Срочная доставка - Саймак Клиффорд Дональд - Страница 5

Вывод из всего этого – он был посажен на удочку. Или самим Джексоном или кем-то, кто стоял за спиной Джексона. Скорее всего второе – Джексон был недостаточно умен и энергичен, чтобы провести такую комбинацию самостоятельно. Хотя наверняка этого сказать было тоже нельзя. Когда имеешь дело с Джексонами, ничего нельзя знать наверняка.

И если это было все подстроено, кто бы ни был автор, то какова цель такой комбинации?

Ответа на это, казалось, не было. Разумного ответа. Во всем, что произошло, вообще не было никакого смысла.

Возможно, стоило бы просто забыть все, что произошло, и ничего не предпринимать! Но сможет ли он принудить себя принять этот курс бездействия? Ведь до конца жизни он не перестанет задумываться – что же все это было, что могло означать? Что произошло бы, если бы он отправился по адресу, указанному на пластмассовой табличке с ключами, и сделал все так, как говорила машина в кладовой?

Он встал, нашел бутылку, взял стакан и налил себе еще. Но пить он не стал, поставил бутылку и стакан на место. Потом отправился на кухню, вытащил из холодильника пакет быстроразогревающихся макарон с говядиной. Выложил его содержимое на сковородку, включил плиту. При мысли об очередной порции быстроразогревающихся макарон с мясом ему стало не по себе и в горле образовался спазм. Но что делать? Едва ли в такой час можно ждать от человека, что он начнет готовить себе ужин, достойный гурмана.

Он взял из ящика у входной двери вечернюю газету. Устроившись в любимом глубоком кресле, он включил свет и раскрыл газету. Новостей было мало. Конгресс продолжал вести дебаты о билле, предполагавшем ввести контроль над продажей и ношением оружия. Президент угрожал серьезными последствиями конгрессменам, если те не утвердят выдвинутого президентом нового повышения военного бюджета на следующий год. Были обнаружены три новые канцерогенные субстанции. М-р Дитчер снова намылил шею Лагвуду – и нельзя сказать, что малютка-наглец ничего не предчувствовал. На странице со специальной рубрикой «ВАШЕ МНЕНИЕ» помещалось негодующее письмо читателя – какой-то болван неправильно составил кроссворд.

Когда макароны с говядиной были готовы, он съел порцию, почти не чувствуя вкуса, принуждая себя проталкивать пищу в глотку. Потом откопал на кухне кекс двухдневной давности, съел его на десерт и остался сидеть на кухне, попивая кофе. Выпив вторую чашку, он наконец, сообразил, чем он занят. Он изо всех сил старался отложить что-то, что все равно должен был сделать – не важно, что это было, главное – он старался оттянуть момент, не уверенный, что это что-то – приличествующая его положению вещь и что он должен делать это.

Но так или иначе, несмотря на муки нерешительности, он все равно бы сделал это. Он знал, что сделает это. Он просто не найдет покоя до конца жизни, если отступит сейчас. До конца жизни будет он думать о том, что возможно упустил нечто необычайное.

Он встал из-за кухонного стола и пошел в спальню, чтобы взять ключи от машины.

5

Здание находилось на боковой улице старого делового района, который уже давно пережил эпоху своего экономического расцвета. В паре кварталов от Лансинга вдоль тротуара шел какой-то человек, а у самой горловины улочки собака сосредоточенно обнюхивала контейнеры с мусором, явно стараясь определить, какой из трех окажется наиболее выгодным.

Лансинг вставил большой ключ в скважину замка парадной двери, ключ легко и бесшумно повернулся, и он вошел в здание. Через все здание шел длинный коридор, довольно тускло освещенный. Без всякого труда Лансинг нашел дверь с номером 36. Меньший ключ сработал так же гладко, как и большой, и он вошел в комнату. Вдоль стен по всей комнате была расставлена дюжина игральных автоматов. Пятый слева – так сказала машина, с которой он разговаривал несколько часов назад. Он отсчитал пятую машину слева, шагая вдоль стены. Порывшись в карманах, он извлек монету в один доллар и опустил серебряный кружок в прорезь. Машина весело ожила, защелкав, когда Лансинг потянул за рычаг. Цилиндры с картинками весело завертелись, как могут вертеться цилиндры в одной только машине – игральном автомате. Один указатель остановился, завертелся второй, за ним третий, который затем остановился с внезапным щелчком. Лансинг заметил, что на всех трех цилиндрах картинки были одни и те же. Машина закашлялась, потом в приемную корзину посыпался дождь золотых монет, каждая была величиной с доллар. Они заполнили корзинку, водопадом полились на пол, а из отверстия в панели машины продолжал извергаться золотой дождь. Некоторые монеты, падая, попали на ребро, и теперь покатились во все стороны, как сверкающие колесики.

Снова пришли в движение цилиндры, и снова со звоном остановились. Картинки на них были одинаковы, и машина хладнокровно извергла новый поток золотых кружков.

Пораженный, в некотором волнении, Лансинг смотрел на этот поток, ибо происходило нечто неслыханное. Не существовало такого понятия, как два выигрыша подряд! Когда машина со щелчком выключилась, замерев в тишине и полумраке, с погашенными огнями панели, он еще некоторое время подождал, наполовину уверенный, что сейчас она выплюнет из себя новый выигрыш. С такой машиной, сказал он себе, все возможно – нет конца чудесам, на которые она способна.

Но чудо не повторилось, и когда он убедился, что повторяться оно не собирается, сгреб монеты из приемной корзинки и погрузил их в карман пиджака, потом опустился на колени и принялся собирать то, что валялось на полу. Одну из них он поднес к глазам, чтобы хорошенько рассмотреть. Несомненно, это было золото. Во-первых, монета была тяжелее серебряного доллара. Это была хорошо отчеканенная монета, яркая, отполированная, солидная, приятная руке. Таких монет, однако, он раньше никогда не видел. На одной стороне был выгравирован куб, стоящий на сетчатой плоскости, которая, видимо, означала грунт. На второй стороне было нечто вроде тонкой башни, похожей на спицу. И все. Никаких слов, никаких обозначений, цифр.

Поднявшись с четверенек, он осмотрел комнату. Машина, с которой он разговаривал, велела ему опустить второй доллар в седьмую машину. Можно и так, подумал он. Операция с пятой машиной оказалась весьма привлекательной, возможно, удача не изменит ему и с седьмой.

Он перешел к седьмому автомату. Протянув руку, чтобы опустить в прорезь второй доллар, он вдруг отдернул ее назад. Зачем рисковать? – спросил он себя. Вдруг пятый номер только «насадил» его на крючок. Бог знает, что произойдет, когда он включит машину номер семь! Однако если сейчас он повернется и уйдет с карманами, полными золотых монет, то он никогда уже не перестанет спрашивать себя: «Что могло произойти, если бы он остался?» Ему не будет больше покоя.

– Черт с вами! – сказал он громко и бросил доллар в прорезь. Машина проглотила монету, на циферблатах зажглись огни. Лансинг потянул за рычаг и цилиндры циферблатов начали бешено вращаться. Потом огни погасли, исчезли вместе с машиной. И сама комната тоже исчезла.

Он стоял на тропе, бежавшей через узкую горную долину, покрытую лесом. Откуда-то издалека доносилось журчание небольшой речушки. Не считая журчания, стояла полная тишина. Ничто не шевелилось.

Теперь понятно, сказал он сам себе. Лучше бы ему было сразу после номера пятого покинуть комнату. Хотя уверенности в этом нет. Потому что эта трансформация комнаты в лесистую долину может быть не менее восхитительным выигрышем, чем ведро золотых монет, хотя пока что он в этом не мог себя уверить.

Не двигайся, сказал он сам себе. Сначала оглядись по сторонам. Стой, где стоишь. И не впадай в панику, – уже в первые эти секунды он почувствовал запах паники.

Он огляделся по сторонам. Впереди от него уровень местности плавно повышался, и, судя по звуку, ручей был не очень далеко. Деревья – в основном дуб и клен. Листья на них пожелтели. Тропу впереди стремительно перебежала белка и прыжками устремилась вверх по пологому склону впереди. Когда белка исчезла, Лансинг мог отмечать ее продвижение по шороху листвы, покрывавшей землю, которая была потревожена маленьким ураганом проносившейся белки. Когда шорох лапок убегавшего зверька затих, тишина – если не считать бормотания ручья – снова стала полной. Но теперь она уже не казалась такой тяжелой. Иногда доносились тихие звуки, шум, шелест падавшей листвы, едва различимый шорох лапок мелких зверушек, обитателей леса, прочие звуки, которые Лансингу были незнакомы.