Срочная доставка - Саймак Клиффорд Дональд - Страница 7

Хозяин, переваливаясь, прошел немного вперед, чтобы приветствовать ее.

– Мэри Оуэн, – сказала он. – Это вы? Мы очень рады видеть вас здесь.

– Да, меня зовут Мэри Оуэн, – подтвердила женщина. – И я также рада, что попала сюда. Но вы не могли бы сказать, где я нахожусь?

– С огромным удовольствием, – ответил Хозяин. – Вы в гостинице «Петушок».

– Какое странное название для гостиницы, – сказала Мэри Оуэн.

– Об этом судить не берусь, – ответил Хозяин. – В наименовании я участия не принимал. Она уже имела это название, когда я появился здесь. Как вы могли заметить, это весьма древнее строение. И в свое время давало убежище многим очень благородным клиентам.

– Но что это за местность? – спросила Мэри. – Я имею в виду страну. Страна, провинция, район, округ – где я нахожусь сейчас?

– Ничего этого я вам сообщить не могу, – сказал Хозяин. – Подобных сведений мне никогда не приходилось получать.

– А я еще не слышала о человеке, который бы не знал, в какой стране он живет, – сказала Мэри.

– Мадам, – сказал человек во всем черном, стоящий рядом с Бригадиром. – Это звучит странно, но Хозяин не шутит с вами. Все это правда. То же самое он говорил и всем нам.

– Проходите, проходите же, – сказал Хозяин. – Придвигайтесь поближе к огню. – Джентльмены, которые уже успели согреться, дадут место вам и профессору Лансингу. Вот, наконец, собрались все. Теперь я отправлюсь на кухню, посмотрю, как дела с ужином.

И своей утиной походкой он заспешил прочь. Мэри Оуэн тем временем подошла к очагу и остановилась рядом с Лансингом.

– Кажется, он назвал вас профессором? – спросила она.

– Да, кажется. Лучше бы он этого не делал. Меня редко так называют. Даже мои студенты…

– Но вы профессор, правильно?

– Да. Преподаю в Лангморском университете.

– Никогда о таком не слыхала.

– Это небольшое заведение в Новой Англии.

Тут к ним обратился Бригадир.

– Вот два стула у огня. Пастор и я приготовили их для вас.

– Спасибо, генерал, – сказала Мэри.

Человек, тихо сидевший напротив Бригадира и Пастора, поднялся и осторожно тронул Лансинга за руку.

– Как вы видите, – сказал он, – я не человек. Поэтому вы не воспримете это как грубость, если я приглашу вас в наш тесный кружок?

– Ну, почему же?.. – начал Лансинг, потом замолчал и уставился на говорившего. – Вы…

– Я робот, мистер Лансинг. Вы раньше не видели роботов?

– Нет, никогда.

– Да, нас немного, – сказал робот, – и мы есть не на всех мирах. Меня зовут Юргенс.

– Извините, что я вас сначала не заметил, – сказал Лансинг. – Хотя в очаге огонь, комната не очень хорошо освещена, и я был так ошеломлен, что…

– Да, кстати, мистер Лансинг, вы, случайно, не сумасшедший?

– Не думаю, Юргенс. Мне такое никогда не приходило в голову. А почему вы спрашиваете?

– У меня хобби, – объяснил робот. – Коллекционирую ненормальных людей. Один человек из моей коллекции начинает воображать себя Богом, едва лишь напьется допьяна.

– Тогда я пас, – сказал Лансинг. – В трезвом или нетрезвом виде, я никогда не воображаю себя Богом.

– Но, – сказал Юргенс. – Это лишь одна из разновидностей ненормальности. Существуют многие другие.

– Не сомневаюсь, что существуют, – согласился Лансинг.

Бригадир взял на себя обязанность представить всех сидевших за столом.

– Меня зовут Эверет Дарили, – сказал он. – Бригадир семнадцатой секции. Рядом со мной стоит пастор Эзра Хатфилд, а сидящая за столом леди – поэтесса Сандра Карвер. Рядом с мистером Лансингом стоит робот Юргенс. Теперь мы знаем друг друга, давайте же займем места и угостимся прелестным напитком, который нам был предложен. Трое из нас его уже опробовали и сочли превосходным.

Лансинг обошел стол и сел рядом с Мэри Оуэн. Стол, как он заметил, был из солидного дубового дерева, и обработка указывала, что сделан он руками сельского плотника. На нем стояли три горящие свечи вместе с тремя бутылками и подносом с кружками. Только теперь он заметил, что в комнате были еще люди. В углу стоял стол и четыре человека, сидящие за этим столом, сосредоточенно играли в карты.

Бригадир поставил перед собой две кружки и наполнил их из бутылки. Одну кружку он передал Мэри, вторую придвинул Лансингу.

– Надеюсь, что ужин не запоздает, – сказал он. – И окажется таким же вкусным, как этот напиток.

Лансинг попробовал. Жидкость приятным теплом наполнила желудок. Он поудобнее уселся на стуле и сделал несколько хороших глотков.

– Мы сидели тут еще до вашего прихода, – сказал Бригадир Мэри и Лансингу, – и размышляли о том, что оставшиеся двое – то есть вы, – если они придут, могут иметь какое-то понятие о том, что происходит с нами. Из того, что сказали вы, мисс Оуэн, становится ясно, что вы не знаете. А вы, Лансинг?

– Ни малейшего понятия, – ответил Лансинг.

– И наш Хозяин утверждает, что ему ничего не известно, – с кислой миной сообщил Пастор. – Он утверждает, что занимается только управлением и содержанием гостиницы и не задает вопросов. От того, как я понимаю, что вопросы ему, в принципе, задавать некому. По-моему, он лжет.

– Вы судите о нем слишком поспешно и строго, – заметила поэтесса Сандра Карвер. – У него открытое, честное лицо.

– На свинью он похож, вот что, – сказал Пастор. – И под своей крышей позволяет происходить всяким гадостям. Вот эти игроки в карты…

– Вы сами глотали вместе со мной питье кружку за кружкой, – сказал Бригадир.

– Пить – это не грех, – объяснил Пастор. – В Библии сказано, что небольшое количество вина полезно для желудка…

– Парень, – сказал Бригадир. – Но это же не вино.

– Возможно, если бы мы немного успокоились и сопоставили известные нам факты, – предложила Мэри, – то пришли бы к какому-нибудь полезному результату. Кто мы такие и как сюда попали, и какие у нас появились по этому поводу мысли.

– Вот первая разумная вещь, сказанная здесь! – воскликнул Пастор. – Будут у кого-нибудь возражения?

– У меня нет возражений, – сказала Сандра Карвер шепотом, и всем остальным пришлось замолчать и прислушаться, чтобы услышать слова. – Я – дипломированный поэт, то есть, поэтесса Академии Древнейших Афин, я могу говорить на четырнадцати языках, хотя писать и петь могу только на одном – это один из диалектов старогальского, самый выразительный язык в мире. Я не совсем понимаю, каким образом очутилась здесь. Я слушала концерт, новую композицию, представляемую оркестром из Заокеании на Западе. Я еще никогда в жизни не слышала столь сильной, мощной, яркой вещи. Мне показалось, что музыка подняла мое сознание из плотской оболочки и соединила дух с вселенской гармонией. Я очутилась совсем в другом месте. И когда мой парящий дух и телесная оболочка снова соединились, то я в самом деле оказалась в другом месте – сельской местности потрясающей красоты. Передо мной бежала тропа, и я поспешила по ней…

– Год, – сказал Пастор. – Умоляю, какой это был год?

– Не понимаю вашего вопроса, Пастор?

– Какой это был год? В вашем времяизмерении?

– Шестьдесят восьмой год Третьего Ренессанса.

– Нет, нет, я имею в виду, от рождения Христова – Анно Домини. Год со дня рождения нашего Владыки.

– О каком именно вы говорите? В мое время их так много.

– Я же сказал – со дня рождения Христа.

– Христа?

– Да, Иисуса Христа.

– Сэр, никогда раньше о нем не слышала.

Пастор, казалось, был на грани апоплексического удара. Лицо его побагровело и он потянул за воротник, словно ему не хватало воздуха. Он пытался что-то сказать и не мог.

– Извините, если я расстроила вас, – сказала поэтесса. – Я совсем не хотела вас обидеть.

– Все в порядке, моя милая, – сказал Бригадир. – Просто наш друг Пастор переживает культурный шок. И когда мы разберемся во всем этом, он может оказаться не в одиночестве. Я постепенно начинаю понимать, в какой мы оказались ситуации. Мне она представляется абсолютно невероятной, но по мере нашего продвижения вперед может перейти в частично вероятную, хотя я предчувствую, что многие из нас с большим трудом придут к такому пониманию.