Рассказы для детей - Воронкова Любовь Федоровна - Страница 29

— А где ещё метла? — спросила Таня. — Мы тоже будем сор сметать.

— Вы, пожалуй, вместе с сором и зерно сметёте, — сказала одна девушка, Груша Миронова. — Вы, девчатки, лучше возьмите грабли да отгребайте солому от гумна.

Девочки сбегали за граблями под навес и стали отгребать обмолоченную солому. Солома была лёгкая и светлая, как облако.

— Так-так! — кричали им колхозницы, которые тоже отгребали солому. Живей, живей, дремать некогда!

— Грабли у них так и взлетали, солома так и шумела.

Таня с Алёнкой тоже старались изо всех сил.

Вдруг далеко-далеко в деревне прозвонил колокол.

Прозвонил и затих.

— Кончай работу! — сказал дядя Савелий. — На обед прозвонили!

Молотилка загудела тише и остановилась. Веялка перестала трещать.

Дядя Савелий большой деревянной лопатой подгрёб и подровнял ворох намолоченной ржи.

Таня и Алёнка отнесли грабли под навес.

— У меня весь лоб мокрый, — сказала Таня, — а у тебя?

— И у меня! — ответила Алёнка. — И лоб мокрый и шея! И везде колючки набились!

Таня и Алёнка стали вытаскивать из волос солому и колючки — усики от колосьев. Отряхнули платья. В это время на ток пришёл Танин дедушка.

— Дедушка, — закричала Таня, — а мы с Алёнкой солому отгребали!

— Молодцы! — сказал дедушка. — Хорошее хорошо и послушать.

— Дедушка, а ты что — молотить пришёл?

— Да не молотить, а ворох сторожить. Я у вороха посижу, пока народ пообедает. А то мало ли что? Может скотина забрести, может птица налететь.

— Так мы пошли, Мироныч! — сказал дядя Савелий. — Гляди не задремли тут у вороха!

— Да уж не задремлю, — ответил дедушка. — Обедайте спокойно, я колхозному хлебу цену знаю!

ПОДРУЖКИ ПОМОГАЮТ СТОРОЖИТЬ ВОРОХ

Все ушли с гумна — и дядя Савелий, и дядя Кузьма, и все колхозницы. И сразу наступила тишина.

— А вы что, пичужки, тут присели? — сказал дедушка. — Ступайте домой обедать — небось умаялись.

— А мы не умаялись, — ответила Таня. — Мы с тобой будем хлеб сторожить.

Таня подсела к вороху. Она провела рукой по серебристому зерну, запустила руки в ворох, зачерпнула пригорошни и просыпала зёрна обратно сквозь пальцы. А ворох лежал перед ней, как тяжёлая гора, и каждое зерно блестело, словно чеканное.

Дедушка уселся на снопах под навесом. Тогда и Таня с Алёнкой примостились около него и тут же начали рассказывать дедушке:

— Мы сегодня колоски подбирали в поле!

— А когда колоски собирали — ёжика встретили!

— И гнездо нашли!

— Только гнёздышко совсем пустое, — сказала Алёнка, — ни одного птенчика не было.

— Ну, какие же теперь птенчики! — сказал дедушка. — Они уже теперь все выросли, летают, в дальний путь готовятся. Да уж и пора им в тёплые страны — сентябрь месяц стоит у околицы, осень ходит по лесу, деревья красит...

Таня задумалась. Ей вспомнилось, как весной летели из тёплых стран лебеди и кричали. А гуси шли по дороге, поднимали головы и слушали их.

— Дедушка, а лебеди опять в тёплые страны полетят?

— Опять полетят. И жаворонки полетят. И ласточки. И журавли... А как журавли через море летели, я один раз сам видел.

— Как, дедушка?

— Я тогда был в Крыму. Мне дали путёвку в дом отдыха, я и поехал.

— Дедушка, а какой это — Крым?

— А это место такое — Крым, у самого моря. Кругом горы, а море синее-синее и всё шумит, и всё шумит, и волны одна за другой бегут к берегу... Вот так сижу я как-то утром на берегу, смотрю на эти синие волны, слушаю, как они шумят. Вдруг знакомые голоса: «Курлы! Курлы!» Я так и привскочил — неужто журавли? Поднял голову, а они летят из-за горы. И пошли, пошли через море на тот, на турецкий берег. Летят, а сами кричат-покрикивают — да так жалобно, словно не хочется им на чужой берег лететь, словно они с родиной прощаются.

— Ой, дедушка, — прошептала Таня, — мне их жалко!

— А что ж поделаешь, — сказал дедушка, — родина-то всем дорога! Но птицы свои родные места крепко помнят. Переждут холода — и снова домой. Да с радостью, да с песнями!

— Таня вытерла глаза ладонью.

— А между тем, — продолжал дедушка, — пока мы тут разговариваем, у нас к вороху жеребятки подбираются!

Таня сразу вскочила:

— Где?

Жеребятки паслись недалеко на лужке. Надоело им щипать траву, они и подобрались к риге, хотели попробовать хлеба. Но из-под навеса выскочили Таня и Алёнка, закричали на них, замахали руками. А тут ещё, откуда ни возьмись, Снежок выскочил и залаял. Жеребята испугались и убежали обратно на лужок.

— Снежок, а ты где был? — удивилась Таня. — Я думала, уж ты давно домой убежал!

— Наверно, в снопах спал, — сказала Алёнка. — Вон в хвосте сколько соломы набилось!

Так и сидели Таня и Алёнка с дедушкой, а дедушка рассказывал им и про ласточек, которые на лету поезд обгоняют, и про коростеля, который летать не любит, а всё больше пешком ходит...

— Дедушка, — сказала Таня, — вот ты говоришь — сентябрь месяц у околицы стоит... А ведь мы с Алёнкой первого сентября в школу пойдём!

— Мне мамка уже кармашки для азбуки сшила, — отозвалась Алёнка.

— И мне бабушка сшила, — сказала Таня, — с красной каёмочкой. Это касса называется.

— В добрый час! — ответил им дедушка. — Значит, скоро будете мне книжки читать, а я буду слушать. У меня-то глаза совсем плохо видеть стали!

А потом зазвонил в деревне колокол. И дедушка сказал:

— Ну, вот и кончена наша сторожа. Сейчас народ на работу, а мы — на обед. Бегите домой, пичужки!

Таня и Алёнка побежали домой. Таня как вошла в избу, так прямо к бабушке:

— Бабушка, дай, пожалуйста, скорей пообедать: мы сегодня с Алёнкой целый день колхозу помогали!

ГРУШЕВОЕ ЯБЛОЧКО

Утром Алёнка явилась с большим подсолнухом. Подсолнух был широкий, как корзинка, и весь набит чёрными шелковистыми семечками. Алёнка вытаскивала по одному семечку, и в подсолнухе оставалось светлое пустое гнёздышко.

А Таня укладывала кукол спать. Она вчера совсем про них забыла, и куклы всю ночь просидели на улице за круглым чурбаком. Зелёная «скатерть» у них завяла, «тарелки» съёжились, угощенье расклевали куры, а их самих насквозь промочила ночная роса.

— Тань, а нынче куда помогать пойдём? — спросила Алёнка, выщипывая семечки.

Таня закрыла кукол одеялом и тоже взялась за Алёнкин подсолнух.

— Я не знаю, — сказала она. — Может, опять на гумно?

— Ступайте лучше к садовнику дяде Тимофею, — сказала бабушка, — он сегодня народ собирал яблоки снимать. А народу мало — все в поле да на молотьбе.

Подружки разломили подсолнух пополам и пошли в сад к дяде Тимофею.

Дёмушка услышал, что они идут яблоки снимать, и тоже пошёл с ними.

— Как солому отгребать, так ты не приходил, — сказала Алёнка, — а как про яблоки услышал, так сразу прибежал!

Дёмушка ничего не отвечал, но шагал и шагал следом за ними.

Колхозный сад был со всех сторон обнесён частой изгородью и обсажен тополями. Тополя чуть-чуть шумели серебристыми листьями. Они стояли ровной стеной, защищая сад от холодных ветров.

Калитка в сад была открыта. Недалеко от калитки стоял соломенный шалаш. А около шалаша лежали новенькие дощатые ящики, несколько снопов свежей жёлтой соломы и большие кучи яблок. Колхозный сторож дед Антон укладывал яблоки в ящики, а внуки его, Ваня и Вася, помогали ему.

Среди деревьев то тут, то там виднелись пёстрые платки и кофты колхозницы снимали яблоки с веток.

Таня, Алёнка и Дёмушка друг за другом вошли в сад и остановились. Дядя Тимофей увидел их:

— Вам что — яблочка?

— Да, — сказал Дёмушка.

— Нет, мы не за яблоками! — поспешно сказала Таня и сердито дёрнула Дёмушку за рукав. — Мы помогать пришли!

— Вот ребятишки молодцы! — сказал дядя Тимофей. — А мне подмога как раз очень нужна, народу у меня сегодня мало.

Дядя Тимофей велел им собирать в кучу паданцы — упавшие с веток яблоки.