Ангел в камуфляже - Серова Марина Сергеевна - Страница 4

«Да кто ж ты такая, — говорит, — бабонька?»

«Смерть я, милый! — отвечает ему женщина. — По свету хожу, больных и немощных — так беру, здоровых — уговариваю. Жалко мне вас, бедолаг страдающих, вот и работаю».

Пораскинул мужик умишком, осмелился и спросил ее:

«Больных и страждущих — понятно, а что здоровых-то да молодых жалеть?»

«А их всего и жальче, — ответила смерть, — у них еще все муки впереди!»

Странным и трудным показалось это рассуждение мужиковой не привыкшей к мыслям голове, и отказался он идти с нею. Она и ушла. В степь, по бездорожью, прямо к опускавшемуся за горизонт солнцу. И не встречался больше с нею мужик долгие-долгие годы.

Андрей обвел нас умными глазами, сплюнул в сторону, потянулся за сигаретами, лежавшими неподалеку, на плоском камешке.

— И что же, — брови Наташи поползли вверх, — все?

Андрей выпустил дым уголком губ, развел руками.

— Ну-у! — разочарованно протянула Наташа. — Белиберда какая-то!

— Ты тоже так думаешь? — улыбчиво глянул на меня Андрей.

Я ответила лениво, расслабленно:

— Думаю, что продолжение существует.

Он глянул на меня пристальней, удивленный моей проницательностью.

— Ты нам его расскажешь?

— Не сейчас, нет! — И, видя протестующее движение Натальи, воскликнул: — Не к ночи такие продолжения рассказывать!

Наташа, с криком:

— А ты что об этом думаешь! — обеими руками шлепнула по коленям придремавшего Бориса, и он вскинулся в шутливом перепуге.

— Думаю! — ответил возмущенно. — Я всегда что-нибудь думаю! Или о чем-нибудь.

— Ты что, не слушал? — спросила она укоризненно. — Андрей такую сказку рассказал!

— Я все его сказки наизусть знаю! А эту, — Борис обвел нас глазами, — и понимать нечего! Живым жизни бояться надо, а не смерти, вот и вся мораль! Скажи, да, Андрюх!

— Не совсем, — качнул тот головой. — Но скорее да, чем нет.

— Без продолжения, — я потянулась дремотно, — слишком мрачно! А когда что-то слишком, то почти всегда неправильно.

Чуть было не сказала вслух, но сдержалась, только подумала: жизнь, мол, прекрасна и удивительна!

Андрей не возражал.

— А пойдем-ка мы с тобой, Танечка, — Наталья поднялась на ноги, — в то озерко, перед сном с телес песочек смыть. А мужики пусть здесь водными процедурами займутся. Если хотят, конечно.

Отойдя от костра, мы постояли в темноте, давая время глазам привыкнуть, и медленно двинулись в глубь острова, жалея вслух, что ничего не надели на ноги. Чудом каким-то или чуткостью мужчины откликнулись на нашу беду.

— Наташка! — ясно донесся голос Бориса. — Тапочки забыли, вернись, а то посшибаете пальцы!

— Пойдем? — нерешительно вопросила она. — Вернемся?

— Пути не будет.

— Ну, как хочешь! — Она уже все решила. — Присядь, подожди меня, я мигом.

Она повернула вспять и быстро скрылась в темноте за кустами. Очень скоро оттуда раздался вскрик и слабый стон. Споткнулась. Вернется теперь не скоро.

Я с прежней осторожностью двинулась дальше и вскоре вышла к озеру, из которого, как из волшебной дыры в земле, светили звезды.

Стоило отойти от костра, как ощутилось знобкое ночное дуновение с реки, чудное после дневной жары. Здесь же, среди деревьев, было на удивление тихо.

Не желая мочить, я скрутила волосы в тугой узел, заколола их на темени. Избавилась от купальника и, положив его на белое полотенце, чтобы потом не искать в темноте, шагнула в воду, к колыхнувшимся звездам. Вода оказалась теплее воздуха, и, господи, как это было приятно! Я, еле шевелясь, плыла в невесомости и доплыла уже до самой середины, как услышала сзади всплеск.

— Наташа?

Обернулась, уже осознав свою ошибку. Не она, слишком быстро для нее! И не наши! Наши ко мне, к голой, в воду не полезут!

— Кто?

Я выругала себя за испуг. В воде мне драться еще не приходилось, но на земле я за себя постоять могу, и это многим известно. Всего лишь мужик. Вот его голова воду раздвигает. Приготовились!

Вышло — приготовились, но плохо. Не доплывая до меня метров пяти, — я уже вдох его услышала, длинный такой, — он нырнул и пропал из вида.

«Если это шутка, то — идиотская!» — подумала, кожей живота ощущая свою уязвимость.

И тут меня со страшной силой рвануло под воду, будто он к своей заднице пудовый камень подвесил, прежде чем за меня ухватиться! Я чуть было не принялась биться, как рыба, насаженная жабрами на кукан. Мгновение паники могло бы дорогого мне стоить, потому что воздуха, от неожиданности, я запасти смогла немного, но одумалась — не смерть еще, хоть и около. Расслабилась, погружаясь, и, оценив положение его тела относительно моего, согнулась и двинула локтем туда, где должно быть его лицо. Попала в мягкое, освободилась и рванулась наверх. На поверхности — какие там звезды, чушь! — переводя на ходу дух, замолотила руками и ногами, спеша к берегу. Мне бы только на землю, а там я буду бить тебя ногой по гениталиям! Как есть, голая, и буду бить! И если не положу, буду преследовать по всем здешним кустам!

Снизу, из-под воды, меня коснулись его руки, теперь почти ласково, но очень настойчиво. На грабли я наступила дважды, как и в первый раз не приготовившись к нападению из глубины. Это что, Ихтиандр, что ли? Под нажимом его рук я против воли приняла вертикальное положение, ударила сверху вниз обоими кулаками его появившуюся возле голову, но без успеха, потому что он буквально насадил меня животом на свое выпяченное колено. Классно! Дыхание перехватило, тело скрючилось, но — вода все-таки, все не так сильно.

Я расслабляла сведенные судорогой мышцы, а он буксировал меня на середину, обхватив рукой поперек груди. Давал мне драгоценное время. Через десяток секунд я уже дышала, вентилируя легкие и обеспечивая себе преимущество — он-то трудился и вовсю жег кислород. И вот мы погрузились, и опять мгновенно, так что уши заложило. Он оказался у меня на спине, обхватил ногами, заломил руку, больно! И через пару секунд сгинул, как и не было его.

Нет его больше — это плюс. Но всплыть я не могу — это минус. Грудь уже чувствует приближение удушливого спазма. На руке петля — широкая, мягкая веревка — и наручник, прицепленный к какой-то проволоке на дне.

Шпилька!

Я вытащила ее свободной рукой из узла волос на темени, держа крепко, чтобы не обронить ненароком, вставила в прорезное ребро наручника, туда, где защелка, и, взмолившись всем святым, бывшим и будущим, с силой толкнула дальше и почувствовала, что свободна. Грудь ходила ходуном от недостатка воздуха, но я всплыла, не позволив себе и единого движения. Начни барахтаться — не вытерпишь, разлепишь губы и захлебнешься.

На поверхности я выпустила воздух из широко раскрытого рта, стараясь производить как можно меньше шума, потому что подвергнуться новому нападению мне уже не улыбалось. Ногой по гениталиям я побью кого-нибудь в другой раз.

В дело! Мой убийца как раз вылезал из воды, шумно и, похоже, устало. Я бы на его месте обязательно обернулась назад и поэтому, когда всплески затихли, заставила себя погрузиться ненадолго, хотя все мое естество решительно восставало против этого.

Полежав на спине, я немного отдохнула и потихоньку направилась к берегу, туда, где полотенце. А добравшись, без сил шлепнулась на него задом, ткнула нос в колени. Почувствовала, как мелкой дрожью затряслись плечи, и ничего не смогла с ними поделать. Что-то уж больно изощренно меня на этот раз убивали!

— Татьяна! — Мужской голос неподалеку.

Все! Пусть делают что хотят, хоть на елку насаживают, сил моих больше нет!

— Тань!

Нет, сколько все-таки вреда от мужиков на белом свете!

— Где ты?

— Здесь я, Боря! — ответила и поразилась собственному чириканью.

Через минуту он был рядом. Присел на корточки, убрал волосы с моего лица.

— Что с тобой?

— Судорога прихватила, еле выплыла! Нахлебалась до тошноты!

Его присутствие заставило меня взять себя в руки, и вранье получилось вполне естественным.