Ангел в камуфляже - Серова Марина Сергеевна - Страница 14

— Вы в порядке?

— В полнейшем! — заверила его, и это было правдой, особенно сейчас. — А о новостях расскажу при встрече. Наташа в безопасности?

— В полнейшей! — скопировал он мою интонацию, и мы простились.

Я, можно сказать, довольная собой, пошлепала на кухню варить кофе, а телевизор не давал мне покоя взвизгами американских детей, уменьшившихся до муравьиных размеров и теперь пропадавших среди потока собачьей мочи. Безобразие!

Назад я вернулась через несколько минут с чашкой крепкого кофе в одной руке и мешочком с костями — в другой. Погадать было надо! И надо было погадать, пока хмель, ко страху стресса, не постучался добрым гостем в мою голову. Когда это случится, если случится вообще, кости начнут посмеиваться надо мной, выдавая сочетания с расшифровками, полными мягкого юмора.

Двенадцатиграннички с веселыми звуками раскатились по стеклянному столику.

8+15+34. Эзотерическая сумма равна трем. Гармоничное единство. Добрый знак!

«Собирайте радости по дороге жизни, как собирает деньги скупец. Цените, что имеете, не зарясь на чужое. Храните в секрете собранное. Зависть других разорительна!»

К счастью, радостей у меня больше, чем огорчений. Поэтому и жизнь моя так прекрасна и удивительна. Иногда, правда, выматериться хочется на манер Аякса. Но это, к счастью, иногда.

От таких мыслей еще лучше стало, и рука, после чашки кофе, сама потянулась за графинчиком, играющим гранями гравировки со светом торшера.

Телефон зазвонил некстати, когда напиток, как ему и полагалось, стал согреваться в руке.

— Здравствуй, Борис! — проговорила я в трубку. — Ты далеко сейчас?

— Здравствуй! — пробормотал он обескураженно.

— Звонил Шадов, поэтому я знаю, что это ты, — ответила на не успевший прозвучать вопрос. — Так как?

— Рядом! — Он еще не пришел в себя от удивления.

— Хорошо, когда люди в нужный момент оказываются рядом. Приезжай, не обращай внимания на время. Тебе со мной поговорить надо.

— Надо, да! — оживился он. — Ты знаешь, Наташа пропала.

— Сказали. Так мне тебя ждать? Да, вот еще, коньячку прихвати, а то мои запасы на тебя не рассчитаны.

Я повесила трубку, не дав ему ответить. Разговор для него получился странным. И продолжится он странно, когда Борис придет. Уж я об этом позабочусь!

Американские дети по телевизору, после изнурительного путешествия между древовидных стеблей травяных зарослей, наконец-то достигли ступенек родительского дома.

Бориса я встретила достойно. В белом спортивном костюме натурального шелка — подарок моего дорогого сенсея, — добавляющем, как он утверждает, мне грациозности, и с умеренно-приветливым выражением лица, немногословная, сдержанная в движениях, внутренне собранная и внимательная.

— Татьяна, Наташа пропала, ты понимаешь… — начал он с порога, но я повернулась и, не говоря ни слова, ушла в комнату, а он, оставшись в прихожей один, еще какое-то время нес что-то о даче, машине, Андрее и рыбе.

Я ждала его, вытянувшись в кресле, и вспоминала, в какую щеку на его фотографии воткнула опорожненный в Серегу шприц.

— Татьяна… — повторил он растерянно, появляясь в дверях.

Я улыбнулась и кивком указала на кресло напротив. Он сел, а что ему оставалось делать?

— Куда ты смотришь? — спросил, отстраняясь.

Ему явно было не по себе под моим пристальным и умным взглядом.

— На твои щеки, — ответила задумчиво. — Ищу на них след от иглы.

— От какой иглы?

Он машинальным движением провел ладонью по лицу — зашуршала вчерашняя щетина.

— Из магии знаю, для того чтобы воздействовать на объект, в ряде случаев бывает достаточно поразить его изображение.

— Какая магия, слушай, Наташа пропала, ты что, не понимаешь?

Борис, громко сопя, выставил на столик темную бутылку со множеством наклеек. Я поставила рядом с ней заранее приготовленный стакан и блюдце с кружочками нарезанным лимоном. Себе налила из графинчика.

— Наташа пропала, — подтвердила я его вопли. — Но это не говорит о том, что с ней случилось что-то нехорошее.

— Откуда ты знаешь? — отвлекся он от сдирания пробки.

— Ей сейчас лучше, чем могло бы быть, окажись она под рукой в нужный тебе момент.

— В смысле?

А ведь не так ты, Боб, озабочен необъяснимой и досадной для тебя пропажей жены, если задаешь такие вопросы.

— Наверняка мне известно одно: она еще жива.

Он поперхнулся коньяком, но справился, допил до дна налитый стакан. «Под руку» сказала.

— Правда? — просипел, втягивая носом воздух из-под мышки. — Жива? — зачавкал лимончиком и вытер губы тыльной стороной руки.

Я рассмеялась коротко, но весело, отставила рюмку и даже немного поаплодировала ему.

— Творится что-то вокруг меня на белом свете, ничего не разберу!

Отпустило его немного после выпитого. А прилетел он ко мне в панике, побывав дома и на даче, сообразив, что дело с Натальей пошло совсем не в ту сторону, позвонив Шадову.

— Пожалуйста, меняй рубашки почаще. А то пропотел ты сегодня! Или руки тряслись, пуговицы расстегнуть трудно было?

— Что это? — мотнул он головой. — Мы вчера не перебрали!

— Вы вчера молодцами были! Ловко стрелки перевели, гуманисты! Только опять же, работать самим надо, без порученцев!

— Может, объяснишься? — попросил виновато.

— А может, ты?

— Пс-с! В чем?

Я с поклоном поднесла ему выпивку:

— Пей, разберемся!

— Да, без бутылки трудно! — И опрокинул в себя вторую порцию. — Хорошо пошла!

Я не тревожила его, пока он с ней справлялся, утрамбовывал в своих внутренностях. Мне он нужен пьяным, но не чересчур, поэтому его закуска ждала своего времени на кухне.

Я склонилась к нему и, скользя взглядом, как мягкими пальцами, по его лицу, предложила доверительно и сердечно:

— Хочешь, Боря, я помогу тебе разобраться в том, что творится вокруг тебя?

— М-м-м! — затряс головой так, что его сочные губы вместе с пухлыми щеками замотались из стороны в сторону. — Это мои дела! — пробормотал с полным ртом и затолкал в него последнюю дольку лимона. Сглотнул, вытер рот и спросил шепотом, шутовски прикрыв ладонью глаза: — Где у тебя туалет?

Пока он занимался собой, я переправила закуску к его месту потребления, расставила кое-как, полагая, что красоту заменит количество. Да и не хотелось мне для него стараться.

— О-о! — возопил Борис при виде такой роскоши. — Славно! — громко ударил в ладоши и чуть не сел мимо кресла. — Под такую закусь-то выпьем!

И этот человек прибыл ко мне, по его легенде, со сногсшибательным известием о пропаже своей жены при угрожающих обстоятельствах!

Я терпела и дожидалась. А когда он взялся за сигареты — вздохнула с облегчением и закурила тоже. Это нас сблизило.

— Ты хороший человек, Татьяна Иванова! — сообщил он, слегка запинаясь.

Так, кондиция на грани «я тебя уважаю, а ты?».

— А я — нет! — ответила как можно более развязно.

— Что? — вытаращился он.

— Я не уважаю тебя, Борис! Потому что ты плохой человек! И с этим уже ничего не поделаешь!

— Правда? — растерялся он. — Может быть…

— Может быть! — перебила его я. — Но для этого тебе надо рассказать очень многое, почти все! Вот тогда я сумею тебе помочь. Тебе и твоей жене.

Он откинулся на спинку кресла, погладил себя рукой по выпирающему животу, подпер щеку ладонью, жмурясь от дыма зажатой между пальцев сигареты.

— Я не думаю, что ты сможешь мне помочь! — изрек наконец, и вид у него при этом был важный.

— Смогу, Боря, — выкрикнула в его темные глаза, — если ты перестанешь так отчаянно бояться!

— Ты думаешь, я боюсь?

Он пребывал в луже пьяной невозмутимости. Самое трудное сейчас было не обидеть, сдержаться, хотя десятки убойных эпитетов в его адрес крутились на кончике моего языка.

— Нет, ты не боишься, — проговорила насмешливо, — ты отчаянно трусишь!

— Я! Почему?

— Судя по тому, кем ты являешься перед тестем — да, перед Шадовым, — власти у тебя нет, значит, ты боишься из-за денег. Бедность и Синицыны — понятия из разных концов света, значит, боишься из-за больших денег. Это так?