Выпуск II. Том 8 - Кристи Агата - Страница 82

— Отец? — переспросила Шейла, ее голос задрожал от смеха. — Хотела бы я увидеть его лицо. Он не должен об этом знать. У него железные кулаки.

— Доктор, доктор, помогите! — снова раздался голос миссис Пейшенс из другой комнаты.

Пробормотав что-то нелестное в ее адрес, доктор Стоддарт вышел из комнаты.

Шейла Грант снова уставилась на Пуаро.

— А кто вы на самом деле? — спросила она. — Я вас на вечеринке не видела.

— Да, я на вечеринке не был, — признался Пуаро. — Я друг доктора Стоддарта.

— Вы тоже доктор? — спросила она. — Нет, на доктора вы не похожи.

— Меня зовут, — сказал Пуаро тем самым тоном, которым объявляют антракт в театре, — меня зовут Эркюль Пуаро.

Его слова произвели должное впечатление на девушку, хотя временами Пуаро приходилось убеждаться, что молодому поколению не очень знакомо его имя.

Шейла же, вне всякого сомнения, знала или слышала его имя. Она была ошеломлена и, уставившись на Пуаро, застыла в оцепенении.

III

Справедливо это утверждение или нет, но говорят, что почти у каждого англичанина в Торкви живет тетя, а в Мертоншире, как минимум, какой-нибудь дальний родственник.

Эркюль Пуаро был иностранцем, и, естественно, никаких родственников в Мертоншире у него не было, зато было много друзей и знакомых. Приехав в Мертоншир в этот раз, он посетил прежде всего леди Кармайкл, главным занятием которой было перемывание косточек соседям. Пуаро пришлось выслушать целый поток сплетен о всех ее соседях, пока леди Кармайкл не перешла к рассказу о семье генерала Гранта, что Пуаро интересовало больше всего.

— Генерал Грант? — переспросила леди Кармайкл. — Он живет один с четырьмя дочерьми, и неудивительно, что он не может с ними справиться. Да и что может сделать один отец с четырьмя взрослыми дочерьми? — сказала она, всплеснув руками.

— Ну и что же? — спросил для поддержания разговора Пуаро.

— Генерал как-то сказал мне, — продолжала леди Кармайкл, — что у него в полку была железная дисциплина: все его слушались и повиновались беспрекословно, но с дочерьми он справиться не может. Вот когда я была молодая, — оживилась она, — то была свидетелем того, как старый полковник Сандис, проклятый солдафон, измывался над своими дочерьми…

Далее следовал длинный рассказ о полковнике Сандисе и о его дочерях и еще о дюжине друзей леди Кармайкл, окружавших ее в молодости.

— Я не хочу сказать, — возвратилась она к прежней теме, — что с дочерьми генерала Гранта происходит что-то неладное. Нет. У них просто много энергии, и они не знают, куда ее девать. А к ним приходят какие-то странные люди, у которых ничего аристократического не осталось. Только о деньгах и говорят. От этих разговоров можно сойти с ума. О ком вы спросили, господин Пуаро? — не расслышала хозяйка. — Об Антони Хоукере? Да, я его знаю. Очень неприятный человек. Купается в деньгах. Он приезжает сюда поохотиться и устраивает вечера, прекрасные вечера, богатые и непохожие на другие. Это мне говорили люди, которые там бывали. Сейчас стало модным обвинять человека в том, что он либо много пьет, либо употребляет наркотики. А недавно кто-то сказал мне, что дочери генерала Гранта много пьют, и мне было неприятно это слышать. А если кто-то ведет себя не так, как другие, всегда найдутся люди, которые будут утверждать, что этот человек употребляет наркотики. Они, конечно, имеют в виду миссис Ларкин, и, хотя она мне глубоко безразлична, я все же считаю, что она просто рассеянный человек… Она, между прочим, близкая приятельница вашего Антони Хоукера и настроена против дочерей генерала Гранта, считая их, выражаясь фигурально, «пожирателями мужчин», людоедами. Я, конечно, понимаю девушек. Они недурны собой, и, естественно, молодые люди ими увлекаются.

— А миссис Ларкин? — спросил Пуаро. — Что она собой представляет?

— Миссис Ларкин? — переспросила леди Кармайкл. — Да разве можно сегодня сказать что-либо определенное о ком-нибудь? Я знаю только, что она хорошо ездит верхом и, помимо всего прочего, очень богата. Ее муж был какой-то величиной в городе и умер естественной смертью. Миссис Ларкин живет здесь недавно, переехала сюда вскоре после того, как здесь поселилась семья Грантов. Я всегда думала, что она…

Леди Кармайкл вдруг замолчала, рот ее открылся, глаза заблестели. Наклонившись вперед, она стукнула Пуаро по колену ножом для разрезания бумаг, который держала в руке.

— Господи! — воскликнула она в возбуждении. — Так вот почему вы приехали сюда. Вы — бессовестное чудовище! И вы молчите! Сейчас же расскажите мне обо всем.

— О чем? — изумился Пуаро. — О чем я должен вам рассказать?

Леди Кармайкл собиралась еще раз ударить Пуаро тем же ножом для разрезания бумаг по другому коле-му, но ему удалось увернуться.

— Не будьте таким скрытным, господин Пуаро, — возбужденно продолжала леди Кармайкл. — Я ведь вижу во вашим дрожащим усам, что вы от меня что-то скрываете. Конечно же вас привело сюда какое-то преступление, и вы бессовестно меня обманываете. Минуточку, дайте мне сообразить. Может, это убийство? Так-так… Кто у нас недавно умер? Только старушка Луиза Гилмор, а ей было восемьдесят пять лет, и она умерла от водянки, которой страдала много лет. С ней все в порядке. Бедный Лео Ставертон сломал себе шею на охоте, сейчас он лежит в гипсе, с ним тоже все нормально. Скорее всего, это не убийство. Какая жалость, я не помню ни о каких похищениях драгоценностей… А может быть, господин Пуаро, вы выслеживаете преступника, и ничего мне не говорите?.. Нет, не похоже… А-а-а… Вас, наверное, интересует Берилла Ларкин? Неужели она и вправду отравила своего мужа?.. Может быть, ее мучают угрызения совести, и она поэтому стала такой рассеянной?..

— Мадам! — воскликнул Пуаро. — Мадам!.. Вы заходите слишком далеко.

— Чепуха! — отмахнулась от него леди Кармайкл. — Что вы задумали, господин Пуаро? Признавайтесь!

— Вы знакомы с классикой, мадам? — спросил Пуаро.

— При чем тут классика? — возмутилась собеседница.

— А вот при чем, — сказал Пуаро. — Я следую примеру моего великого предшественника Геракла. Одним из его подвигов было приручение диких лошадей царя Диомеда.

— Лошадей?.. Вы хотите сказать мне, — съязвила леди Кармайкл, — что вы приехали сюда тренировать лошадей? Это в вашем-то возрасте? Вы, который всегда ходит в мягких кожаных туфлях? Да по вашему виду не скажешь, что вы выдрессировали хотя бы одну лошадь за всю свою жизнь.

— Лошади, мадам, — попытался объяснить ей Пуаро, — это символика. Ведь, согласно этой древнегреческой легенде, лошадей Диомеда кормили человеческим мясом.

— Как нехорошо поступали эти греки, — возмутилась леди Кармайкл. — Я всегда считала этих греков и римлян неприятными людьми и не могу понять, почему священники в своих проповедях любят цитировать классику, ведь простому смертному очень трудно понять, что они имеют в виду. А кровосмешение, а статуи, где показаны люди совсем без одежды. И потом… священники очень недовольны, когда девушки приходят в церковь без чулок… Но позвольте… о чем это я говорила?

— Не имею ни малейшего представления, — сказал Пуаро.

— Вы — негодник, господин Пуаро, и не хотите мне сказать, — продолжала возмущаться леди Кармайкл, — отравила ли миссис Ларкин своего мужа. Или Антони Хоукер — это тот преступник, которого вы выслеживаете?

Она с надеждою посмотрела на Пуаро, но тот сидел невозмутимый.

— Возможно, дело связано с фальшивомонетчиками, — продолжала размышлять леди Кармайкл. — Вчера в банке я видела, как миссис Ларкин получала по чеку наличные. Целых пятьдесят фунтов, и я подумала, что это слишком большая сумма. Нет, нет, о чем это я… Если бы она была фальшивомонетчицей, она бы не использовала чеки, чтобы получить наличные, не так ли? Если вы, господин Пуаро, сейчас же все мне не расскажете, — она повысила голос, — я вынуждена буду запустить в вас чем-нибудь тяжелым.

— Во всяком деле, мадам, — философски заметил Пуаро, — необходимо терпение.