Дети Мафусаила. Уолдо. Магия, инк. - Хайнлайн Роберт Энсон - Страница 50

Лазарус закурил сигарету.

— Чем ты думаешь заняться после возвращения, Энди?

— Я пока что над этим не задумывался.

— Времени на раскачку особенно нет. Ты ведь знаешь, какие произошли изменения.

— Пожалуй, для начала вернусь на некоторое время домой. Хочу взглянуть на Озаркс. Даже не представляю, как он теперь выглядит.

— Горы остались на месте, будь уверен. Вот люди изменились.

— И в какую сторону?

— Помнишь, я говорил тебе, что мне надоели наши Кланы и я уже собирался было распрощаться с ними лет на сто? В общем и целом они стали столь самодовольны и глупы, что многих из наших с тобой собратьев я просто терпеть не мог. Боюсь, что сейчас мы обнаружим на Земле почти то же самое, ведь теперь они тоже надеются жить вечно. Всякие там долгосрочные инвестиции, обязательный шарфик зимой от простуды — вобщем, ты понимаешь, о чем я говорю.

— Но ведь сам ты не стал таким…

— Просто я жил по-другому. У меня никогда не было реальных шансов считать, что я буду жить вечно — ведь даже доктор Харди говорил о том, что я член Клана лишь в третьем поколении. Я просто зарабатывал себе на жизнь и не сушил мозги над глобальными проблемами. Но, видишь, далеко не все так думают. Взять хотя бы того же Майлса Родни — ведь его до смерти напугала новая ситуация, он боится хоть немного изменить установившийся порядок.

— Я обрадовался, когда Джастин отстаивал свои права, — сказал Либби. — Правда, не думаю, что он сделал это намеренно — просто он разозлился.

— Ты видел когда-нибудь, как маленькая собачонка прогоняет большого приблудного пса, который забрел не в ту подворотню?

— Вы думаете, Джастин сможет добиться своего?

— Конечно, и причем с твоей помощью!

— С моей?

— Разбирается ли хоть кто-нибудь в твоем суперприводе, если не считать меня?

— Я надиктовал все подробности на пленку.

— Но ведь ты не давал эти записи Майлсу Родни. Земля остро нуждается в твоем приводе, Энди. Ты ведь слышал, что Родни говорил о перенаселении. Ральф говорил мне, что для рождения ребенка сейчас необходимо запрашивать разрешение у правительства!

— Да неужели?

— Точно. Можешь быть уверен, что нашлась бы масса желающих эмигрировать, если бы появилась возможность пожить на какой-нибудь приличной планете. И вот тут-то твое изобретение и сыграет свою роль. С его помощью межзвездные перелеты станут реальностью. Им придется пойти на сделку.

— Конечно, не я разработал этот привод. В этом заслуга малышей.

— Не надо скромничать, ведь это ты его получил. И ты ведь не прочь подсобить Джастину, правда?

— Ну, конечно.

— Тогда мы поторгуемся. Скорее всего, я сам возьму на себя эту миссию. Но сейчас речь о другом. Кому-то все равно нужно будет изрядно исколесить космос, прежде чем откроется массовая эмиграция. Пока что я предлагаю нам с тобой заняться недвижимостью. Мы застолбим себе этот участок Галактики и посмотрим, что из этого получится.

Либби почесал затылок: «Звучит неплохо. Может быть, сначала я съезжу домой, а?»

— А никто и не торопит. Я куплю хорошую уютную яхту, тонн эдак тысяч на десять, и мы оснастим ее твоим приводом.

— А где мы возьмем деньги?

— Деньги у нас будут. Я организую головную фирму и заложу в ее устав любую деятельность, какую мы захотим. Для разных целей у нас будут дочерние фирмы, где мы обеспечим себе приличный процент. Потом…

— Похоже, вы это всерьез говорите, Лазарус. Сначала я подумал, что вы шутите.

— Мы сами этим заниматься не будем. Я найму хороших специалистов, толкового бухгалтера и юриста — кого-нибудь вроде Джастина. А может быть, даже именно Джастина.

— Тогда другое дело.

— Ну, а мы с тобой послоняемся по свету и посмотрим, как люди живут. Не бойся, мы уже и так навкалывались на всю оставшуюся жизнь, и теперь можем отдохнуть.

Несколько минут они помолчали, думая каждый о своем. Наконец Лазарус снова заговорил:

— Энди…

— Что?

— Ты собираешься попробовать эту штуковину с переливанием крови?

— Думаю, что в конце концов придется.

— А я и не знаю, что думать. Между нами, у меня силенок уже значительно поубавилось по сравнению с тем, что было сотню лет назад. Наверное, естественный отпущенный мне срок истекает. Но я скажу тебе и то, что стал планировать новую авантюру с созданием предприятия лишь тогда, когда услышал об этой их новой методике. У меня появилась перспектива! Ты знаешь, я теперь начинаю подумывать о тысячелетиях, тогда как до недавнего времени мои планы не простирались дальше, чем на неделю.

— Похоже, вы взрослеете, — улыбнулся Либби.

— Какой-нибудь остряк не преминул бы заметить, что это как раз вовремя. А если серьезно, Энди, то я примерно так и оцениваю то, что происходило со мной в последнее время. Последние две с половиной сотни лет можно считать порой моей юности, скажем так. Хоть я и шатался везде, но ни на йоту не приблизился к ответам на самые главные вопросы. У нас, землян, никогда не хватало времени, чтобы всерьез заняться действительно важными проблемами. Причем возможности для этого есть, но мы ими не пользуемся! Вообще, в решении серьезных задач мы не так уж далеко ушли от наших предков-обезьян.

— Хорошо, и что вы предлагаете делать с этими проблемами?

— А я почем знаю? Лет через пятьсот можешь спросить меня об этом снова.

— Вы думаете, что-то изменится?

— Хочу надеяться. В любом случае, у меня будет достаточно времени еще побродить по свету и пособирать любопытные факты. Взять, например, этих Богов джокайра…

— Это ведь не Боги, Лазарус. Не стоит их так называть.

— Конечно, конечно, я тоже так думаю. Мне кажется, что у этих существ было много возможностей вдоволь поразмышлять. Когда-нибудь, лет через тыщу, я хочу зайти прямо в храм Крееля, посмотреть ему в глаза и сказать: «Привет, приятель! Так что ты еще знаешь такое, чего бы я не знал?»

— Это может быть чревато…

— Ничего, разберемся. По крайней мере, хоть покажем, кто мы такие. Меня всегда удручало то, как мы с ними расстались. Как по мне, так во всей Вселенной, не должно быть такого места, куда бы человек ни смел сунуть свой нос. Так уж мы устроены, и я думаю, что для этого есть свои причины.

— А может быть, и ист.

— Да, вполне возможно, что все это — лишь колоссальная бессмысленная шутка. — Лазарус встал во весь рост и посмотрел в черную бездну космоса. — Но вот что я тебе скажу, Энди: каковы бы потом ни были ответы, перед тобой стоит одна из обезьян, которая будет безудержно карабкаться вверх, смотреть вокруг и стараться познать что-то новое — до тех пор, пока хватит сил…

УОЛДО

(перевод Н. Войко)

Представление значилось в программе как балетная чечетка, однако это не соответствовало происходящему на сцене даже в малой степени.

Редкими, четкими ударами его ноги выбивали замысловатую дробь. Когда же он оторвался от пола, в зале повисла мертвая тишина: он взлетел выше, чем позволяют человеческие возможности, проделав при этом в воздухе серию фантастических антраша.

Приземлившись на носки, после секундной остановки, он закончил выступление громоподобно нарастающим фортиссимо чечетки.

Огни рампы погасли, однако в зале было тихо. Только через несколько мгновений публика, как бы пробудившись, взорвалась аплодисментами.

Он стоял лицом к залу, ощущая, как восторг зрителей постепенно наполняет и согревает его. Он физически чувствовал этот невероятно сильный взрыв эмоций и мог едва ли не прикоснуться к нему.

Как прекрасно танцевать, как здорово, когда тебе аплодируют, тебя любят и ждут!

Занавес опустился в последний раз, и он дал костюмеру увести себя со сцены. В конце представления он всегда бывал немного захмелевшим, ведь танец весело пьянит даже во время репетиций. Но особенно — когда вдохновляет аудитория, когда поддерживает тебя одного, аплодирует… Нет, этим не пресытишься никогда! Ведь всякий раз это ощущаешь по-новому, и всякий раз твое сердце готово разорваться от счастья.