы, ладно? Вот с тестем — обсудим… И Андрею тоже. Он к этому вообще отношения не имеет.

Я забрала у Бориса петлю с наручником, отошла в сторонку и, размахнувшись, с силой швырнула связку вверх и вперед. Долетев почти до середины протоки, она плюхнулась, сгинув навсегда.

— Это ваши дела, Боря, — проговорила тихо, подойдя к нему почти вплотную, — меня они коснулись вот так, по-странному, но я их касаться не собираюсь. Поэтому — все сам: говори кому и что хочешь или никому ничего не говори.

Он пожал мое предплечье в знак благодарности и пошел будить остальных.

Андрей высадил нас на тех же гранитных ступенях, с которых принял на борт ночь и вечер тому назад. Борис отпихнул катер ногой, и тот, постепенно набирая обороты, пошел прочь. Мне было муторно смотреть ему вслед. Две взаимоисключающие мысли затеяли внутри меня настоящую борьбу, причем сочувствовала я обеим сразу.

«Зачем я вообще поехала с ними!» — и — «Наташка, бедная, если б не я, какая б ты была к этому времени!»

Почти с пустыми руками мы поднялись по ступеням наверх, на набережную. По городским меркам — раннее утро, бывшее для меня ранним еще несколько часов назад.

Борис, отправившись за машиной на недалекую стоянку, оставил нас в сквере возле Стрелецкого собора. Наталья была довольна его уходом.

— Иногда он такой зануда! — поделилась причиной. — Особенно когда не в настроении, как сейчас!

Я деликатно и немногословно посочувствовала ей:

— Что-то случилось.

— У них всегда что-то происходит! — махнула она рукой — ладно, мол! — Андрейка тоже ничего не понял, — и рассмеялась, вспомнив, наверное, как Борис поднимал на удивление крепко спящего брата. Потеряв надежду привести его в чувство уговорами и тычками, от которых тот отмахивался и зажимал уши ладонями, взял за ноги и выволок Андрея из палатки, лицом по траве.

— Он всегда так крепко спит?

— В последнее время, по крайней мере. Объясняет, что после зоны отоспаться никак не может.

— После зоны?

— Опять я лишнее сболтнула! — Наталья, сгорбившись, отвернулась от меня. — Борьке не говори, жевать будет. Ладно?

— Сама не проговорись! — Я почти смеюсь. — Выкладывай все, мне интересно, и не спрашивай почему!

— А почему все же? — Она смотрит на меня святыми глазами, и я действительно не могу сдержать смех.

— Понравился он мне! Этого достаточно?

— Да? — радостно удивляется она. — Тогда другое дело! Слушай! Он прекрасный человек, хоть и сидел. Да и сидел-то не по гадству какому, а за неуплату налогов. Три года оттянул-оттоптал — так у них говорят? Зимой освободился, к нам приехал, со мной познакомился. Он мне сразу понравился! Борька приревновал даже сначала, но потом одумался.

— Подожди! — перебила я ее. — Почему приехал? Он что, нездешний?

— Тоже мне, детектив! — воскликнула она радостно. — Я тебе это еще вчера в машине сказала! Забыла? Он российский прибалт. Из тех краев, но чисто русский, не сомневайся! Держал там фирму по строительству, неплохо зарабатывал. Но, ты знаешь, как бывает, не дал кому надо на лапу, впаяли ему сокрытие доходов — и на три года с конфискацией! Хорошо, фирму успел на Бориса перевести, а то не знаю, что с ней могло бы быть.

— А сейчас как же?

Я быстро теряла интерес к теме, но еще спрашивала, сомневаясь, стоит ли продолжать.

— А сейчас он в своей бывшей фирме директор. А владельцем так Борис и остался. Видишь ли, — продолжила она, увидев мои поднявшиеся брови, — за три года дело очень изменилось, расширилось. Борис столько в него вложил! Так что Андрей и не настаивал на передаче ему всех прав. Но не исключено, что это еще произойдет когда-нибудь. Это с их слов.

— А ты неплохо осведомлена о делах мужа, — похвалила я и, было видно, доставила ей удовольствие.

— Еще бы! — задрала она нос. — Я сейчас хоть и Синицына, но по отчеству так и осталась Владимировной! И мозги у меня — шадовские! Это и Борис подтвердит, только спроси!

За чугунной решеткой ограды остановилась непонятная иномарочка, коротко и мелодично прозвучал сигнал.

— Пошли? — спросила я ее.

— Да, это он! — согласилась она, поднимаясь.

Машина легко и солидно пролетела по полупустым в это время улицам до моего дома.

Родная мне бежевая «девятка» смущенно глядела из глубины двора на свою хозяйку, покидающую шикарный салон не без помощи владельца прибалтийской строительной фирмы.

Борис проводил меня до подъезда, придержал за руку.

— Я еще раз переговорил с отцом Наташи, — сообщил, глядя уставшими глазами. — И у меня к тебе большая просьба. Если не грозит это тебе большими потерями, пожалуйста, побудь сегодня дома до полудня. До двенадцати тридцати, не более. Я отвожу сейчас жену домой и еду к Шадову. Очень может быть, что мы захотим поспрашивать тебя насчет деталей, что помнишь, конечно. И моральный ущерб тебе компенсировать надо, хотя бы деньгами. Не обижайся только, ладно?

— Заинтересовали! — улыбнулась ему. — Ладно!

Чем он проще будет думать обо мне, тем лучше.

— Тогда позвоним тебе, хорошо?

Он кивнул дружески и пошел к машине.

Квартира встретила меня духотой вчерашнего дня, застоявшейся и скучной, как плесень в банке прошлогоднего варенья.

Я распахнула окна в комнатах и на кухне, и остатки ночной прохлады легкими сквознячками загуляли по квартире, приятно лаская кожу.

Душ, завтрак, легкая разминка — и ночных впечатлений как не бывало. Мстительность — не моя черта, и искать покусившегося на меня я не собиралась. Не болела душой и за Наталью. Муж и отец, а, возможно, еще и Андрей — она со всех сторон окружена сильными и серьезными мужчинами, способными решать свои собственные проблемы и проблемы по защите своих женщин.

А компенсация — дело стоящее. Люди солидные. Не парой же сотен собираются они компенсировать мой испуг! А отказаться от денег — это надо либо иметь причину, либо не иметь головы.

Приготовив легкий, но строгий наряд, я сочла себя готовой к любому официозу и взяла с книжной полки замшевый мешочек с гадальными костями. Сейчас момент для них подходящий.

Три двенадцатигранника легли вверх цифрами 17, 10 и 29. Значит так: 10+17+29, так правильно. Формулировку я, пожалуй, помню.

«Однозначно отвергая пришедшееся вам не по душе, но предложенное жизнью со всей определенностью, вы перекладываете это на плечи других людей, возможно, менее вас подготовленных для решения такой задачи. За их тяготы спросится с вас! Будьте готовы!»

Предостережение от неправильных действий. Каждый-де должен нести свой крест и не грузить попутчиков своей тяжестью. Вот теперь я поеду к Шадову не только за обещанными деньгами, но и с желанием помочь чем смогу. А предыдущее мое настроение будем считать приступом эгоизма, к счастью, быстро прошедшим.

Я собрала кости в ладонь. Спасибо! Ссыпала их в мешочек, затянула шнурок, бросила его в сумочку. Пусть при мне будут.

Что значит сделано все ко времени — только управилась, телефонный звонок. Незнакомый голос.

— Татьяна Александровна? — не спросил, а поздоровался со мной моим же именем и, не нуждаясь в ответе, продолжил некто, уверенный во всем: — Вас пригласили сегодня на встречу с Владимиром Степановичем Шадовым. Машина у подъезда.

И отключился. Однако!

Что бы там ни было, а заставлять этих людей ждать не следует. Пока, по крайней мере.

Быстро оделась, прихватила в сумку к замшевому мешочку коробочку сотового телефона и вскоре легкой бабочкой выпорхнула на улицу, к черной «Волге» с тонированными стеклами. Дверь на заднее сиденье распахнулась передо мной сама. Уже занеся ногу, глянула поверх дверцы на свою «девяточку». Она, скромница, потупила свои ясны фароньки…