Иноверка (СИ) - Волхова Ульяна "Люлёк" - Страница 39

— Катрин, — как можно, мягче произнесла я, понимая, что перед девушкой действительно виновата. Она ведь планировала, организовывала, а я если и не испортила её вечер, то точно добавила никому не нужного колорита. — прощу прощения. Моя выходка имела случайный характер и не ставила целью тебе навредить.

Лицо кузины по-прежнему не выражало никаких эмоций, но я как-то поняла: она удивлена, если не поражена.

— Можешь высказать обо мне всё, что думаешь, так сказать, облегчить душу. Обещаю: всё выслушаю и приму к сведению! — улыбнулась я.

И понеслось, поскакало, полетело…

Не сказать, что я узнала о себе что-то новое, но ещё никто не говорил мне подобного с абсолютно беспристрастным голосом, с каменным лицом. Так что да, опыт можно признать за новый… И хотя бы ради этого, приходилось вслушиваться в слова.

— Эй-эй! — прервала я Катрин, как-то резко перешедшую с описания моей личности на моих родителей, а если быть уж совсем точной, то на личность моего папы. — Так мы не договаривались. Отца не тронь!

Девушка предупреждения не послушалась, наоборот, свою, можно сказать, жаркую речь продолжила с новой силой, вот только зря…

— Да, что могло родится у босяка! У этого отребья! — сказала она, словно плюнула.

— Я сказала: отца не тронь! — угрожающе прошипела я и резко сделала шаг в сторону, максимально приближаясь к Катрин.

Не знаю, что отразилось на моём лице, в моих глазах, жестах, но кузина замерла и как-то затравлено посмотрела. «Первая истинная эмоция», — лениво отметила про себя.

В слух же я громко и ёмко произнесла, вернее, слова сами сорвались:

— Я не знаю, кто твой отец. Может, босяк, может, то самое отребье, а мой был самым лучшим, самым светлым человеком этой планеты. Поняла? Если нет, то предупреждаю: ещё раз услышу от тебя нечто подобное — останешься без языка.

Сказала всё, что думала, и поняла… Я устала. Безумно устала. Хочу домой, в теплую постельку, спать. И только спать.

Подхватила свои вещи и вышла, по пути отмечая, что, кажется, у ледяной принцессы в глазах блестят слёзы.

«Ерунда! — отрезвила сама себя. — Скорей всего, померещилось».

Решила для себя и, не мучаясь более никакими угрызениями совести, поспешила на улицу, параллельно выполняя сразу два действия: набирала сообщение-предупреждение деду и вызывала такси.

Люблю современную систему: сообщил, вышел на улицу — мобиль тебя уже ждет. Удобно, продуманно, можно не волноваться. Правда, я волновалась, но по другому поводу: я же планировала ещё проследить за Сонией… Хотя она сама уже должна разбираться с проблемами, особенно с теми, которые сама себе создала! Не маленькая!

Глава 5

Утро стало поучительно-наставительным, то есть, за завтраком дедуля поинтересовался, почему я так быстро покинула праздник — пришлось рассказать, а потом долго слушать разного рода премудрости о, так называемой, политкорректности.

Оказывается, я смертельно обидела Катрин, причем не своим выступлением, а словами о её родителях, пусть и произнесенными лишь в ответ на её грубость.

— То есть, ей можно поливать грязь моего папу, а мне нельзя? Я правильно всё поняла? — жестко спросила я, отодвинув в сторону от себя тарелку со вкуснейшим омлетом.

— Её отец — твой дядя! — сузил глаза Дедуля. — Говорить о нём подобное, по крайней мере, глупо!

— А мой отец был человеком достойным исключительно уважения и благодарности! Человек, который самостоятельно чего-то добился… Меня в одиночку воспитал. И полоскать его имя никому не позволю!

— Хлоя, ты должна извиниться! — жестко настаивал Дед.

— За что? За песню ¬¬- уже, а за мои слова — не дождетесь! — отрезала я.

— Хлоя! — рычал Дед.

— Извини, я уже опаздываю… — бросила я, поднялась из-за стола и поспешила покинуть столовую.

Быстро заскочила в свою комнату, забрала сумку и флайборд и пошла на выход.

— Хлоя, Сэр просил вас вернуться. — выловил меня у самых дверей Жан.

Я лишь усмехнулась тому, как дворецкий смягчил формулировку: Дедуля, вряд ли, просил — он требовал.

— Нет. — покачала головой.

— Хлоя, вы не правы… — пробормотал мужчина.

— В чём? В моём праве на защиту памяти отца?

Жан на мгновение осекся, а затем резко заговорил:

— В своём отношении к Катрин.

— Чего это вдруг? По-моему, адекватный ответ — на её запрос.

— Не совсем. — покачал головой Жан. — Когда ей было шесть, в газетах разгорелся скандал и клан МакДи там так и мелькал… Журналюги обвинили Маргарет МакДи, мать Катрин, в супружеской измене. Более того, эти низкие людишки утверждали, что Катрин не дочь своего отца! На бедную девочку столько негатива вылили, а она не сдалась! — в голосе Жана послышалось восхищение. — Поставила себе цель вести себя и действовать так, чтобы больше никто и никогда не смог заподозрить её в низком происхождении — и Катрин это удаётся. Она аристократка до самой последней своей клеточки… Нет, даже молекулы!

— То есть, у неё до сих пор на этой почве комплекс? — я, скорее, утверждала, чем спрашивала. — Так почему Катрин никто не помог, с возможностями-то клана?

Жан не ответил, поэтому это я сделала сама:

— Всех всё устраивало. Не так ли?!

Жан смотрел куда-то в сторону, молчал. А я… А мне почему-то так жалко стало неизвестную мне шестилетнюю девочку, которой была Катрин, что я мгновенно набрала сообщение на наручном компе и отправила…

— Я извинилась. — оповестила Жана, после чего отвернулась и ушла, не попрощавшись.

Сказать, что после всего произошедшего настроение было на нуле — ничего не сказать. В студию я влетела, как будто за мной маньяк гнался. Влетела и остолбенела… Просто на моём рабочем столе стояла громадная корзина потрясающе красивых цветов!

Я давно не получала цветы, а тут ни цветок, ни веточка, ни маленький букетик, а целая КОРЗИНА. И цветы были такими красивыми, нежными… А запах!

Подошла ближе, обнаружила открытку, которая, правда, скрывала имя дарителя, зато делала комплимент.

«Цветы для цветущей девушки» — гласила она. Я улыбнулась. Если раньше возникали сомнения, что цветы для меня, то теперь пришла уверенность, ведь Хлоя с одного практически забытого языка означает именно «цветущая».

Я стояла, смотрела и просто таяла, расплывалась… А потом, словно опомнившись, поскакала за фотоаппаратом и оптическим кристаллом для активной технологии.

В тот момент я поняла, о чём говорила Дарина Вольн, упоминая, что хотела остановить мгновение, чтобы потом поделиться с кем-то близким или снова пережить самой. Да, я поняла, подхватила настроение, настроила аппаратуру и щёлкала, щёлкала, щёлкала…

А чуть позже пересматривая отснятый материал и показывая его Сонии, осознала, что, возможно, я нашла тему, характер, стиль для своей будущей персональной выставки, если она у меня когда-нибудь будет…

Маленькие радости, всё то, что держит нас на плаву и заставляет улыбаться, несмотря ни на что.

— Какое чудо! — вторила моим мыслям ассистентка. — Вот бы и мне такому научится!

— В чем проблема? Научим! — рассмеялась я. — Тем более, я столько подопытного материала вчера надыбала! 12 студентов Академии искусств. Все красивые, молодые, талантливые и определено фотогеничные! Вот будешь помогать мне, вот и освоишь!

— Правда? — с какой-то надеждой, смешанной со страхом спросила девушка. Впрочем, для неё это было естественно, ведь, на самом деле, хоть Сония и не получила специального образования, как я, но фотографом была неплохим и сама… Вот только, чтобы пойти дальше ей не хватало ни уверенности в себе, ни амбиций. Казалось, её полностью устраивает текущее положение дел. И только изредка, когда у меня был перегруз она становилась к фотоаппарату вместе со мной… Вот только перед этим поистине эпическим действием Сонию приходилось отпаивать успокоительным, иначе у неё так тряслись руки, что казалось ещё чуть-чуть — и камера вылетит из рук девушки и разобьётся на тысячи мелких кусочков. Что парадоксально, когда Сония делала снимки для себя, то подобного эффекта не возникало.